Любовь, или Пускай смеются дети (сборник) - Виктория Габышева

После того как Лена узнала правду о Костиной болезни, он старался больше ничего от нее не скрывать. Поэтому однажды пришлось рассказать ей и о том, что чудес не бывает и что когда-нибудь все закончится. Услышав от друга эти слова, Лена рассердилась:

– Больше никогда не говори так! – воскликнула она. – Помнишь, как у Горького было – «Во что веришь, то и есть»? Так вот, если веришь в плохое, то оно и случается. А ты лучше верь в хорошее, тогда и сбываться будет только хорошее!

Костя лишь покачал головой, но спорить с девочкой не стал. Он был реалистом и доверял врачам, но ему не хотелось расстраивать Лену, которая, похоже, действительно искренне привязалась к нему и огорчилась бы от подобных слов.

Костя постоянно думал, можно ли назвать то, что он испытывал по отношению к этой девушке, влюбленностью. Будучи фактически изолированным от мира, всю жизнь прожив в замкнутом пространстве в окружении родных, Костя знал о влюбленности только по многочисленным прочитанным книгам и фильмам, которые он смотрел по старому черно-белому телевизору. Можно ли считать себя влюбленным, если смотришь на человека и не в силах глаз от него отвести, если, когда видишь его, сердце замирает, а потом как будто подпрыгивает в груди? Несколько дней поломав голову над этим вопросом, Костя решил, что как раз это и есть симптомы влюбленности, и поймал себя на мысли, что ему очень приятно это ощущать.

И по большому счету его даже не слишком беспокоил вопрос о том, чувствует ли Лена то же самое по отношению к нему. Наверное, все-таки нет. Костя был достаточно умным парнем, чтобы это понимать. Но, как ни удивительно, осознание не слишком его огорчало. Одно то, что такая замечательная девочка, как Лена, стала его другом, делало Костю счастливым. Ему просто приятно было общаться с ней, а она с удовольствием болтала с ним, поэтому у Кости не было поводов думать о неразделенной любви или еще о чем-то в такой же мере печальном. Он был влюблен и наслаждался этим чувством, как бесценным даром, которого в любой момент мог лишиться, и эта мысль приучила его ценить то, что у него имелось.

Так продолжалось довольно долго – еще полгода и даже больше. Настала зима, и Новый год они встретили впятером: Костя, Алеша, их мама и папа и Лена. Родители Лены знали о Косте и без возражений отпустили дочку к друзьям в новогоднюю ночь. Да и Костины родители привыкли к тому, что Лена всегда рядом с их сыном, и принимали ее как родную. Девочка же с одинаковым удовольствием общалась с обоими братьями, но старалась уделять больше внимания Косте – тому человеку, с которым познакомилась благодаря голубю-сизарю. В глубине души Алеша иногда даже завидовал своему старшему брату и его тесной дружбе с девочкой, которая нравилась ему самому. Однако он никогда не высказывал этого вслух и даже не подавал вида, понимая, что Костя, как никто другой, имеет право на такую хорошую подругу, и именно Костя, как никто другой, заслуживает счастья – хотя бы потому, что он уже достаточно настрадался в жизни. И на самом деле Алеше очень хотелось, чтобы у Кости с Леной все было хорошо, потому что он видел, как эта дружба благотворно влияет на брата. Он искренне желал Солнечному мальчику Косте только добра и надеялся на лучшее.

Но, к сожалению, чудес не бывает…

Однажды, когда в погожий весенний день Лена позвонила в дверь их квартиры, дверь ей открыл не Костя, а Алеша. И по выражению его лица, по красным, опухшим от слез глазам Лена сразу поняла, что произошло. Леша мог даже ничего не говорить… И он не сказал, просто пропустил Лену в прихожую.

Некоторое время ребята молчали, поняв друг друга без слов. А потом Лена тихо спросила:

– Когда это случилось?

И Леша ответил глухим, незнакомым голосом:

– Сегодня ночью. Во сне. Он даже не успел проснуться. Видимо, ему снилось что-то хорошее, потому что он ум… ушел… с улыбкой.

Не выдержал, всхлипнул, по-детски вытер нос тыльной стороной ладони и добавил:

– Врачи даже удивились… Они сказали, что при его диагнозе последние месяцы обычно бывают очень мучительны. А Костя… Он был счастлив… Как никогда в жизни. Это из-за тебя, Лена. Спасибо тебе…

Солнечный мальчик Костя умер, оставив после себя лишь добрые светлые письма, которые когда-то писал незнакомой девочке, отправляя их в мир с голубем, как когда-то давно, во время войны, поступал его дед. Но история о мальчике Косте, девочке Лене и голубе-сизаре на этом не закончилась. Девочка Лена выросла и вышла замуж за Костиного брата Алешу. И в день своей свадьбы, отпуская в небо двух красивых белых голубей, они оба вспоминали Костю и в глубине души очень жалели о том, что его больше нет рядом.

