Тарантул - Тьерри Жонке

Дверь открывается. Зажигается свет. Это Тарантул. Он бросается к тебе. Почему у него такой потрясенный вид? Он берет тебя на руки, осторожно, стараясь не причинить боли, отдирает клейкую ленту, вытаскивает кляп, покрывает лицо поцелуями, называет тебя «малышкой», в остервенении набрасывается на веревки, зубами развязывает узлы. Твои затекшие члены болезненно ноют, кровь вновь начинает свободно циркулировать в венах, путы уже не мешают.

Тарантул держит тебя в объятиях, прижимает к себе. Его рука, зарывшись в твои волосы, ласкает затылок. Он приподнимает тебя и почти выволакивает вон из этого ужасного подвала.

Ты осознаешь, что вы сейчас находитесь не в Везине, но в каком-то другом доме… Что все это значит? Ударом ноги Тарантул открывает дверь. Это кухня. Не отпуская тебя, он берет стакан, наполняет его водой, заставляет тебя выпить, и ты пьешь долго, медленными глотками.

Тебе кажется, что в лёгких осело несколько килограммов пыли; а теперь вот эта вода во рту: никогда еще тебе не доводилось испытывать таких приятных вкусовых ощущений.

Тарантул выносит тебя в гостиную, обставленную грубой дешевой мебелью. Он сажает тебя в кресло, становится перед тобой на колени, прижимается лбом к твоему животу, и его руки обвивают твою талию.

Тебе кажется, что все это происходит не с тобой, ты не присутствуешь при этом, но наблюдаешь откуда-то извне, ты — зрительница в этом театре абсурда. Тарантул куда-то пропал. Вот он возвращается, неся покрывало, которое оставил в подвале; он заворачивает тебя в это покрывало и выносит. На улице темно.

«Мерседес» ждет перед домом. Тарантул сажает тебя на переднее сиденье, сам устраивается за рулем.

Он говорит с тобой, начинает рассказывать какую-то невероятную, безумную историю. Ты рассеянно слушаешь. Тебя, оказывается, похитил какой-то бандит, чтобы его шантажировать… Бедный Тарантул, он сошел с ума, он путает вымысел с реальностью, он сам уже не различает, где кончается жизнь и начинается спектакль, поставленный им самим. Нет… Тебя не обманет эта нежность, тебе прекрасно известно, что он хочет заставить тебя страдать еще сильнее, чтобы наказать тебя, хотя куда уж сильнее… Остановившись на красный свет, он поворачивает к тебе голову. Он улыбается, вновь запускает руку в твои волосы и ласкает тебя.

Когда вы приезжаете в Везине, он вносит тебя в гостиную, укладывает на диван. Затем отправляется в твою комнату, возвращается, неся в руках пеньюар, набрасывает его на тебя и исчезает снова… Потом опять появляется, на этот раз с подносом: еда, питье. Он дает тебе какие-то таблетки, ты не знаешь, что это такое, но это не имеет никакого значения.

Он заставляет тебя поесть, настаивает, чтобы ты взяла йогурт, фрукты.

Когда с едой покончено, глаза твои сами закрываются, ты истощена и разбита, день был слишком тяжелым. Он уносит тебя на второй этаж, укладывает в постель; последнее, что ты видишь перед тем, как погрузиться в сон, — это он, сидит возле постели и держит тебя за руку.

Ты просыпаешься… Струится рассеянный свет, без сомнения, это раннее утро. Тарантул все еще здесь, возле тебя, в кресле, он спит, дверь комнаты широко распахнута.

Ноги все еще болят, веревки были стянуты слишком туго. Ты слегка отстраняешься, чтобы лучше рассмотреть Тарантула. Ты вновь думаешь об этой невероятной истории, которую он тебе рассказал. Какой-то гангстер? Ну да, беглый бандит в розыске, он хотел, чтобы Тарантул переделал ему физиономию! А тебя он захватил в заложники!

Мысли путаются… Тебя вновь обволакивает сон. И в этом сне тебя преследуют кошмары. Каждый раз это одна и та же картина: хохочущий Тарантул, ты распластан на этом столе, ослепительный, нестерпимо резкий свет лампы бьет в глаза. На Тарантуле белая блуза хирурга, белая шапочка, он присутствует при твоем пробуждении и смеется во всю глотку.

