Тур длиною в жизнь - Мария Самарина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, ты прав, я очень голодна.
Мила шустро перелезла на заднее сиденье и подкрепилась. То ли от горячего чая, то ли общая усталость сказывалась, но Мила снова уснула.
Очнулась она уже в небольшой светлой комнате. Мила оглянулась по сторонам, в комнате практически ничего не было: кровать, на которой она лежала, небольшой комод, письменный пустой стол и стул. Никого вокруг не было.
Мила почувствовала, что руки и ноги онемели, и только потом поняла, что она связана по рукам и ногам.
«Что же снова происходит?» Она вспомнила, как ехала с Максимом на машине, как странно он вел себя до этого. «Неужели Максим меня предал? Что все это значит? Он сказал, что мы едем к отцу, но отец не стал бы держать меня связанной.»
– Эй, здесь есть кто-нибудь? – в ответ лишь тишина.
Мила попробовала освободить или руки, или ноги, но тщетно. Придется лежать и ждать. Мила еще раз оглядела всю комнату на предмет, нет ли чего полезного, что может помочь освободиться, но, увы, комната была абсолютно пустой.
Она начала судорожно соображать, что же могло произойти и что дальше делать. Как бы она ни гнала от себя мысль, все же вывод был очевиден: ее любимый Максим – предатель, где она сейчас и что будет дальше, неизвестно. На кого он работает и куда ее привезли? Надо попытаться освободиться. Мила вспомнила свои «подготовительные курсы» у Николая Петровича и попробовала освободить руки, они были связаны за спиной. Мила, подобно йогу, попробовала продеть руки сзади через ноги, после долгих минут усердия наконец трюк удался и руки оказались впереди. Теперь нужно было как-то развязать их, зубами не особо получалось, уж больно туго были затянуты веревки. Мила попробовала слезть с кровати и прыжками добралась до угла с камином. На камине была решетка, конечно, не очень острая, но попробовать все же стоило. Спустя, наверно, час долгих усилий, Мила вся взмокла и несколько раз поцарапала руки, но это казалось сущим пустяком по сравнению с той неизведанностью, что ждала впереди. Наконец веревка поддалась, и кусок ее был срезан. Дальше Мила без труда освободила руки, они все были в царапинах и крови. Она с трудом развязала ноги, разорвала простынь, чтобы очистить руки. Надо думать, как выбираться дальше.
Она подошла к окну, окно было закрыто снаружи чем-то по типу железных ставней, было ясно, что таким путем не выбраться. Значит, остается только дверь.
Дверь была, конечно же, заперта. Мила вытащила шпильку из волос, после обучения у Николая Петровича она всегда была с ней, и без особого труда открыла замок.
Коридор был небольшой, в конце была лестница. Скорей всего, это двухэтажный дом, догадалась Мила. Царила гробовая тишина, казалось, будто никого нет и все о ней забыли. Что же, надо попробовать спуститься вниз.
Она без труда осторожно, на носочках, достигла лестницы. выглянула аккуратно вниз. Практически напротив была входная дверь, но там стояли два мощных охранника с оружием. Через них ходу не было, спуститься вниз незамеченной не удастся. Значит, надо искать другие пути.
Также почти неслышно Мила начала обследовать имеющиеся на этаже комнаты, их было немного – пять штук. Все они были пусты, с глухими окнами. В одной из комнат была ванная. Мила проникла туда и – о чудо! В ванной было небольшое окно, простое стеклянное.
Учитывая свои небольшие габариты, Мила примерилась. «Должна вполне поместиться», – подумала она.
Взяв стул из комнаты, она так же едва слышно забралась на него, открыла окна и полезла наружу.
Она оказалась права: дом действительно был двухэтажный, ванная выходила на крышу, которая была под сильным уклоном.
Мила аккуратно выбралась и, еле удерживаясь, почти ползком добралась до края крыши.
Внизу обстановка была, мягко скажем, необнадеживающая. Стояло много бронированных грузовиков. Рядом было огромное здание, похожее на склады, туда постоянно заходили и выходили люди в масках, как будто в химической лаборатории, чтобы не заразиться.
«Куда же я попала, – думала про себя она, – похоже, здесь какая-то лаборатория или что-то в этом духе.»
Территория была большой, но полностью изолирована от мира огромным каменным забором, на самом верху которого была металлическая проволока, скорей всего, под током.
«Почти как тюрьма», – подумала она про себя. Но должен же быть какой-то выход отсюда. Она стала сверху наблюдать за этим бесконечным движением, что творилось внизу.
Вот она увидела, как подъезжает очередной бронированный грузовик, из него выскочили люди с автоматами и в форме, похожей на военную, они стали выгружать какие-то огромные металлические ящики и носить в лабораторию.
Вдруг она услышала голос за спиной, нет, этого не может быть…
Глава 22
– Да, детка, ты оказалась проворней, чем я думал.
Это был Николай Петрович.
– Если не хочешь разбиться или чтобы тебя подстрелили, как курицу, придется вернуться назад, – сказал он из того самого окна, откуда Мила с таким трудом выбиралась.
– Зачем вы все это делаете?
– Ты будешь разговаривать на крыше? Я бы не советовал, там слишком опасно для жизни да и охрана снизу не станет разбираться, кто ты, убьет наповал – и все. Мальчики – отличные солдаты, они не промахнутся. Так что вам, сударыня, лучше вернуться, если хотите еще хоть раз увидеть дорогих вам людей и этот мир.
Ничего не оставалось, как поступить так, как говорит Николай Петрович.
Не успела влезть обратно, как два костолома скрутили ей руки и на этот раз надели наручники.
– Придется держать вас в карцере, мадам.
– К чему это все, что вы от меня хотите? Если вы ищете отца, то по вашей милости я сама не знаю, где он и что с ним.
– Ты, деточка, кажется, забыла все, чему я тебя учил и что говорил, выкинула наши часы, которые являлись условной связью, увидев своего папеньку, сразу забыла об измене Родине.
– Какая измена, о чем вы говорите? Я знаю, каковы истинные лично ваши мотивы. Вы печетесь больше о своем самолюбии, чем о своей Родине. Это вы предатель, а не я и не мой отец!!!
– За такие речи, деточка, я могу упечь тебя – и надолго. И ни твой папаша, и ни твой дружок тебе не помогут. Кстати, именно твой дружок и сдал нам тебя.
– Я вам не верю!!! Вы что-то сделали с ним! И вообще, если вы действительно так сильно любили мою мать,
