Академия Изгнания (СИ) - Свон Таня

Однако мое сердце забилось как сумасшедшее, будто назвали мое имя. Я видела, как чуть дернулась улыбка Вивьен, когда она посмотрела на своего напарника и заметила рядом меня. Наши взгляды встретились всего на мгновение, за которое я не успела прочитать ни одной эмоции на лице Виви. Она быстро отвернулась, сделав вид, что не увидела меня или не узнала.

Обида острым шипом пронзила сердце, но я забыла о ней тотчас, когда Фрай шагнул к сцене.

— Помочь? — обеспокоенно стиснула его пальцы, еще не успевшие выскользнуть из моих.

Фрай по — доброму улыбнулся, уверенно качнул головой и один продолжил путь к Виви, чтобы завершить связывание пары.

Профессор Фармон подал Фраю его артефакт, короткую ленту и стилет. Последним темерат коротко полоснул по ладони и сжал в ней ленту, которую потом преподаватель передал Виви. Она без особого восторга обернула ею фарфоровое запястье, а Фрай надел свой артефакт. Они оба вытянули руки друг к другу, почти соприкасаясь кончиками дрожащих пальцев, а ректор в очередной раз прочитал связующее заклинание. Лента вспыхнула на запястье Вивьен и рассыпалась пеплом, а камень в артефакте Фрая отозвался охровой вспышкой.

Короткий ритуал, который раньше воспринимала лишь как часть торжества, сейчас вызывал отвращение. Весь этот спектакль только для того, чтобы охотник мог подавлять заклинания своего темерата, призывать его и накладывать чары, которые бы не сработали, не будь этой злосчастной связи. Очередной контроль над теми, кто и так лишен всякой свободы.

Следующее имя из уст отца зазвенело раньше, чем Виви и Фрай успели сойти с освещенной опушки сцены. Им полагалось занять места по бокам от возвышения, рядом с другими распределенными. Однако они едва ли успели спуститься с лестницы…

Фрай вдруг пошатнулся, а мне показалось, что парень просто оступился. Но, когда темерат камнем полетел к полу, сердце ухнуло к низу живота. Виви вскрикнула и, подхватив воздушные юбки, отскочила в сторону, даже не попытавшись удержать напарника.

Фрай, глухо застонав, растянулся прямо у подножия лестницы и скорчился от боли. То ли из-за падения, то ли снова подействовало подмешанное в напиток зелье…

Я с ужасом глядела, как несколько стражей-охотников поднимают Фрая с пола и первым делом проверяют камень в его артефакте. От такой бесчеловечности внутри меня заскрежетала злоба. Я не видела вокруг Фрая Тьмы, но отчетливо ощущала свою.

Кто-то постарался на славу. Все-таки, если бы Фраю повезло чуть больше, и он рухнул несколькими минутами раньше, ему бы вполне удалось избежать распределения.

Я уже не сомневалась, что цель у злоумышленника была именно такой. Или, лучше сказать, доброжелателя? В любом случае, это точно было сделано не ради шутки, а с конкретной целью, которую почти удалось поймать за хвост…

Пока стражи левитировали Фрая к выходу, чтобы доставить в лазарет, ректор продолжал церемонию, хотя тихие голоса взбудораженных студентов еще долго шелестели на фоне.

Однако даже когда они стихли, я успокоиться не могла. Все думала о Фрае, Виви и всем этом кошмаре… Внутри клокотала ярость и обида, а эгоистичное желание сбежать не утихало и оглушительно било по вискам.

Связанные пары — просто случайность, в которой нет ни капли судьбы или предназначения. Если откажусь от ритуала, на моем месте просто окажется другой темерат. Это ничего не изменит. Разве что отец выставит за двери Академии, как и обещал.

Я сильно прикусила губу и крепко сжала ладони в кулак. Не могу я сейчас покинуть Академию. Это единственное место, где есть хотя бы призрачная возможность найти ответы и выжить.

Да и что со мной будет за стенами учебного заведения? Куда я пойду? Не имеют темераты столько свободы. Едва люди замечают в ком-то перемены, наложенные меткой Тьмы, сразу же вызывают охотников. А дальше разговор короткий и по весьма предсказуемому сценарию.

Инфектов истребляют. Темератов везут в Академию. Для оскверненных это единственное место, где есть шанс на надежду и хоть какая-то иллюзия нормальной жизни, а не глухая, навязанная страхом изоляция.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

О тех, кто отказался поступать в Академию к темератам, не слышала. Знаю лишь, что их запугивают заключением. Ведь рано или поздно темерат обратится в инфекта, и проще, чтобы монстр родился в ловушке. Обычно оскверненных не радуют такие перспективы, и их истерика быстро кончается. Однако не сомневаюсь в отце: если он меня и исключит из числа студентов, то, не раздумывая, запрет в изоляторе и оставит дожидаться неминуемого обращения в чудовище.

Мысли копошились в голове мерзкими тараканами, а их тонкие лапки щекотали нервы. Я мелко дрожала, на коже выступил липкий пот. Я увязла в метаниях, в которых раз за разом билась в одни и те же тупики, застряла в тягучем болоте эмоций и даже забыла надеяться, чтобы мое имя сегодня осталось не озвученным.

А потому, когда оно донеслось до меня, будто через туман или толщу воды, даже не вздрогнула. Лишь моргнула, прогоняя слепоту из взгляда, и во все глаза уставилась на охотника, что уже стоял на сцене, дожидаясь меня.

— Аста Навье! — вновь нетерпеливо прогремел отец.

Я встрепенулась, когда кто-то легонько подтолкнул в спину. На негнущихся ногах проследовала к лестнице и как во сне вплыла в островок света. Профессор Фармон тут же вручил мне ленту и уже знакомый стилет, и я, даже не отдавая себе в этом отчет, проделала все требующиеся части ритуала.

Даже не почувствовала боли, когда железо полоснуло ладонь по старому шраму. Обмотала запястье бархоткой и, как зачарованная, вскинула глаза на парня, стоящего напротив.

Он искусно прятал волнение. Каждая мышца была расслаблена, губы сложены спокойным, мягким изгибом, а широкие брови не дрожали от напряжения. Высокий лоб, на который спадали медные пряди, что так и хотелось поправить, не блестел от холодного пота, а под острыми скулами не ходили желваки.

Но его выдавал серый, как грозовые тучи, взгляд.

Риган Дагер был напуган, и я видела, как в дыме его глаз дрожит волнение. Он смотрел на меня со смесью сожаления и удивления. Будто я мифическое существо, в которое Риган до последнего не верил. Пока не встретился лицом к лицу.

* * *

До конца церемонии я стояла рядом с Риганом в шеренге прочих охотников и темератов, что уже прошли через распределение. Дышать здесь было легче — не угнетала атмосфера неизвестности. Но и чувствовала себя среди бывших сокурсников хуже некуда.

Еще какую-то Луну назад я была одной из самых способных студенток, подавала большие надежды. Меня ставили в пример, пророчили блестящую карьеру…

А теперь я лишь расходный материал для чужих экспериментов.

Я стояла, как полагается, плечом к плечу с Риганом, вытянувшись по струнке. Держала осанку, стараясь хотя бы снаружи выглядеть спокойной. Внутри же бушевало торнадо эмоций, которое на своем пути безжалостно уничтожало все доводы рассудка и сметало крохи надежды.

Я почти физически ощущала, как время утекает сквозь пальцы. Слепо смотрела, как раз за разом сменяются на сцене охотники и их темераты. Однако видела лишь неотвратимое будущее, на которое сегодня подписала контракт собственной кровью.

Совместные тренировки и пары с Риганом сожрут все свободное время. В ту же топку — пустые пробежки от одного заказа к другому в попытках срубить как можно больше баллов. Для Ригана. Не меня.

Мне вообще плевать на баллы, на связку, на тренировки и парные занятия. Однако чертов ритуал прочно укрепил за Риганом право на мою волю.

А все для чего?

Меня уже тошнит от слов преподавателей. Я устала слышать об исцелении, что можно найти в союзе. Это просто ложь, скрывающая под собой неприглядную правду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Связка идет на пользу лишь охотникам. Они учатся работаться в команде и нести ответственность. А в случае беды всегда можно прикрыться темератом, как живым щитом, и безопасно унести ноги.

Преподаватели же лишь наблюдают за процессом связки, надеясь на чудо. Или уже даже не надеясь — просто идут по проторенной дорожке. Конечно, они ведут отчеты, пытаясь отследить улучшения в состоянии оскверненных. Любая стабилизация, чуть отодвигающая смерть, — уже успех. Но временный. И очень непрочный.