Ты, еще не придя в себя, слышишь этот хохот, он режет уши, тебе хотелось бы еще немного поспать, но нет, действие наркоза уже закончилось… Как это все долго, ты словно откуда-то возвращаешься, картины из твоего сна еще такие яркие и живые, а Тарантул хохочет… Ты поворачиваешь голову, рука привязана, нет, привязаны обе руки. В сгиб возле локтя введена игла, она соединена с трубкой. Над головой мерно раскачивается бутылочка с раствором, из которой выходит капельница… Ты чувствуешь головокружение и слабость, но постепенно где-то внизу живота возникает боль, она становится все сильнее, а Тарантул хохочет…

Бедра раздвинуты и неудобно вывернуты, тебе больно. Колени тоже привязаны к каким-то приспособлениям, странные металлические трубки… Это… похоже на кресло, которое используют гинекологи, для осмотра… Господи, эта боль в области паха, она восходит к животу, куда-то в брюшную полость. Ты пытаешься приподнять голову, чтобы увидеть, что там, а Тарантул все хохочет.

— Подожди, мой милый Винсент, я сейчас тебе помогу…

Тарантул приподнимает твой затылок, берет зеркало, устанавливает его тебе между ног. Ты ничего не видишь, ничего, только комок окровавленной марли и две трубочки, выходящие из каких-то склянок…

— Скоро ты сможешь рассмотреть все лучше! — говорит тебе Тарантул. И задыхается от смеха.

Ты понимаешь, что он сделал. Уколы, набухающие грудные железы, и вот теперь это.

Когда действие наркоза прошло окончательно, когда ты полностью пришел в сознание, ты долго кричал, выл, бился в своих путах. Он оставил тебя одного в этом блоке, в подвале, распластанного, привязанного к креслу.

Потом он вернулся. Склонился над тобой. Кажется, все это время он так и не прекращал смеяться. Он смеялся уже целую вечность.

Он принес небольшой торт, настоящий именинный торт с одной свечкой. Единственной.

— Мой дорогой Винсент, сейчас мы отпразднуем первый день рождения человека, которого тебе предстоит хорошо узнать: Евы!

Он указал на твой живот.

— Там больше ничего нет. Я тебе объясню. Ты больше не Винсент. Ты Ева.

Он разрезал торт, взял кусок и размазал его тебе по лицу. У тебя даже не было сил кричать. Улыбаясь, он съел другой кусок. Он откупорил бутылку шампанского, наполнил два бокала. Затем выпил свой, а другой вылил тебе на голову.

— Ну что, Ева, малышка, это все, что ты можешь мне сказать?

Ты спросил его, что он сделал. Это было очень просто. Он подкатил кресло к другой части подвала, той, где ты жил до сих пор.

— Дорогая моя, я, разумеется, не снимал на пленку операцию, которую только что сделал вам… Однако этот тип хирургического вмешательства весьма распространен, я вам все объясню с помощью вот этого фильма.

Он включил проектор… На экране, натянутом прямо на стене, появился операционный зал. Какой-то голос, это был не Тарантул, комментировал происходящее:

«После воздействия гормонами, длившегося в течение двух лет, мы сейчас произведем вагинопластику у господина X., с которым до этого имели многочисленные предварительные беседы.

После курса анестезии для начала мы отрезаем часть головки полового члена длиной 1,2 сантиметра, затем снимаем кожу со всего члена до самого корня. Мы иссекаем ножку также под корень… Проделываем то же самое с сосудисто-нервной дорсальной ножкой. Нам необходимо увести внешний слой пещеристых тел до корня полового органа…»

Невозможно было оторвать взгляд от этого зрелища, от этих людей в перчатках, которые виртуозно манипулировали скальпелем и зажимами, копаясь в живой плоти, так же как Тарантул копался в твоей.

«Следующая стадия предполагает вскрытие мошоночно-перенеальной области, делаем надрез, останавливаясь в трех сантиметрах от анального отверстия; производим экстериоризацию полового члена и продолжаем иссечение кожи железы.

Конечная фаза — индивидуализация мочеиспускательного канала и разделение пещеристых тел по медиальной линии».

Тарантул все хохотал и хохотал… Время от времени он поднимался, чтобы отрегулировать изображение, затем возвращался, похлопывая тебя по щеке.

«Третья стадия — создание неовагины между уретральной плоскостью спереди и прямой кишкой сзади с постоянным контролем отслаивания.

Так происходит отслаивание неовагины, размеры которой четыре сантиметра в ширину и двенадцатъ-тринадцатъ в глубину, затем закрываем передний зияющий край чехла из кожи полового члена и производим инвагинацию кожи полового органа в неовагину.