А потом у Алеши и Лены родился сын. И его назвали в честь папиного брата – Константином. И этим сыном был ты.

Я ничего не сказал в ответ, только кивнул. Говорить после этой истории не хотелось. О том, что речь идет о моих папе и маме, я догадался уже давно. Я знал, что меня назвали в честь дяди, знал и о том, что тот был замечательным человеком, который очень любил жизнь и умел быть счастливым даже в такой ситуации, в которой любой другой на его месте чувствовал бы себя самым несчастным в мире.

Говорят, что я чем-то похож на дядю Костю. Например, тем, что я тоже люблю голубей. И когда-нибудь я, так же как дядя Костя, приручу сизаря и отправлю с ним весточку в мир. И буду верить в то, что моя мечта тоже обязательно сделает кого-то счастливым.

Мария Метлицкая

Понять, простить

Шура помнила эту сцену очень отчетливо: конец декабря, совсем скоро самый любимый Шурин праздник – Новый год. Мягкий морозец и редкий медленный снег, танцующий под неярким светом фонаря. Они идут с мамой на каток, точнее, в «секцию» – как говорит любимая Асенька, Шурина бабушка. Шура – в коричневой старой и тесноватой цигейковой шубе, переделанной в курточку, и вязаных рейтузах. Через плечо, на шнурках, связанных между собой, перекинуты ботинки с фигурными коньками. Фигурное катание Шура обожает, а вот ботинки ненавидит. Они черные, мальчиковые, доставшиеся Шуре по наследству. Конечно, она мечтает о белых, из блестящей и мягкой на ощупь, волшебной кожи, с хромированными крючками, настоящих, чешского производства. Но мама говорит, что это дорого и не по карману. Да и вообще, надо еще посмотреть, какая из Шуры фигуристка. «Может, от слова «фигу»?» – спрашивает мама и заливисто смеется. Шура слегка обижается, но мама ее целует и просит не дуться.

Сегодня мама почему-то сопровождает Шуру, хотя идти до катка от дома всего каких-нибудь пять минут, мимо детского магазина «Смена». Каток – во дворе красного кирпичного дома у метро. Дом в народе называется генеральским. Там и вправду живут военные, да еще «в чинах». Шура видит, как из подъезда выходят толстые важные дяденьки в длинных шинелях и их не менее важные жены – тоже крупные, в богатых каракулевых шубах.

Перед выходом Асенька кричит Шуре вслед:

– Держи крепче мать! Скользко!

Шура отвечает:

– Ага! – И на улице хватает маму за локоть.

Мама «в ожидании» – это выражение бабушки Аси. Она вообще, как говорит папа, любит разные «старорежимные» фразочки. У мамы большой живот. Просто огромный. Через месяц ей рожать. Мама любит пошутить и на вопрос «кого ждете?» отвечает «автобус». И при этом заливисто смеется. Шура держит маму за локоть и заботливо на нее смотрит.

– Гляди под ноги, – советует мама. А Шуре нравится смотреть на нее.

Мама очень хорошенькая. Ну просто красавица. Как бы Шура хотела быть на нее похожей! У мамы большие карие глаза, густейшие волнистые темные волосы и «самый очаровательный курносый нос на свете». Так говорит папа. А на носу – редкие конопушки. Мама очень огорчается, когда с первым весенним солнышком их прибавляется, и начинает их пересчитывать. А папа смеется и чмокает маму прямо в курносый нос. Ему нравится в маме все, это видно без всяких слов. И Шура смущается и отводит глаза, когда видит, как в коридоре или на кухне отец украдкой обнимает маму и крепко прижимает ее к себе. Шура мышью шмыгает к себе в комнату и слышит, как мама вырывается и тихо говорит папе:

– Ну, хватит, Митя, отстань! Сколько можно, ей-богу!

Шуре почему-то становится обидно за отца, и она злится на маму. А вообще у них самая счастливая семья – в этом Шура совершенно уверена.

Шуриного папу зовут Дмитрий Владимирович. Он – хирург в военном госпитале, заведующий отделением и подполковник. Отделение называется «торакальная хирургия». Папа написал по этой теме не одну статью и даже главу в пособии для студентов. Говорят, что он лучший специалист в городе. А это совсем не шутки. Рабочий день у него ненормированный и редко бывает выходной. Папу могут вызвать на работу даже среди ночи – если кому-то вдруг понадобится срочная операция.