Не отпускай (СИ) - Ксюша Иванова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да. Как бы это… объяснить?
— Что ты мнешься, как девочка, говори, как есть!
Хорошо, когда твой друг понимает тебя! Хорошо, когда он есть — такой друг, как Ромка!
— Ромыч, расскажи Марине о том, что я уехал. Объясни, что — в командировку. И если встретишься с ней до вечера, пусть она мне позвонит!
— Хм, хорошо, всё сделаю… И когда только…
— И ни о чем не спрашивай. У меня совершенно нет времени. Всё. Отбой.
Теперь — на вокзал и побыстрее!
19
Утро началось для меня неожиданно рано. Позвонила Ирина Филипповна, наша директорша. Сам факт ее звонка в такую рань мог означать только одно — на работе аврал, Леночка одна не справляется. А значит, мне придется пораньше выйти из отпуска.
Примерно так все и было. Ирина Филипповна поведала мне страшную новость, что сегодня к нам едет сам начальник комитета культуры нашей области! А значит, именно я должна экскурсию провести для него.
— Ирина Филипповна, что ж вы вчера мне не позвонили вечером — я бы хоть подготовилась!
— Марина, меня саму уже ночью одна знакомая из комитета предупредила. ОН любит неожиданно нагрянуть. Но она же сказала, что явится не раньше одиннадцати. К десяти приезжай!
Ну, что ж! Спасибо и на том!
Пришлось экстренно мыть голову, пилить и красить ногти, в общем, приводить себя в порядок.
Сергей уехал очень рано. Я, зевая, как любящая жена, провожала его, укутавшись в простыню. Уже открыв дверь, он обернулся и сказал:
— Маринка, мне было очень хорошо с тобой!
Мог бы и не говорить это. Было видно, что не хочет уходить, что мнется на пороге. Но все-таки, не зря говорят, что женщины любят ушами — слушала и радовалась каждому слову, каждому жесту. Он улыбался, притянув к себе на пороге, и я улыбалась ему в ответ.
— Мне тоже.
— Марина, может, нам стоит попробовать жить вместе?
— А как же Ира?
Видела, что не понравился мой вопрос. Видела, что обидела, задела его. Но не спросить не могла — Ирина казалась мне нормальной адекватной женщиной. Мы с ней не были подругами, конечно, но изредка встречались у Авериных на праздниках и даже бывало, болтали о том, о сем. И переступить через мое к ней отношение было не так уж просто.
— Я развелся.
Хотела, конечно, знать причину, но был неподходящий для этого момент. Расскажет, все расскажет потом, обещал ведь!
— Серёжа, ты придёшь сегодня?
— Приду. От меня не так-то просто избавиться.
— Я и не хочу избавляться.
— Наконец-то! — Поднял глаза вверх. — Аллилуйя!
Это было смешно. Сразу вспомнила, как он яростно крестился, возле машины Вербицкого, когда думал, что поцарапал это чудо техники.
— Маринка, я бы очень хотел знать причину твоего смеха, но мне пора, и так опаздываю уже. А ты что собираешься сегодня делать?
— Сегодня — последний день моего отпуска, и я планировала весь его проспать!
— Вот и замечательно, иди отдыхай!
Поцеловал на прощание, прижал к себе так крепко, что и сомнений не осталось в том, что будь его воля не ушел бы, остался со мной! И шагнул за дверь…
…. Все прошло хорошо. Высокое начальство осталось довольно и экскурсией, и внешним видом экспозиции и здания, и, особенно, застольем, которое состоялось после…
К концу рабочего дня, когда появилась свободная минутка, вспомнила о своем телефоне. Куча пропущенных — восемь (?) от Сергея, пять от Лизы, от Ромы, мамы и даже Матвея!
Сердце испуганно забилось в груди. Что-то случилось! Конечно, в первую очередь, набрала дочь. Лиза взяла трубку только с третьей попытки.
— Лиза, дочка, что случилось?
— Мама… — она не смогла говорить, начала всхлипывать в трубку. — Мамочка…
Я запаниковала, схватила сумочку, не зная, то ли оставаться здесь, то ли домой бежать, то ли к Лизе в Москву ехать!
— Лизонька, дочка, что стряслось?
— Мама, он женится! — она уже не всхлипывала, а рыдала в голос. — Матвей женится!
— Ты где сейчас? — нужно мчаться к ней. В таком возрасте — в девятнадцать-то лет, девчонки от неразделенной любви и глупостей наделать могут. Я должна быть рядом с моей девочкой.
— Я у Али-и! Мне так плохо.
— Доченька, я скоро буду! Уже вызываю такси!
Немного отлегло — Алька успокоит, рядом побудет, глаз не спустит — знает о Лизиной безответной (как оказалось) любви! А я ведь была уверена, что он тоже… Странно. Он всегда так на нее смотрел ласково… Да, Марина, ничего, похоже, ты в мужчинах не понимаешь!
Все это крутилось в моей голове, пока в такси мчалась к своему единственному страдающему ребенку. Конечно, в тот момент я не думала о Сергее.
Лиза и Аля в обнимку сидели на кровати в хозяйской спальне, укрытые пледом. Рома был изгнан, как брат предателя (именно так теперь девочки звали Матвея!) Он с расстроенным лицом открыл мне двери.
В доме было непривычно тихо. Даже дети не шумели, тихо сидели в своей комнате.
Когда я вошла в спальню, они обе — и Лиза, и Аля, бросились ко мне. Обе плакали.
— Алька, ну ты-то чего ревешь? Вы хотите, чтобы и я тоже? — сама уже чувствовала, как подступают слезы. — Лиза, милая моя, ну, нельзя же так!
— Мама, только не говори, что я еще молодая и у меня таких, как он будут сотни.
— Но ведь так и будет!
— Таких как он нет больше. Он — самый лучший!
Она меня удивляла до глубины души! Сама бы я, наверное, никогда своего обидчика так не назвала. А она!
— Лиза, он намного старше тебя…
Она перебила, отстранившись от меня:
— Это не важно для меня, понимаешь? Я люблю его. Я верила, что у нас может получиться… Я никогда ни на кого другого не смотрела даже! Почему? Почему так? Больно… Как же больно!
Мы с Алькой тоже заплакали, с двух сторон обняли ее — маленькую, несчастную девочку, в жизни которой случилось то, что, наверное, бывает в жизни каждой женщины — неразделенная безнадежная любовь…
20
Но, как известно, жизнь продолжается, несмотря ни на что. Поплакав, поругав Матвея, и в его лице вообще всех мужиков на земле, мы дружной компанией отправились пить кофе с мороженым. По пути в кухню к нам присоединился Роман, на которого было жалко смотреть — такой он был расстроенный! Видно, и Лизу ему жаль, и, самое главное, на жену исподтишка поглядывает — думает, что Алька на нем может
