Откровения молодого романиста - Умберто Эко

4. Мои списки

Я ходил в католическую школу, где приобрел привычку к чтению и выслушиванию литаний. Основа любой литании — в повторении. Как правило, они состоят из набора панегирических фраз, как это прекрасно видно на примере литаний, обращенных к Святой Деве: Sancta Maria, Sancta dei genitrix, Sancta Virgo virginum, Mater Christi, Mater divinae gratiae, Materpurissima[57], и так далее.

Литании, как телефонные справочники или каталоги, представляют собою разновидность списков. То есть имеют дело с перечислением. Быть может, в самом начале писательской деятельности я не вполне отдавал себе отчет в том, до какой степени люблю списки, однако сейчас, написав пять романов и множество литературных произведений помельче, вполне готов к тому, чтобы составить исчерпывающий список всех моих списков. Вот только это занятие отняло бы у нас слишком много времени, поэтому здесь я ограничусь упоминанием лишь некоторых моих перечислений и — в доказательство собственной скромности — сравню их с величайшими каталогами из сокровищницы мировой литературы.

Списки практические и поэтические

Начнем с того, что проведем разделительную черту между списками «практическими» (или «прагматическими») и списками «литературными», или «поэтическими», или «эстетическими» — последнее из определений отражает смысл куда точнее, чем предыдущие два, поскольку к спискам такого рода относятся не только вербальные, но также визуальные, музыкальные и жестикуляционные перечисления[58].

К разряду практических можно отнести список покупок, библиотечный каталог, инвентарный перечень хранящихся в любом месте (например, в конторе, архиве, музее) объектов, ресторанное меню и даже словарь, в котором записаны все слова, составляющие лексикон определенного языка. Такого рода списки имеют чисто справочное значение, поскольку каждый отдельный их элемент указывает на соответствующий объект; в случае, если объекты не существуют на самом деле, перечень просто-напросто является фальшивкой. Поскольку в них перечисляются существующие (то есть где-то физически присутствующие) объекты, практические списки по природе своей конечны. По этой причине списки такого рода не подлежат изменению: бессмысленно включать в музейный каталог картину, которой в коллекции этого музея нет.

В свою очередь, поэтические списки являются открытыми и в некотором смысле предполагают наличие финального et cetera. Они нацелены на обозначение бесконечного количества людей, объектов, событий, и причин тому может быть две: (1) писатель знает, что количество объектов слишком велико, чтобы быть записанным, и (2) писатель находит удовольствие — иногда чисто акустического свойства — в бесконечном перечислении[59].

Практические списки являются своеобразным выражением формы, поскольку сообщают единство набору предметов, которые сами по себе могут значительно отличаться друг от друга, но в рамках списка подвержены влиянию контекстуального давления — в том смысле, что их взаимосвязь установлена простым фактом их нахождения в одном месте или их принадлежностью к единой цели определенного проекта (примером может служить список гостей званого ужина). Практические списки не содержат несоответствий — при условии, что понятен принцип, по которому такой список составлен. В романе Торнтона Уайлдера «Мост короля Людовика Святого», например, содержится список группы людей, не имевших друг с другом ничего общего, кроме того случайного факта, что все они находились на мосту в момент, когда тот обрушился.

Прекрасным образцом практического списка является известный речитатив Лепорелло из оперы Моцарта «Дон Жуан». Дон Жуан, как известно, соблазнил огромное количество крестьянок, мещанок, дворянок, графинь, баронесс, маркиз и принцесс — словом, дам всех сословий, всех примет и всяких лет. Однако его слуга Лепорелло — отличный счетовод, и его список математически безупречен:

Итальянок шестьсот было сорок,Немок было две сотни и тридцать,Сотня француженок, турчанок девяносто,Ну, а наших испанок, а испанок так тысяча три!

То есть суммарно всего две тысячи шестьдесят три, не больше и не меньше. Если назавтра Дон Жуану суждено соблазнить Донну Анну или Церлину, потребуется новый список.

Понятно, зачем люди составляют практические списки, но для чего создаются поэтические?

Риторика перечисления

Как уже было сказано, писатели используют списки либо когда количество подлежащих перечислению объектов так велико, что исключает возможность их поименного включения, либо когда автор просто влюбляется в звучание слов, которыми исчисляет серию объектов. В последнем случае возникающий перечень превращается из списка, состоящего из референтов и означаемых, в список означающих.

