Рука об руку - Стелла Фуллмер

Арнольд внимательно и весело посмотрел ей в глаза и довольно кивнул.

— Ну вот и хорошо.

Он махнул рукой в сторону плиты и, не поворачиваясь к сыну, попросил:

— Пауль, выключи, пожалуйста, конфорку.

Тот подошел к плите.

— Ты про ту, на которой стоит кастрюля?

— Разумеется, — ответил Арнольд, направляясь к буфету.

— Но она выключена. Горит только дальняя, а на ней ничего нет, — попытался уточнить Пауль.

— Что ты говоришь? — Арнольд остановился на месте, его лицо потемнело. — Я точно помню, как по ошибке выключил ту конфорку, на которой готовил, и тут же опять зажег ее.

Шатким, неуверенным шагом он приблизился к столу и опустился на стул так устало, как будто на плечи ему навалилась неподъемная тяжесть.

Тея наблюдала за ним, боясь пошелохнуться. На глазах бодрый моложавый Арнольд Флойд, встретивший ее так дружелюбно, превращался в больного старика. Морщинки на его лице разрастались и делались глубже, губы бледнели, радость во взгляде сменялась страданием, глаза все сильнее и сильнее тускнели, плечи опускались.

Он взялся за голову. Из его груди вырвался приглушенный стон.

Тея, с ее добрым сердцем, хоть и не совсем понимала, что происходит, но ощутила острую потребность как-нибудь помочь ему. Мягко положив руку на его плечо, она спокойно и ласково пробормотала:

— Не расстраивайтесь так, прошу вас! Подумаешь, перепутали конфорки! Со мной постоянно происходит то же самое!

— Спасибо вам за желание утешить меня, — тихо ответил Арнольд, и его глаза повлажнели. — Но я не просто перепутал конфорки, моя проблема в другом... — Он прерывисто вздохнул. — В последнее время меня одолевает страшный недуг: то память отшибает, то перед глазами все плывет, то вдруг совсем пропадают силы. — Он улыбнулся слабой, извинительной улыбкой. — Пауль, наверное, рассказал вам, что его старик стал совсем плох?

Тея посмотрела на Пауля, медленно возвращающегося от плиты, надеясь прочесть в его глазах то, что ей следует ответить.

Тот едва заметно кивнул.

— Да, он говорил, что вам нездоровится, — пробормотала она.

Пауль подошел к отцу, опустил руки ему на плечи.

— У папы гипертоническая болезнь, но он упрямый и никогда не слушает меня. А я постоянно твержу, что ему следует уделять своему здоровью больше внимания.

Глаза Арнольда вновь озарились живым блеском.

— Это я-то не слушаю тебя?

Пауль хмыкнул.

— Такого упрямца, как ты, еще поискать! Так же к своей болезни относилась и мама, вы с ней были идеальной парой.

По лицу Арнольда промелькнула тень. Пауль, по-видимому почувствовав напряжение отца, быстро сменил тему.

— Может, все же съездишь куда-нибудь отдохнуть?

Бледные губы Арнольда неожиданно растянулись в улыбке.

— А давайте отправимся на отдых все вместе? — предложил он, посмотрев на сына, потом на Тею. — Естественно, и детей с собой возьмем.

Пауль убрал руки с его плеч и сел на стул рядом.

— О чем ты говоришь, папа? Дети учатся. И у меня дел невпроворот.

Арнольд скривил губы и фыркнул, точно так же, как обычно это делал Пауль.

Так вот у кого он научился всем этим ужимкам, подумала Тея, еле удерживаясь, чтобы не улыбнуться.

— Патрик и Анжела — смышленые ребята, — стал убеждать Арнольд сына. — Наверстать упущенное после небольшого отдыха им будет нетрудно. — Он повернулся к Паулю. — К тому же эта поездка поможет Патрику забыть о той сомнительной компании, с которой он связался. Строгостью и угрозами ты ничего не добьешься, этот метод проигрышный, знаю по собственному опыту. — Он вздохнул, на мгновение о чем-то задумываясь. — Вы согласны со мной, Тея?

Она кивнула.

— Запретный плод всегда сладок.

Она бросила на Пауля быстрый выразительный взгляд.

— Вот-вот, я то же самое ему говорю. Признаюсь, что и сам воспитывал сыновей в чрезмерной строгости, потом горько об этом жалел, раскаивался, но было уже поздно... — Его глаза опять опечалились. — Сегодня утром, представляете, мой Пауль заявил Патрику, что тот не пойдет в школу, пока не переоденет рубашку! Вышел скандал, мальчик до сих пор на него дуется.

— А я считаю, что поступил единственно верно! — вставил Пауль. — Школа — это не цирк, появляться там в клоунских нарядах, на мой взгляд, недопустимо!

— Мне кажется, что к подросткам снисходительны даже учителя, — возразила Тея. — В юном возрасте человек ищет себя, стремится выразить свои чувства и настроения, странно одеваясь, делая безумные прически. Мы-то знаем, что все это временно, и, если хотим помочь подростку, должны действовать осторожно, а никак не при помощи грубости и жесткости.

— Правильно вы говорите, Тея, — поддержал ее Арнольд. — Итак, все мы понимаем, что поездка пойдет Патрику и всем нам лишь на пользу. — Он потер руки. — Поедемте куда-нибудь на юг Италии, а? Там сейчас тепло и солнечно. Тея, вы ведь не откажетесь составить нам компанию?

Девушка растерянно хлопнула ресницами.

— Вы бывали когда-нибудь на юге Италии? — настойчиво продолжал Арнольд свои уговоры.

Она покачала головой.

— Признаться, за пределы Великобритании я вообще никогда еще не выезжала.

Судя по всему, Арнольда ее признание потрясло. Он вытаращил глаза и уставился на нее так, будто видел перед собой нечто сверхъестественное.

— Неужели это правда?

Тея пожала плечами.

— Мои родители — люди среднего достатка. Кроме меня у них еще трое детей.

— А где живет ваша семья? — поинтересовался он.

— В Глазго. Переехали туда четыре года назад. В Северной Ирландии слишком неспокойно. Я в то время еще училась и осталась здесь с тетей. Но вскоре она умерла.

Арнольд с отеческой лаской похлопал ее по плечу.

— Значит, вы в этом городе совсем одна?

Тея приподняла подбородок. Жалости и сочувствия по отношению к себе она терпеть не могла.

— Я не одна, у меня здесь много друзей и знакомых.

Арнольд улыбнулся.

— Друзья и родственники — это совсем разные понятия, верно, Пауль?

Тот саркастически повел бровью.

— Верно. От друзей в любой момент можно отделаться...

Арнольд засмеялся.

— Не слушайте этого негодника, Тея. Он свою семью очень любит. — Его лицо неожиданно приобрело крайне серьезное выражение. — В тот момент, когда со мной случился первый гипертонический криз, все семейные заботы, равно как и управление компанией, Пауль взвалил на свои плечи. В связи с этим о личных интересах и общении с друзьями ему пришлось забыть.

На некоторое время он замолчал, потом вновь продолжил изменившимся глухим голосом:

— В том, что все эти обязанности мои сыновья не разделили на двоих, виноват один я. Не сумел справиться со своими отцовскими амбициями.