Ремесло - Леонид Бершидский

Но начинать с таким маленьким составом участников-добровольцев я все же не рискнул: побоялся загубить идею, которую когда-нибудь можно будет воплотить профессионально. Я уверен, что, заявив НОРМАЛЬНЫЙ РУССКИЙ ЯЗЫК в качестве уникального торгового предложения, можно сделать успешное СМИ, редакция которого состояла бы не из репортеров, а из переписчиков чужого материала.

Редакции даже не пришлось бы задирать планку слишком высоко: помог бы парадокс, описанный в начале этой главы. Важнее заявить о приверженности хорошему русскому, чем и в самом деле писать на эталонном языке (который все равно существует только в корректорских головах). Чистый маркетинг, вполне возможный в ситуации, когда грамотных людей — чуть больше процента даже от интересующихся русским языком читателей.

Маркетинг, впрочем, лежит все же за пределами ремесла. А в его рамках — что мы можем сделать, сознавая и ограниченность собственных возможностей, и неспособность аудитории отличать золото от латуни?

Добиваться «человечности» рассказа. Помните «кулерный тест», который должна проходить любая тема? В конечном счете мы пишем для того, чтобы наши истории друг другу пересказывали. Так пусть люди делают это нашими словами, а не переводят нас на живой язык, на котором говорят. Им так будет удобнее, и они нас полюбят.

После той колонки про Совинформбюро мы обсуждали тему с главным редактором Lenta.ru Галиной Тимченко. Оказалось, ее тоже интересует проблема «перевода» новостей на нормальный русский. Плоды ее стараний не так уж трудно заметить. Вот, например, лид текста РИА «Новости» от 23 июля 2013 года:

«Сергей Помазун, обвиняемый в расстреле людей в Белгороде, из-за криков и угроз расправы в адрес судьи удален из зала заседания, передает корреспондент РИА Новости из зала суда».

Lenta.ru ссылается на государственное агентство, но пишет так:

«Сергея Помазуна, обвиняемого в убийстве шести человек в Белгороде, удалили из зала заседаний за угрозы судье».

Понятно, что если вы будете пересказывать эту новость, то — как на «Ленте», в действительном, а не в страдательном залоге. Кроме того, вы уж постараетесь, в отличие от корреспондента РИА, сделать так, чтобы собеседник понял: это сам Помазун кричал и ругался, а не кто-то еще.

Но «Ленте» все же не удалось вытравить канцелярит даже из этого короткого абзаца. Вы никогда не скажете приятелю, что Помазуна «удалили». Если уж говорить по-русски — его вывели, выставили.

Да, «удалили» — правильный юридический термин. Но читателя интересует, что случилось, а не как это называется на профессиональном языке. Если среди читателей много юристов, можно употребить термин позже, но не в первом же абзаце, который, собственно, первым и пересказывать будут.

Ну и, конечно, всерьез переводя государственный текст на русский язык, ремесленник непременно захотел бы узнать, как именно Помазун угрожал судье и что выкрикивал. РИА такими деталями читателя не балует; это все равно как если бы Милош Форман в фильме «Народ против Ларри Флинта» не показывал порнографа Ларри, мечущего апельсины в судью и орущего «Aaaargh fuck you fuck you fuck you!», а бесстрастным авторским голосом сообщал: «Подсудимый Флинт проявил неуважение к суду».

Вот всего четыре универсальных правила перевода с языка Совинформбюро на русский, которые я советую применять не только к чужому тексту, если приходится его переписывать, но и к собственным черновикам.

1. Непревзойденный мастер триллера Элмор Ленард читал свои тексты вслух. «Если звучит, как написанное, я переписываю» («If it sounds like writing, I rewrite it»), — говорил он. Почему бы так не делать и журналисту? Следуя практике Ленарда, вы остро ощутите, что в живом языке предложения не начинаются с вводного слова «так». Нет в нем и почему-то любимого журналистами слова «сетовать». Вообще, слова «говорит» или «сказал» ни к чему заменять синонимами. Тот же Ленард так никогда не делает, и он прав. Нет в живом языке слова «ранее» — есть только «раньше» и «прежде». И так далее. Прочтите вслух — и все вам станет ясно.

2. Страдательный залог в 99 % случаев надо заменять на действительный. Вы сразу увидите, что текст становится не только легче и «человечнее», но и динамичнее.

3. Потеряйте полицейскую, юридическую, финансовую терминологию и жаргон во всех случаях, когда их можно заменить словами живого языка, даже с некоторой потерей смысловых нюансов. Чтобы эти нюансы сохранить, сохраните термины и жаргон в прямой речи персонажей. Так вы убьете двух зайцев: читатель получит от вас пригодный для пересказа, ясный текст и услышит голоса ваших героев-профессионалов.

4. После того, как перевод выполнен до конца, прочтите текст еще раз — про себя. Наверняка теперь в нем зияют дыры, не хватает ответов на какие-то вопросы. Канцелярит ведь никогда не используется просто так — он нужен, чтобы скрывать лень и плохую работу. С чего бы еще его так любили чиновники.

Практическое задание: возьмите любой — без преувеличения — текст РИА «Новости» и переведите его на русский язык. А потом расскажите ваш перевод маме или еще какому-нибудь близкому человеку. Близко к тексту. Мама задает вам вопросы по существу? Значит, вы справились.

11. Картинки вместо слов

Переводить журналистские тексты можно не только на русский, но и на визуальный язык. Непереводимых не существует. Это доказал в середине 2000-х москвич по имени Александр Локтев: он создал первый и по сей день единственный в России журнал, полностью состоявший из инфографики.

В 2004 году Локтев, некогда самый молодой главный редактор газеты «Коммерсант» (ему было 26 лет, когда он возглавил редакцию в середине 90-х), покинул PR-службу нефтяной компании ЮКОС. Как он вспоминал в разных интервью, Михаил Ходорковский, угодивший в 2003 году в тюрьму, сам предложил коллегам «расходиться».

Локтев не хотел больше заниматься пиаром. Вместе со старыми товарищами по «Коммерсанту» и инвесторами из ЮКОСА он затеял издательский дом. Строили его вокруг уже существовавшего журнала «Секрет фирмы». Надо было придумать какие-то новые издания. Локтеву пришла в голову странная по тем временам идея.

«Идея журнала „Все ясно“ возникла из двух вещей, — рассказывал Локтев сайту w-o-s.ru через восемь лет. — Первая: я всегда находился под впечатлением от успеха газеты „Аргументы и факты“ в начале 90-х. Краткость, понятность, отсутствие страха перед темами, которых боялись другие… Вторая: дорогие и красивые путеводители издательства Dorling Kindersley с инфографикой. Когда появилась возможность вернуться в издательский бизнес с неплохими деньгами, родилась идея сделать издание, которое говорило бы о сложном простым языком и делало это интересно. И чтобы 50 % составлял визуальный ряд».

Визуальный ряд в журнале «Все ясно» занимал гораздо больше 50 % площади. Я бы сказал, там больше ничего и не было. Каждый материал в журнале подавался графически. Чтобы понять, как это делалось, не поленитесь отыскать в торрентах отсканированные номера. Инфографику во «Все ясно» делали и из сложных химических процессов, и из списка уголовных статей, которые применяют к политическим активистам, и из устройства футбольного клуба «Спартак».

Это был, пожалуй, единственный журнал, который я себе покупал. Вообще-то чужие издания редакторам достаются бесплатно, как наркотики рок-звездам, но тут у меня был личный интерес. Мне хотелось, чтобы именно этот журнал расцвел и заработал много денег. «Все ясно» делал инфографику даже там, где ее с точки зрения здравого смысла не надо, это было здорово, потому что — последовательно. Не возникало вопросов, чем именно этот журнал отличается от других, — отличие было разительным и концептуальным.

Ничего не вышло.

То есть, вернее, вышло 73 номера «Все ясно», а потом издательский дом «Коммерсант», которому Локтев и его партнер Юрий Кацман продали свое предприятие, вскоре после сделки, в 2007 году, закрыл журнал. Это должно было, конечно, случится еще раньше, потому что проблемы коммерческого характера у «Все ясно» начались сразу. «Рынок сначала с восторгом воспринял проект, но потом выяснилось, что рекламодатели не видят, как интегрировать в него свою рекламу, — рассказывал Локтев. — Журнал был пестрый, и обычные макеты смотрелись плохо. Естественно, мы делали дизайн рекламы сами и брали за это бабки. Но подобные истории носили разовый характер. Наша коммерческая служба так и не поняла, как конвертировать восторг в индустриальные решения».

Большинство дизайнеров из закрытого журнала наняло госагентство РИА «Новости», чтобы сделать свою инфографическую службу. Там их деятельность довольно быстро утратила всякий смысл, как это всегда бывает в государственных СМИ. Вот такую уродливую и неинформативную «инфографику» никогда не опубликовал бы журнал «Все ясно». А РИА «Новости» — запросто.