Повести и рассказы - Николай Агафонов

Сергей вышел из храма вместе с друзьями, но на следующий день пришел утром в храм и отстоял всю службу. Почему он так сделал, сам себе объяснить не мог, потянуло просто, и все. После окончания службы все молящиеся стали подходить к отцу Валерию и целовать крест, который он держал в руке. Сергей постеснялся подходить вместе со всеми ко кресту и уже собирался уходить из храма, но тут отец Валерий сам подошел к нему прямо в облачении:

– Привет, Сергей, рад тебя видеть. А ребята где?

– Да кто где. Сегодня же воскресенье. Наверное, на школьный стадион пошли мячик погонять.

– А чего же ты с ними не пошел? – спросил отец Валерий, испытующе посмотрев на Сергея.

– Да чего там интересного. Каждый день одно и то же. А тут у вас все необычно. Служба идет вроде на русском языке, и в то же время не очень понятно, но красиво.

– Ну что же, Сергей, – вдруг широко улыбнулся отец Валерий, – еще раз убеждаюсь в истине слов Господних: «Много званых, да мало избранных»[50]. Хочешь, я тебя научу читать на церковнославянском?

– Меня-то навряд ли, – замялся Серей, – я в школе по немецкому больше тройки никогда не имел.

– Немецкий не наш язык; а славянский – он родной, на котором наши с тобой предки говорили.

Так и стал Сергей к отцу Валерию ходить. Вначале на дому у священника учился читать по-славянски. Ему это очень понравилось. Вскоре стал ходить помогать батюшке за службой. Кадило разжигал, со свечой выходил. А как научился хорошо по-славянски читать, то его отец Валерий поставил в хор, на клирос чтецом.

После окончания школы Сергей учиться никуда не поступил. Троек было много в аттестате. Мать ему сказала:

– Раз не учишься, то иди куда-нибудь работать, а то на свою зарплату я тебя, такого бугая, не собираюсь тянуть. И от армии мне тебя нечем отмазать.

Сергей пожал плечами:

– Да я и не собирался от армии косить. Вон Колька Парфенов отслужил в морфлоте и вернулся, жив-здоров. Не всех же в Чечню направляют.

– А если в Чечню попадешь? – вдруг всполошилась мать. – Что тогда?

– А что тогда? Буду воевать.

– Господи! – всплеснула руками мать. – Тоже мне вояка выискался. А если убьют?

– Не всех же убивают. Кто-то и возвращается, – сказал Серега, но уже не совсем уверенно.

Работать его взял к себе при храме отец Валерий. Здесь Сергей и за сторожа ночного, и за чтеца. Да и вообще правой рукой отца Валерия стал. Когда подошло время Сергею идти в армию, отец Валерий отслужил молебен и сказал ему напутственное слово:

– Иди, Сергей, и служи Родине честно. Помни, наша православная вера налагает на нас особую ответственность быть преданным своему отечеству даже до смерти. Но помни еще и о том, что мы будем за тебя молиться, чтобы Господь сохранил тебя от всякой напасти и вернул домой в здравии. – При этих словах отец Валерий расстегнул ворот рясы и снял свой нательный серебряный крестик. – Давай, Сергей, снимай свой, мы с тобой поменяемся. Я с этим крестиком сам в армии служил. Теперь я твой крестик буду носить, а ты мой, чтобы все время помнил, что тут за тебя молятся.

На лесной лагерь ваххабитов[51] спустилась ночная мгла. То тут, то там слышались приглушенные голоса. Костров боевики не жгли, соблюдая маскировку лагеря. Ужин готовили на портативных газовых плитках. Запахло жареным мясом. Патриев, с наслаждением втянув в себя соблазнительные запахи, сказал, обращаясь к Хамзату:

– Пожрать-то хотя бы нам дадут? Или это только у христианских народов такой обычай – кормить перед казнью?

Хамзат поднял свой тяжелый взгляд на Патриева и долго пристально смотрел на него. Потом спросил приглушенным голосом:

– Стрелять умеешь?

Патриев, обидевшись почему-то на этот вопрос, ответил с издевкой:

– А ты мне дай «калаш»[52], тогда увидишь. Покрошу здесь всех в капусту. Хоть перед смертью душу отведу.

– Получишь «калаш», но всех подряд не надо. Надо с умом.

Гаврилов вопросительно посмотрел на Хамзата.

– Племянники сигнал подали, – ответил тот на вопросительный взгляд друга, – надо быть готовыми. Ты бери вон того, справа от тебя, я на себя возьму вон того араба. А ты, – обратился он к Патриеву, – постарайся подвинуться поближе к тому, что анашу потягивает. Начинаем сразу по моему сигналу.

Он посмотрел в сторону Сергея; тот, не слыша никого, полностью ушел в молитву. Хамзат сразу это понял и не стал прерывать Сергея. Но Гаврилов, перехватив взгляд Хамзата, тронул Сергея за плечо:

– Сергей, ты чего в нирвану ушел. Давай возвращайся на грешную землю.

Пленники сидели в напряжении, наблюдая за Хамзатом, когда тот подаст знак. Хамзат внешне был спокоен. Наконец чуткое ухо чеченца среди птичьих криков леса уловило условный сигнал. Хамзат достал сигарету и знаком показал арабу, что хочет прикурить. Тот, подойдя к нему, чиркнул зажигалкой, но уже в следующее мгновение рухнул на землю с перерезанным горлом. Патриев с Гавриловым тут же кинулись в сторону боевиков. Неожиданность нападения всегда дает некоторое преимущество. Им удалось сбить боевиков с ног. Но те сдаваться не собирались. Сбитый Патриевым боевик упал рядом с горячим чайником и, облитый кипятком, отчаянно завопил, переполошив весь лагерь. Из кустов раздались выстрелы по бегущим к ним боевикам. Гаврилов продолжал бороть – ся со своим противником, который, обхватив одной рукой за шею Гаврилова, другой пытался дотянуться до пистолета. Гаврилов, изловчившись, вцепился в руку зубами и сумел освободиться от смертельных объятий. Он отпрянул от боевика, чтобы бежать, но тот успел выстрелить из пистолета, и левую руку Гаврилова обожгла острая боль. Продолжая бежать, он схватился за руку и почувствовал мокрый рукав куртки. Зажимая рану рукой, он бежал в сторону, указанную Хамзатом. Его догнал Патриев, у которого в руках был автомат, отнятый у чеченца.

– Держись, Толик, – крикнул он и, развернувшись, выпустил из автомата длинную очередь в преследователей.

Сергей вначале растерялся, но потом тоже кинулся вслед за всеми. Дорогу ему перегородил Аслан и нанес оглушающий удар прикладом автомата по голове. Сергей на некоторое время потерял сознание. Аслан, довольный своим удачным нападением, хищно оглянулся по сторонам, ища следующую жертву. В это время автомат у него был выбит из рук большой сучковатой палкой почти в толщину руки. Следующий удар пришелся бы ему по голове, если бы он вовремя не увернулся. И удар палки угодил ему в плечо, переломав ключицу. Но вместе с ключицей переломалась и палка.

– Предатель! – взвыл диким голосом Аслан, с ненавистью глядя на Хамзата, стоящего с обломком палки в руке.

Левая рука Аслана висела плетью, но правой он молниеносно выхватил из напоясного чехла нож и метнул его в Хамзата. Нож угодил в низ живота и вошел почти по рукоятку. Хамзат застонал от боли, схватившись обеими руками за рукоятку ножа. Но когда Аслан с победным рыком кинулся на него, Хамзат, скрипя зубами, выдернул из своего тела нож. Аслан упал к ногам Хамзата, пронзенный собственным ножом прямо в сердце. В это время очнулся от удара Сергей.

– Бежим, – прохрипел ему Хамзат. Он подобрал валявшийся автомат и, прихрамывая, устремился вслед за своими. Сергей последовал за ним. Их отход прикрывали короткими очередями из автоматов двое племянников Хамзата и Патриев. Гаврилов отстреливался из пистолета.

Все вместе они стали отступать в заросли. Но в это время был ранен один из племянников Хамзата. Передвигаться он не мог, и его тащил Сергей с другим чеченцем.

– Дела наши, как говорят русские, кранты, – сказал с иронией в голосе Хамзат. – Здесь узкое место. Удобно их задержать, пока другие будут отходить. Надо кому-то остаться для прикрытия остальных.

– Я останусь, – сразу же сказал Гаврилов.

Но ему тут же возразил Сергей:

– Вы хоть сержант, но все-таки в запасе, а мое дело воинское.

– Хватит тут благородных играть, – оборвал их Патриев, – Толика жена с детьми дома ждет, тебя, служивый, мать, а у меня никого, детдомовский, я и останусь. И он тут же решительно залег и стал стрелять в подползавших преследователей.

Гаврилов потрепал его по плечу:

– Прощай, Михаил, и прости, брат.

– Давай, Толик, чеши быстрей да свечку за меня поставь, как вернешься…

Они уже успели отойти довольно-таки далеко, а звуки перестрелки все продолжались.

– Давай, держись, Мишка, держись, брат. Задай им, гадам, перца.

Раздались два гранатных взрыва, и выстрелы смолкли.

– Вот и все, – задумчиво сказал Гаврилов, теперь наша очередь.

– Не хорони себя раньше времени. Пещерка моя уже рядом.

Показался знакомый склон. Сперва спустили Сергея, чтобы он принял раненого чеченца, которого спустили привязанного на веревках. Затем Гаврилова и Джанаралиева. Хамзат, прежде чем спуститься, сказал что-то племяннику. Тот поднял веревки и спрятал их. Замел за собой следы и, юркнув в кусты, скрылся ему одному ведомыми тропами. Притаившиеся в пещере беглецы вскоре услышали шум погони. Над их пещерою о чем-то кричали боевики на арабском и чеченском языках. Хамзат улыбался, превозмогая боль в паху.