Принцесса для киллера - Анна Гур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Замолкает резко. Понимаю, что на этом с откровениями Джокер завязал.
Глаз не могу оторвать от Гринвуда.
Он – офигенный сейчас и оскал нестрашный, притягивает даже. Красивый мужчина, завораживающий своей резкостью, харизмой. Острый, как лезвие ножа, опасный.
Черт! О чем я думаю?!
Опять смотрю на него.
Не могу ничего с собой поделать, и тихая фраза слетает с губ:
– Спасибо, Фил, ты спас меня… Сегодня все могло для меня завершиться плачевно.
Серебристые глаза холодеют и напоминают настоящий, чистый графит, как стержень, полосующий по мне.
Нутром чую – злится. Кажется, у меня умение выбешивать этого парня с полуоборота.
Не отвечает. Сжимает массивные челюсти и уходит. Вбивая тяжелые шаги в землю.
Не прощаясь.
Вот что я опять сделала не так?!
Глава 22
Фил Гринвуд
– В Джорджии пока глухо по всем фронтам. Пацаны рыщут, землю роют, но либо все очень чисто сработано, либо действительно утечка газа была, когда склад взорвался.
– Фил, ты сам как, веришь в байки о случайных утечках? – Кровавый иронично приподнимает бровь и упирает в меня практически бесцветные глаза.
– Я не верю ничему, а вот улики собирать – мой профиль. Пока ничего нет, чтобы маза была липовой.
– Слишком много совпадений. Мелких, незначительных, только это все тянет на происки маленьких шершней. Есть такие в животном мире интересные существа и работают так же.
Кац выглядит задумчивым. Скорее, для себя это все сказал. Но, да, не могу не согласиться. Все это слишком. Из всех щелей прет почти незримо, неуловимо.
– Скоро Змей с докладом явится, передашь ему свои наметки, сравните движуху.
– Понял.
Продолжаю базарить, когда понимаю, что мое рыжее чудо приближается. Я ее по шагам чую еще до того, как на лестнице появляется. Кажется, что это уже не профессиональное, а просто реакция на язвочку.
Опять взгляд смещаю, хотя для собеседника незаметно, что я расфокусировался и слежу не за старшим.
Рыжая ведьмочка появляется на лестнице. Замечает меня и…
Черт.
Она мне язык показала?!
Даже не знаю, ржать сейчас или потом поймать и хорошенько объяснить, что почем.
Каменею весь. Переклинивает. Но вместе с тем есть в этом что-то миленькое такое, безобидное.
Теряю на мгновение контроль и уплываю из беседы. В грудной клетке странно жжет и покалывает, хочется еще раз губки ее на вкус распробовать, не только эти, что сейчас, глядя на меня, поджимает.
Особенно после утреннего шоу все тело от неудовлетворенности ломит. Рыжая-то, оказывается, бунтарка.
Я ее представлял в розовых рюшах. А ты смотри, под ангельским личиком скрывается темпераментная дьяволица.
– Джокер, ты что-то сегодня совсем никакой, в чем дело?
Просекает Ваня, что в мыслях я не с ним. Умный мужик и жестокий.
– На делах это не отразится, – поясняю сухо.
Никогда осечек не даю. Права не имею.
Девочка моя к отцу подходит и щеку целует. Опять. Видно, ритуал какой. Подвисаю.
Рыжая дочь моего главаря. Мужика, который стоит во главе всего, а я его дочь своей считаю.
Вот так вот просто. В мыслях уже Маша моя.
Я по-любому смертник, но за свое всегда держусь зубами. Даже когда меня в кровь и в мясо решетят. Я не отпускаю.
В детстве частенько смотрел, как взрослые пацаны собак стравливали. Бабло рубили. Вот и я, как бульдог, мертвой хваткой вцепляюсь и держусь до последнего.
Только фигово держаться в одиночку за человека. Ты ему все, а в ответ глухо и стена не бетон, нет – титан. Не пробить. Не добраться.
Пробовали уже. Знаем. И доча Кровавого на контрасте. Только сейчас что-то другое во мне просыпается. Не понимаю, что, но с этой девочкой меняюсь. Немного, незримо, но я это засекаю.
Садится на стул и взгляд исподлобья на меня бросает.
– Пап, я позавтракать хочу, а при виде твоей шестерки кусок в горло не лезет!
Вот и прет ее вечно меня задирать.
Маленькая. Очаровательная. Стервозина. Безумно привлекательная ведьмочка. Все, что делает, воспринимаю с иронией. Считаю шалостью избалованной принцесски.
Я людей чую. Нет в ней злобливости и гнили нет.
Другой вопрос, почему она так отчаянно косит под не пойми что.
– За базаром следи! – отвечаю спокойно, спускать ничего не привык. – А то и я могу невоспитанной назвать.
Весь этот балаган недолго длится. Выхожу из особняка в бешенстве.
Достает меня зараза. Провоцирует. То ли сама без тормозов так же, как я, то ли действительно избалованная сука.
С последними у меня разговор всегда короткий. Не хотелось бы ошибиться в Маше.
– Зараза, – выдыхаю сквозь сжатые зубы.
Я всегда ответку бросаю, никому ничего не спускал. По-другому в моем аду не выжить. А эта девка меня вниз иерархии поставила.
Иду, не особо реагируя на кивки и приветствия пацанов. Все мысли о красноволосой девице с не в меру болтливым ртом.
– Ох, Маша, доиграешься…
Направляюсь к своей тачке. Мой зверь ждет меня неподалеку от особняка. Мыслями все еще с девкой рыжей. Подгорает у меня. Валить надо. Остыть.
Почти дохожу до парковки, когда наперерез мне останавливается мерс. Узнаю тачку и человека. Бурый. Зачетный гость. Поверенный Каца.
Наблюдаю, как огромная туша весьма резво выходит из салона.
Русский мужик с красным лицом, похожий на неуклюжего медведя, но это впечатление обманчиво. Неплохой мясник. Ему что пальнуть, что на толчок сходить – все одно. Под Ваней Кровавым другие не ходят. Отборное зверье.
– Здорово, Джокер.
Жму мохнатую лапу волосатого мужика. Медведь.
– Ты от босса?
– Да. Доложил уже по делам.
Прищуривается. Умный. Опасный. Такого у итальянской мафии кличут консильери. Советник.
– Хорошо. Что по нашим товарищам? – карие глаза смотрят цепко, впиваются.
– У меня инфа разная поступает, – отвечаю ровно. – За Серебряковым приставили людей. Слежка идет. Он сворачивается. Вроде в отпуск укатать хочет.
Сплевывает в сторону. Здесь все уличные, без светских закидонов, как у самого Каца. У него уже уровень другой, приходится на людях шкурку надевать, чтобы элиту не смущать воровскими темами.
– Мне этот ушлепок давно уже поперек горла встал. Глаз с него не своди. Активность эта мне не нравится. Мутит он что-то. Ребят меняй, чтобы в слежке сильно не палились и за сынком его Серого пошли приглядеть. Отчет о каждой движухе лично мне.
– Хорошо. Сделаю.
– Ну, бывай, ассасин.
Бурый идет в сторону царского дома, а я нажимаю
