Оранжевое лето - Яник Городецкий

— Чем же?

— Ну, не знаю. Прической, наверное.

— А разве не хорошо? — буркнул Кристиан. — Кто-то говорил, что будет отлично. Не ты ли это случайно был?

— Я не знал! Но, знаешь, так действительно лучше. Ну… еще Эван так сказал. Про Аарона. Но он маленький. Он же ничего не знает. Во что верит, то и говорит.

— А ты знаешь все? — прямо спросил я и посмотрел на растерянного мальчика.

— Я знаю, что ты — Суперкристиан Айгер, — тихо сказал он и вдруг оживился. — А примерь майку и брюки! Я скажу, хорошо или нет.

— Не хочу.

— Почему?

— Потому что не хочу.

— Тогда я надену, — решил мальчик и быстро облачился в новый костюм. Я любопытно осмотрел его.

— Вот и носи. Почти нормально. Я укорочу их тебе, и будешь носить.

— Нет. Не буду… Я ведь уже сказал Лин, что брюки брату.

— Ничего страшного. Скажешь, что твой брат уехал.

— Вставай быстро и меряй! — твердо сказал мальчик и стянул с себя толстовку, а потом и штаны. Я посмотрел на худенького маленького Дэма и со вздохом взял у него толстовку.

— Чего ты копаешься? Стесняешься, что ли?

Я фыркнул. На всякий случай. Я не стеснялся, но все-таки…

— Глупости, — сказал я. Дэм снова надел свою оранжевую рубашку и стал застегивать пуговицы. Я переоделся. Дэмиэн странно посмотрел на меня из-под приподнятых бровей.

— Слушай, а ты нормально питаешься? Ты что-то уж больно худой. Может, тебе к врачу сходить?

— Просто я такой, — пробурчал я. — Ты вон тоже не толстый, я же не говорю ничего.

— Я же не такой, как ты. Ты как из Бухенвальда.

— Спасибо, — сказал я, застегнул брюки и повел плечами. Надо признать — было удобно и совсем не жарко. Я подошел к огромному зеркалу в коридоре и покрутился напротив него.

— Нравится?

— Не знаю… Ничего. Я такое не носил лет десять.

— Значит, будешь привыкать снова. А ты стал очень даже симпатичный! Правда, тебе здорово идет.

Дэмиэн улыбнулся. Я улыбнулся тоже, но посмотрел на себя в зеркало и перестал.

— Я ужасно страшный, — не согласился я. Мое лицо как нельзя лучше возвращало меня к реальности.

— Кто тебе такое сказал?

— Я же сам вижу.

— Ты видишь только в мрачных тонах. Учись видеть только хорошее.

— А где ты видишь хорошее?

— Ну, смотри. У тебя прикольная прическа, красивые глаза, улыбаешься, кстати, ты тоже красиво. Да, красиво! И не надо вот такое лицо делать, будто я не прав.

— Ладно. Я не буду делать. Но ты не прав.

— Может, мне и Лин пригласить куда-нибудь вместо тебя? Ты что-нибудь вообще можешь сам сделать, я не понимаю? Если ты будешь вот так говорить себе, что ты никчемный урод, не будет ничего хорошего. Я тебе совет обещал.

Советчик…

— Да, — кивнул я. — Точно. Валяй, советуй.

— Короче. Вот ты оделся, постригся, смотришься в зеркало. Чувствуешь себя наверняка увереннее, чем утром. Так?

Я пожал плечами. Дэмиэн говорил об этом так твердо, а я не чувствовал особой уверенности.

— Так, — продолжал Дэмиэн. — Ты стоишь и говоришь себе: "Я не самый высокий и не самый красивый, но я такой единственный и неповторимый, уникальный и потрясающий. И этого мне вполне достаточно, потому что я — индивидуальность! Я один на свете Кристиан Айгер! И я стою десятка Ааронов!" Понял?

— Надо записать, — пошутил я. Дэмиэн обиделся.

— Я же серьезно.

— Ну что же… Спасибо. Совет наверняка дельный. Дэм, у меня с самооценкой все нормально, и эти тренинги мне не нужны. Просто ты сам все понимаешь. Ты уже упомянул Аарона…

— Это не я, а ты его упоминаешь каждую минуту! Его нет в городе вообще!

— Тем более. Это будет некрасиво по отношению к нему.

— Что будет некрасиво? Что ты пообедаешь с девушкой в ресторане? Если хочешь, в кафе! По-моему, это ни к чему не обязывает.

— Обязывает, — передразнил я. — Ты знаток человеческих отношений. Прямо психолог. Да и кто тебе сказал, что она согласится?

— Чего ты все иронизируешь? Это не смешно. Мы говорим о серьезных вещах.

Я не выдержал и прыснул. Дэмиэн нахмурился.

— Удивляюсь я тебе, — сказал я. — Ты с таким серьезным видом порешь такую чушь. Тебе надо на телевидение.

— Это тебе надо на телевидение. В передачу "Очевидное и невероятное".

Дэмиэн обиделся окончательно и побежал в свою комнату. Хлопнуть дверью он не забыл. Я скривился от неожиданной боли в голове и присел.