Возьмем родословную Иисуса, с которой начинается Евангелие от Матфея. Мы вправе сомневаться в достоверности исторического существования многих из упомянутых предков, однако нет сомнений, что Матфей (или кто-то от его имени) намеренно включил «реальных» людей в мир собственных верований, так что данный список — наряду с практическим значением — имеет также и определенную референциальную функцию. Для сравнения: литания Пресвятой Деве — это список определений, частично заимствованных из Писания, обусловленных традицией или восходящих к народным славословиям, который должен произноситься наподобие мантры, вроде буддийского речитатива «Ом мани падме хум». Не так уж важно, будет ли virgo (дева) названа potens (могущественной) или clemens (милосердной), — в любом случае до Второго Ватиканского собора все литании читались на латыни, а большинство верующих этого языка не понимало. Важно лишь подчинение человеческого сознания гипнотическому звучанию перечня. Точно так же в литании Всем Святым важно не кто в ней поименован или забыт, но ритмичное перечисление имен на протяжении достаточно долгого времени.

Именно это последнее свойство списков было почти в совершенстве изучено и описано риторами древности; они исследовали множество перечислений, в которых главным является не намек на неисчерпаемое множество, но щедрое присвоение предметам все новых и новых свойств, зачастую из чистой любви к повторению того же другими словами.

С точки зрения классической риторики, списки, как правило, состоят из аккумуляций — то есть последовательности или сочетания лингвистических терминов, принадлежащих к единой концептуальной сфере. Одна из форм аккумуляции, распространенная в средневековой литературе, именовалась энумерацией (enumeratio). В перечнях такого вида кажется, что элементам списка недостает единообразия и однородности, поскольку целью их было описание свойств Бога — а Бога, по определению Псевдо-Дионисия Ареопагита, можно выразить только через несхожие подобия. Так, еще в пятом веке Эннодий писал, что Христос — это «родник, путь, десница, камень, лев, светоносец, агнец; врата, надежда, добродетель, слово, мудрость, пророк; жертва, побег, пастырь, гора, сеть, голубь; пламя, гигант, орел, супруг, терпение, червь»[60]. Подобные списки, как и в случае литаний Пресвятой Деве Марии, называются панегирическими или энкомиастическими.

Еще одной разновидностью аккумуляции являлось нагромождение (congeries) — последовательность слов и фраз, обозначающих одно и то же, воспроизводящих одну и ту же мысль множеством разных способов. Данный вид списков соответствует принципу «ораторской амплификации», классической иллюстрацией которого является Первая речь Цицерона против Каталины в римском сенате (63 г. до н. э.): «Доколе же ты, Каталина, будешь злоупотреблять нашим терпением? Как долго еще ты, в своем бешенстве, будешь издеваться над нами? До каких пределов ты будешь кичиться своей дерзостью, не знающей узды? Неужели тебя не встревожили ни ночные караулы на Палатине, ни стража, обходящая город, ни страх, охвативший народ, ни присутствие всех честных людей, ни выбор этого столь надежно защищенного места для заседания сената, ни лица и взоры всех присутствующих? Неужели ты не понимаешь, что твои намерения открыты? Не видишь, что твой заговор уже известен всем присутствующим и раскрыт?»[61] И так далее.

Незначительно отличается такая форма перечисления, как нарастание (incrementum), именуемая также климакс (climax) ИЛИ градация (gradatio), при которой каждое последующее высказывание хоть и относится к той же концептуальной сфере, но является усилением предыдущего. Пример нарастающего перечисления мы видим в той же речи Цицерона против Катилины: «Ты ничего не можешь ни сделать, ни затеять, ни задумать без того, чтобы я об этом не услыхал, более того — этого не увидел и ясно не ощутил».

В особые группы в классической риторике выделялись перечисления анафорические (anaphora), бессоюзные (asyndeton) и многосоюзные (polysyndeton). Анафорическое перечисление подразумевает повторение одного и того же слова или словосочетания в начале каждой последующей фразы или строки стихотворения. Причем такое перечисление необязательно является списком в нашем понимании этого термина. Превосходный пример анафоры содержится в стихотворении Виславы Шимборской «Возможности»: