Хроники Каторги: Цой жив (СИ) - Ярцев Григорий Юрьевич

Очнулась спустя три часа, во всяком случае, так ответил искатель. Огляделась: местность изменилась не сильно, деревья, подступившие со всех сторон, окружали высокой стеной. Анна узнала пихты, их душистую плоскую хвою, шишки, растущие вверх. Девушка знала и то, что пихты считались одними из самых крупных деревьев, но и подумать не могла о длине в сотню с лишним метров. Вокруг пугающе тихо - самый громкий звук, что ей удалось услышать - пение птиц где-то вдалеке. Цветущее окружение напоминало сильно запущенный сад.

Вечерело. Небо налилось жгучими алыми тонами.

Искатель расположился совсем рядом. Сидел, неспешно протирая лезвия промасленной тряпкой. Подавленная горем девушка почти не говорила, долго молчала, но понимала, вечно так продолжаться не может. Команду, товарищей к жизни уже не вернуть, но сделать так, чтобы их смерть не стала напрасной она еще в силах; искатель поможет. Очень надеялась.

- Красивие, - выдавила с трудом, глядя как черные клинки багровели от красноты нависшего неба. Анна знала один из способов расположить мужчину, - отметь добрым словом его игрушки и лесть пробудит теплые чувства в самых грозных из них. Так оно и вышло. Цой еле заметно оживился. Анна не обманула, мечи действительно показались удивительно красивыми.

- Ляля и Оля, - искатель представил клинки, поочередно указав сначала на короткий, а затем длинный меч. - Акидзаси и атана, - гордо добавил он, решив блеснуть знаниями о Старом мире, но почему-то заставил вымученную улыбку появиться на испачканном лице Анны.

- Но-но, та, что длиннее, Оля, да? Не атана, а катана, - поправила девушка.

Искателю не удалось совладать с нахлынувшим удивлением и любопытством.

- А Ляля? Как называется она? - жадно спросил он, и в голосе вновь не осталось ни следа дружелюбия.

Анна пожала плечами. Тогда Цой решил воспользоваться тем, что никогда прежде до этого самого момента его не подводило - логикой.

- Какидзаси, - предположил вслух и счел догадку неоспоримой истиной.

- А змеи на ручках, знаешь?

Цой в тысячный раз посмотрел на свернувшихся в кольцо змеюк, украшавших гарду и, скривившись ртом, негодуя, покачал головой.

 - Уроборос, - продолжила Анна, - символ вечности и бесконечности, череда жизни и смерти, перерождения и гибели.

И едва успела закончить, как глаза искателя вспыхнули искренней радостью. Они совсем не знакомы, а Анна рассказывала о Ляле-Оле так, словно сама сотворила и придумала их. Исключительно для него.

Стоило узнать о символике змей на клинках и на мгновение, вся твердость растаяла в искателе мартовским снегом. Он будто бы понял что-то такое, известное одному ему и знание это оказалось чуть ли не самым важным откровением последнего времени. Цой представил, сколько еще может выведать у женщины, сидящей рядом. Глянул на клинки, но не в тысячный раз, а будто впервые. Увидел их совершенно по-новому, иначе и осознал: все собранное им в странствиях, - фотографии, которыми выложил стену убежища, малочисленные уцелевшие вещицы Старых людей, - все это может и оживет с помощью Анны, вновь обретет цель и смысл: радовать каторжан так, как когда-то радовали прежних хозяев.

Женщина Старого мира с единственной миссией его возродить. Стоит того, чтобы за нее умереть. И не раз.

- Ляля-Оля, Тесой, зачем ти назвал их так? Искатель промолчал, не ответив. Стало ясно без слов: хотел быть окруженным кем-то, не чем-то - одно из древнейших желаний, овладевших человеком.

Цой перевел взгляд на звезду по имени Солнце, что почти спряталась за горизонтом от пробуждающихся ночных ужасов Каторги. Скоро и они последуют ее примеру. Здоровенный красный попугай, прилетевший и севший на ветку, неестественно выворачивая голову, украшенную синим хохолком-ирокезом, провожал последние лучи дневного света.