Ладно. Пусть… В конце концов, можно попробовать.

Я решил так и задремал. Я в самом деле так устал, что заснуть не помешала даже боль в голове. Спал я до самого утра. Дэмиэн не стал меня будить, а сам я спал крепко и просыпаться не торопился. Я слышал в полусне обрывки телефонного разговора, звук текущей воды, кипящего чайника и что-то еще, но слышал отдаленно и урывками. Мне приснилось много чего, но все такое запутанное и непонятное, что я не запомнил ничего, кроме сотни катеров, стоящих на огромной пристани. На одном из катеров стоял Шон. "Ты вечно выбираешь наихудшее", — сказал Шон, и я проснулся.

— А вот возьму и все сделаю, — сказал я сам себе.

Эван проснулся поздно. Он вспомнил, что хотел посмотреть по телевизору мультик про мальчишку, который по длинному стеблю залез на небо, но посмотрел на большой круглый циферблат, подумал немного, вспоминая, какая из двух стрелок что значит, и понял, что проспал. Оставалось посмотреть только конец, последние минут десять, но Эван не стал. Все равно ничего бы уже не было понятно, а смотреть, когда непонятно, он не любил. Мальчик переодел полосатую пижаму на матросский костюмчик и прошел в кухню. На столе его ждала записка.

"Эван, ешь на завтрак булку с котлетой. Если хочешь, сделай чай или какао. Погуляйте с Дэмом, но на речку не ходите. Мама", — быстро прочел Эван и вздохнул. Читал он отлично, и уже прочитал весь учебник по чтению за первый класс. Теперь и правда пойти на речку не получалось, потому что выходил обман. Вот если бы мама не написала ничего про это, то Эван бы даже сумел уговорить Дэмиэна. Но теперь это было неважно. Эван зевнул, почесал ухо, включил чайник и пошел в ванную умываться.

Он добросовестно почистил зубы и как раз полоскал рот, когда почувствовал что-то недоброе. Из кухни шел противный едкий запах дыма. Эван выскочил из ванной и вскрикнул от страха и неожиданности.

— Мама! — испугался мальчик. Остатки расплавившегося чайника полыхали ярким огнем. Горели провода, диван, подоконник, стол и даже пластиковая банка с какао.

Первой мыслью было позвонить пожарным. Эван метнулся в коридор, но телефона на привычном месте не оказалось, и мальчик вспомнил, что вчера вечером звонил Аарон, и Эван разговаривал с ним на кухне.

— Блин, — сказал Эван. Огонь перекинулся на занавески, буфет и табуретки. Мальчик стал лихорадочно вспоминать все, что когда-то читал про то, как надо действовать при пожаре, но все как назло вылетело из головы. Эван вспомнил, что в первую очередь надо спасать всякие документы, но он понятия не имел, где они находятся.

"Мама меня убьет", — понял Эван и вспомнил, что надо позвонить соседям. Мальчик потянулся к замку. Тугой замок не поддавался. Когда огонь дошел до коврика в прихожей и на Эвана дохнуло жаром, ему стало по-настоящему страшно. Эван всхлипнул и изо всех сил дернул замок.

Ничего не выходило! Эван размазал слезы по лицу и побежал в комнату. Он распахнул дверь балкона и дрожащими руками открыл окно. Как он собирался прыгать со второго этажа, он не знал. Мальчик выглянул на улицу и даже улыбнулся от внезапной радости.

У меня с самого утра было нехорошее предчувствие. Когда Дэм жарил на сковороде яичницу и что-то свистел под нос, я взял его за плечо и тревожно посмотрел на него.

— Чего такое? — испугался Дэм.

— Да ничего… Слушай. Давай сходим к Лин и Эвану.

— Лин работает, Итан. У нее завтра выходной. Давай завтра. Или вечером.

— Сейчас, — сказал я. — Да брось ты свою сковородку, пошли!

Дэмиэн удивился, но выключил плиту и быстро переоделся.

— Тут все горит! — крикнул Эван. — Помогите!

— Эван! — крикнул я. — Сейчас! Прыгай, я тебя поймаю!

У Эвана тряслись колени и руки. Он обернулся и с ужасом обнаружил, что огонь уже добрался до комнаты. Но и прыгать было страшно, ужасно страшно…

— Я тебя точно поймаю! — крикнул я. — Не бойся! Прыгай скорей!

Эван не выдержал и заплакал. Он не хотел прыгать. Но и сгореть заживо не хотел тоже.

…Господи, а если не поймаю?

— Быстрее, Эван! — крикнул Дэмиэн, и Эван решился. Он оттолкнулся от деревянной рамы и прыгнул.

— Мамочка, — не то прошептал, не то закричал Эван. Он не понял, что сделал. Страх пронзил его насквозь, и крик смешался с плачем. Я мысленно перекрестился. Мне было, наверное, даже страшнее, чем Эвану. Я обязан был его поймать.

И я поймал его. Поймал и крепко прижал к себе. Дэмиэн не заметил, как разревелся тоже. Я побледнел и сел на асфальт.