Ноттинг-Хелл - Рейчел Джонсон

Мой новый сосед. Филантроп, яхтсмен, коллекционер предметов искусства, женат на… какое-то цветочное имя — не Вероника, нет, не Гиацинтия и, конечно, не Роза… вспомнила.

Примула.

Боже. Он великолепен. Он мультимиллионер. И мой ближайший сосед. И живет на «правой» стороне сада.

Порывшись в недрах памяти, я вспомнила интересный факт. Сай в разводе. +Значит, он свободен.

Даже если я — нет.

Что-то горячее в животе. Не креветка… Гидеон и Сай направились ко мне, в то время как редактор «Санди таймс», сияя улыбкой, расспрашивал о моей колонке. На мой взгляд, подобные разговоры можно трактовать как «я не читаю твою колонку, и мне на нее наплевать».

— Мими, ты знакома с нашим выдающимся соседом? Мими, это Сай. Сай, это Мими. Тебе стоит следить за языком в ее присутствии, она — журналистка. — Гидеон захохотал.

— Ха-ха! — подхватила я.

Железное правило — подобные глупости может сморозить только тот, кому нечего больше сказать интересного. Но раз Гидеон представил меня самому важному из присутствующих мужчин, я закрою на это глаза. Лучший подарок, который может сделать тебе друг, — это представить тебя кому-то интересному, кого ты еще не встречала тысячу раз. Практически неосуществимый подвиг, если только ты не Джиджи Локхарт, которая цепляет знаменитостей быстрее, чем дети вшей.

— Мими Малоун? — При звуке его баритона все волоски на моем теле встали дыбом. — Ты не такая хорошенькая на самом деле, как на фотографии над колонкой, — сказал Сай глубоким голосом. Таким глубоким, будто он выходил из недр пещеры. Я была потрясена. У меня сверхчувствительные уши. Я не могу выносить звуки чавканья или храпа. Я пересаживаюсь в кинотеатре подальше от людей с поп-корном и бужу слегка сопящего Ральфа по ночам, чтобы сказать ему, что он слишком громко дышит.

Издатель оставил нас, чтобы пообщаться с Питером Базалгеттом, медиамагнатом.

Я холодно посмотрела на Сая (этот взгляд я репетировала у зеркала перед вечеринкой), чтобы дать ему рассмотреть меня и взять назад свои слова, хотя и так понятно, что он имел в виду как раз обратное.

На самом деле я (сознаю, как тщеславно это звучит) гораздо привлекательнее, чем на фотографии, особенно когда алею, словно роза в саду, в присутствии мужчины. К тому же мне польстило, что он знает, кто я, — прекрасная возможность притвориться, что я и не догадываюсь, кто он такой. Меня это взбодрило.

Мы изучали друг друга, и что-то произошло.

Он смотрел на меня, как будто видел насквозь. И что-то знал обо мне.

Мне показалось, что в комнате воцарилось молчание. Я слышала только шум в своей голове. И я узнала этот шум, хотя никогда раньше его не слышала.

Это был голос разрушающей браки похоти и чего-то еще. Жадности. Желания. Необходимости. Развратности.

Я счастливо прожила с мужем двенадцать лет. Мы родили трех чудесных детей (по крайней мере чудесных с нашей точки зрения). У нас милый неряшливый домишко в престижном районе. И все же. Все же…

Когда я взглянула в глаза человека, стоявшего рядом с Гидеоном, смотревшего на меня, словно он был готов проглотить меня, будто горошину, я почувствовала, что мой моральный компас не справляется с магнитными полями.

Со мной происходит то же самое, когда я просматриваю рекламные каталоги, приходящие с газетами по выходным. Прежде чем я берусь за них, у меня нет ни малейшего понятия о существовании яйцеварки, розовой кожаной обложки на паспорт или наматрасника. Потом я понимаю, что жить без них не могу.

В моей голове зазвучал голос. Почему-то это был голос Майкла Паркинсона[33].

— Итак, Мими, когда вы впервые почувствовали симпатию к (пауза и смех зрителей) бизнесмену-мультимиллионеру Саю Каспариану?

На самом деле симпатия — еще слабо сказано. Его глаза впились в мои, уголки губ приподнялись в улыбке, и мне показалось, что я сейчас кончу.

— Мне жаль, что разочаровала тебя, — ответила я.

Он вынул сигареты и зажигалку из заднего кармана джинсов.

— Итак, почему Ноттинг-Хилл? — резко спросила я. В смысле все знают, что это место, где богатые люди играют в дочки-матери, а не охотничьи угодья для одиноких плейбоев. — Только не говори, что переехал для того, чтобы соблазнять нас, мамочек! — Я взяла терияки из цыпленка с подноса проходившего мимо официанта.

— Ну, — сказал Сай, пристально глядя на меня, — это было бы неплохо. Если бы только мне удалось привлечь их внимание.

Такое впечатление, что он прощупывает почву.

— У меня проблема с тем, чтобы влиться в общество. Кто мои соседи? С кем я должен познакомиться? С тобой? — Он зажег сигарету и аппетитно затянулся. Несколько американцев посмотрели на него с ужасом, демонстративно разгоняя воздух у себя перед носом, но он их проигнорировал.

Со мной не случалось ничего интересного с тех пор, как кто-то на улице остановил меня и спросил, я ли Мими Малоун, и когда я, покраснев, ответила утвердительно, женщина с удовлетворением сказала, что она так и думала. И что я удивительно похожа на Кона Малоуна из телевизора, только выгляжу старше. И он тааакой потрясающий. Она обвиняюще на меня посмотрела, не в силах простить, что я — не он.

Но теперь я чувствовала, что мой час настал. У каждого есть свой звездный час, и я умудрилась оторвать глаза от собеседника и оглядеться, чтобы оценить конкуренцию.

По меньшей мере три хищницы не могли дождаться, когда я отпущу Сая, чтобы вцепиться в него своими коготками. Клэр не отрывала от нас глаз-бусинок. Ему улыбалась Триш Додд-Ноубл. И наконец, Вирджиния, выглядевшая еще более прелестно, чем обычно, в шикарной обтягивающей юбке и блузке.

Она не сводила с нас глаз, болтая с Триш Додд-Ноубл, которая скорее всего рассказывала о Фрэнсисе и Мелиссе, чрезмерно одаренных отпрысках Додд-Ноублов (кажется, один из них или даже оба получили стипендию в Вестминстере).

— Моя персона не настолько значительна, — сказала я. — На самом деле знакомство со мной может губительно сказаться на репутации. На твоем месте я бы как можно скорее познакомилась с какой-нибудь респектабельной матроной, занимающейся благотворительностью.

Но он не ушел. К счастью, ушел Гидеон. Так что мы остались тет-а-тет, и я была намерена сохранять текущее положение дел как можно дольше. В какой-то момент мне даже пришлось сделать кое-что ужасное: когда Триш направилась было к нам, я остановила ее движением руки, прося не вмешиваться. Она злобно на меня посмотрела, но мне было плевать.

Я сделала это потому, что Сай как раз рассказывал мне на полном серьезе о своем разводе, так, что мне хотелось броситься ему на шею («ничто не может подготовить тебя к боли осознания, что чему-то пришел конец и надо двигаться дальше»). Он говорил, что Примула хотела остаться на Итон-сквер («В конце концов, это ее дом. Это меньшее, что я мог для нее сделать»).