Ноттинг-Хелл - Рейчел Джонсон

— И на что похож дом в Беркшире? — небрежно поинтересовалась Мими.

— Ничего особенного, — ответил Гидеон. — Шесть спален, семь ванных комнат, десять тысяч квадратных футов, потолки высотой с кафедральный собор, камин из натурального камня, бассейн размером с озеро с водопадом, бассейн поменьше и дом для гостей.

— Звучит впечатляюще, — сказал Ральф.

— Звучит великолепно, — одновременно с ним произнесла Мими.

— На самом деле теперь я припоминаю, — продолжил Гидеон. — Джон не занимался коттеджем. Он придумал какую-то отговорку, что-то вроде того, что это не его масштаб, и вместо того занялся квартирой Сая на Парк-авеню. Говорят, она чудесна. Грандиозна. И в то же время по-монашески аскетична. Мечта «Аркитектуриал дайджест».

Пока мы приканчивали сыр, Гидеон внес предложение.

— Почему бы нам не выкурить сигаретку наверху? — спросил он, вытаскивая портсигар и оглядывая нас. — Кто готов к первой эксклюзивной демонстрации новой террасы на крыше с панорамным обзором дизайна Гидеона Стерджиса перед сладким? Прежде чем остальной мир увидит ее в майском выпуске «ворлд оф интериорс»?

— О-о, было бы чудесно, — отозвалась Мими, ее розовые щеки покраснели еще больше.

Мими встала, но Ральф остался сидеть. Чудесно. Гидеон может хвастаться перед Мими, а Ральф будет только моим.

— Клэр, не знаю, как тебе это удается, — сказал Ральф со вздохом, когда они исчезли наверху, и отрезал себе еще один кусок мягкого сыра, который ему пришлось соскребать с тарелки. Он взял овсяную лепешку и потянулся за маслом. — Ты готовишь, словно ангел. Ты стала еще красивей, чем была в Кембридже. Если бы не тот факт, что у тебя нелепый дом и еще более нелепый муж, я бы на тебе женился.

— Но, Ральф, мы не были знакомы, когда я училась в Кембридже, — заметила я, — ты же учился в Эдинбурге. — Я совершенно не умею флиртовать. — Как бы то ни было, нам нравится наш дом. И Гидеон совсем не нелепый. Экоархитектура — единственный способ пробиться. И он в ней настоящий профи. Он действительно верит в то, что делает! — Теперь я говорила искренне.

— Я просто шучу, — сказал Ральф, хотя это и было неправдой. — Ты же знаешь, нам нравится сюда приходить. Но не думаю, что я мог бы остаться здесь хотя бы на одну ночь. Для нас это слишком грандиозный замысел. Я хочу сказать, где ваша мебель? Куда вы в конце концов кладете вещи?

Я улыбнулась Ральфу, он улыбнулся в ответ, и последовало минутное молчание, во время которого между нами будто бы пробежала искра. Я вспомнила прикосновение его руки, теплой и сухой, и то, как у меня перехватило дыхание.

— Гидеон дает мне все, что мне нужно, — сказала я Ральфу с бешено стучащим сердцем.

А потом, в то время как остальные были на крыше, по какой-то причине я рассказала ему о единственной вещи, которую Гидеон не мог мне дать. Я рассказала ему о своей проблеме так, будто Мими не упоминала ее тысячу раз. Я говорила от всего сердца, и, когда я закончила, мы не могли оторвать друг от друга глаз. Сегодня вечером мы каким-то образом проникли друг другу в душу.

Потом мы говорили о чем-то отвлеченном — он спросил о моей учебе, потом рассказал о своей работе, которую назвал «тупой за гранью возможного», но на самом деле его рассказ звучал очень интересно. Я хочу сказать, я знаю не так уж и много, только что цены на нефть постоянно растут и что есть проблема с поставками нефти из России в Западную Европу через трубопровод, но геополитические знания Ральфа явно превосходили все ожидания.

Он небрежно упомянул, что его наняли консультантом в большую нефтяную компанию, ему придется служить посредником между всеми государственными департаментами, Би-Пи и этой компанией в вопросе земляных работ на острове Уайт.

Я заметила, что это звучит грандиозно. Ральф в ответ пожал плечами и заговорил о том, что всегда меня тревожит, о том, что продажа дома — вопрос времени, а Мими просто не может признать, что они живут не по средствам. Она даже не хочет и слышать о переезде, а когда об этом заходит речь, просто меняет тему разговора.

Но потом я услышала, как Мими и Гидеон спускаются вниз по лестнице, в один голос твердя, как холодно было на крыше.

Они странно притихли — ее губы посинели, — так что мы доели малину с двойным кремом из самого дорогого магазина на Западе, и я поставила чайник, чтобы заварить травяной чай.

Мы выпили три бутылки вина, и, несмотря на это, Гидеон хотел открыть портвейн, игнорируя мои предупреждающие взгляды. В нем сегодня было что-то голодное, хотя он и напел мне комплиментов, пока я мыла посуду после малины.

Я не могу удержаться, чтобы не вымыть грязные тарелки, как только они оказываются на столе, и Ральф был так вежлив, что принял это за намек, что пора уходить, а не за маниакальное стремление к чистоте. Мы все пошли к двери.

— Счастливого пути! — крикнул Гидеон. Когда жители сада ходят друг к другу в гости, хозяева всегда говорят «Счастливого пути» в конце вечера, так же как спрашивают «Хорошо добрались?» в начале.

— Да, не превышайте скорость! — добавила я, махая Флемингам рукой.

— Дорогая, все было отлично, — сказал Гидеон, когда мы лежали в постели. С опущенными жалюзи, я — в новой пижаме от «Бонсуар». — Ты прекрасная хозяйка. Замечательный ужин.

Он свернулся калачиком, обнаженный, горячий, волосатый, я сразу же почувствовала, что он возбужден, и знала почему. Эта шлюшка Вирджиния. Я потянулась к нему и крепко обняла, он начал целовать мою шею и попытался лечь на меня.

Я скользнула вниз и устроилась между его разведенными ногами, но он снова подтянул меня к себе. Ему этого не хотелось. Так что я выскользнула из накрахмаленной пижамы, свернула ее и положила на пол возле кровати, а потом протянула к нему руки. В ключевой момент — который для Гидеона настал довольно быстро, хотя обычно он щедр — он рухнул мне на грудь. Его дыхание пахло сигаретным дымом и сыром, что было на самом деле не так ужасно, как звучит.

Я лежала на влажном пятне, которое, как всегда, оказалось на моей стороне, мечтая первым делом сменить белье с утра, и подсчитала, что овуляция настанет не раньше двадцать восьмого марта, через десять с половиной дней, и попыталась об этом больше не думать.

Мими

У Фатимы был недовольный вид, когда мы ввалились домой, немного навеселе (если говорить обо мне) после двух бутылок пива и почти целой бутылки красного вина.

— Я уходить бистро, бистро, — сказала она, стуча по часам.

— Но сейчас всего лишь одиннадцать тридцать, Фэтти, — ответила я, подавляя икоту. — Хочешь, Ральф отвезет тебя домой? — продолжила я, надеясь на отказ.