- Л-л-л-люда с-с-сука, Л-л-люда твар-рь! - стаккато продекларировал попугай и упорхал, хлопая большими крыльями. Цой пристыженно улыбнулся, будто птица посрамила его, а за улыбкой Анны скрылись другие мысли, знала: попугаи могли помнить слова до шестидесяти лет, и в некоторых случаях даже обучали потомство. Вот только с момента старта их миссии с Земли прошло столько столетий, - не могла поверить, да и попугай казался совершенно диким, вряд ли кто-нибудь мог научить птицу говорить, осмелившись жить в такой глуши.

Искатель встал первым, подошел, многозначно посмотрев на массивное дерево, тянувшееся ввысь на десятки и десятки метров, и затем, не менее многозначно глянул на Анну; во взгляде читалось приглашение, невежественное, но иначе, как поняла Анна, он просто не умел. Еще нет.

Женщина приняла его руку и поднялась с земли.

- Я помогу.

Крепкие руки обхватили осиную талию, и в следующий миг Анна взмыла вверх, оказавшись на ветке; кряхтя подтянулась, приложив немало усилий. Искатель вскарабкался легко, кора позволяла цепляться. Встал на ту же ветку, помог взобраться выше. Так несколько раз, пока расстояние до земли существенно не увеличилось. Анна мысленно благодарила Господа за отсутствие боязни высоты.

Осмотрелась и увидела громадину - космический корабль, упавший на Землю. Никогда не находилась к нему так близко, казалось, можно дотянуться рукой. Черная махина, словно порез на прекрасном полотне, изображавшем дивный закат, уродовала все: прекрасный пейзаж, природу, жизни людей, живших до и после.

Легким касанием Цой вернул Анну из мыслей.

Ветки дерева оказались достаточно толстыми; упасть с них, - надо постараться. Совсем скоро узнала, где заночует, - дупло, в половину человеческого роста внутри имело форму яйца, позволившее вполне свободно лечь, правда, под наклоном, почти как в камерах капсулы; от одной мысли о них  сердце Анны сжалось, и с болью всколыхнулись не осевшие воспоминания.

Дерево приняло их теплом и нависшей духотой, все же обстановка сохранила необъяснимый уют. Искатель забрался следом, завесил полость в стволе сетью, вынутую из ранца. Убедившись, что их не потревожат, достал паек, надломил и угостил Анну половинкой. Молча наблюдал за девушкой, пока она, хромкая, поедала кушанье, чувствуя, как вяжет рот. Позже рассказал про обитель, принадлежавший каанакондам, крупным змеям, хранящим в подобных местах яйца, и поспешил успокоить, заверив, что до следующей кладки уйма времени.

Не сводила с искателя изумленных глаз, слушая о том, как изначально дупло выдалбливалось стукачами, которые сначала высиживают здесь свои яйца, а только потом появляются змеи, поедают их кладку и оставляют свою. Анна молчала, а в мыслях безмолвно благодарила за спасение, прекрасно понимая, чем могла закончиться та встреча, если бы его не оказалось рядом, если бы дикари проникли в капсулу раньше.

Рассказ искателя не сильно отвлек от случившегося; понимала, как тяжело и долго будет переживать утрату. Осталась одна в мире, который не узнать.

Сытый желудок и неясная слабость в теле клонили ко сну. Облокотившись на стенку дерева, попыталась уснуть, но та оказалась больно жесткой, тогда Анна перебралась ближе к искателю в надежде ощутить хоть немного человеческого тепла, и уткнулась ему в плечо, но то показалось тверже дерева. Почувствовав напряженное тело и уловив нервное дыхание, Анна поняла, - искателю не по себе и робко отстранилась.

Цой предложил девушке плащ, подоткнув им голову. Кожа оказалась не столь приятной, шершавой, но все же много лучше, чем грубое дерево и твердое, как камень тело искателя.

Анна уснула гложимая горькими мыслями о потерянных в одночасье коллегах, силой сдерживала подступающие слезы. За время полета они сблизились, стали не просто друзьями, а семьей. Васили, Мэри, Иван, Курт, Даниэлла, Зед... Думала, что ужас случился не с ней, будто наблюдала за несчастьем и бедами со стороны.

Проснувшись, не обнаружила искателя. Ушел затемно, совершенно бесшумно и также вернулся, захватив с собой тех стебельков с жидкостью, приятно напомнившей ей молоко - то был их завтрак.

Отправились до первых лучей солнца. В это время хищники ночи уже спят, а хищники дня еще не успели проснуться, крохотный временной отрезок давал небольшое преимущество.