Академия Изгнания (СИ) - Свон Таня

Риган кашлянул, будто подавившись воздухом, и прижал крепко сжатый кулак к губам. До следующего поворота коридора он шел молча.

— Аста, — наконец, уронил он, когда мы вышли к безлюдному переходу к корпусу темератов, — зачем ты говоришь такие вещи?

— Какие? — развела руками и вскинула брови. — Хочешь сказать, я не знаю статистику? Самоубийства среди темератов случаются не часто, но и не так редко, чтобы этот факт ректору удалось замять.

Риган резко остановился, преградив мне путь. Я с вызовом взглянула на него и попыталась обойти. Однако он уперся ладонями о стену, поймав меня в ловушку.

— Это не шутка, — дыхание охотника защекотало висок, а я попыталась поднырнуть под его руку. Парень легко поймал меня за запястье и развернул лицом к себе.

— Я и не пытаюсь шутить, Риган, — сказала твердо и высвободилась из его некрепкой хватки. — Как и не собираюсь кончать с собой.

Его взгляд подернулся туманной дымкой тоски, и я отшатнулась. Меня пугали эмоции, что читались на лице парня. Я не понимала их, а потому боялась.

— Я хочу жить, понимаешь?

— Но при этом твои успехи на занятиях стремительно пробивают дно, — подловил Риган, а я опешила.

— Откуда ты…

— Ректор Френель подошел ко мне на балу. У нас завязалась беседа о практике и темератах.

Пока Риган распинался о том, что у ректора, разумеется, есть оценки всех студентов, я гневно скрипела зубами. Пыталась скрыть ярость и хлопала ресницами, слушая охотника.

Вот почему, когда надо, отец игнорирует меня? А когда лучше бы держался подальше, лезет в мои дела со всей прытью?!

— Понимаешь, он ведь не просто так запомнил именно твой табель, — настаивал Риган, — ты совершенно не стараешься на занятиях. К тому же сбежала с бала прямо у меня на глазах. Что ещё я мог подумать?

Уж точно не то, что ректор знает мои оценки по причине кровного родства.

Я смиренно слушала Ригана, который повторял уже до тошноты надоевшие слова преподавателей. О смирении. О гармонии. О надежде.

Слушала и не понимала, почему его это так заботит. А то, что Риган переживает совершенно искренне, не вызывало сомнений. Это там, у демонова барьера, он мне солгал, сказав, что счел мой уход подозрительным. Но сейчас он был до глубины души уверен — меня убивает Тьма и глухое отсутствие контроля.

— Я делаю все, что могу, — выдохнула как можно спокойнее. — И я, правда, хочу жить. Делаю все для этого.

— Недостаточно, — качнул головой Риган, а его взгляд уперся в бархотку на моей шее.

Я не стала спрашивать о цвете камня в артефакте. И так чувствовала бурлящую Тьму.

Риган зашагал дальше по коридору, и я двинулась рядом. В отличие от меня, у охотника было разрешение на посещение всех корпусов, потому он свободно пересек границу между ними.

— Как ты думаешь, Аста, почему все темераты — молодые и зрелые люди? Почему среди них ни стариков, ни детей?

Я промолчала и искоса глянула на парня. Я знаю Ригана не первый год, но сейчас, наедине, он казался совершенно иным человеком. От былой маски обольстителя в нем осталась лишь внешность и глубокий, бархатный голос. Но его тон, серьезное выражение лица и задумчивый взгляд напрочь рушили тот образ, что долгие годы существовал в моей голове.

— Одним не хватает контроля, другим — веры, — ответил вместо меня Риган, когда мы уже поднимались по лестнице башни общежитий. — Поэтому ты никогда не увидишь слишком юных или старых темератов.

— Знаю, — выдохнула, перебив его лекцию. — Они слишком быстро обращаются, потому что не могут контролировать Тьму.

До моего этажа оставался всего один лестничный пролет. Нервы звенели натянутыми до предела струнами, угрожая вот-вот лопнуть. Меня мелко трясло, я чувствовала себя провинившейся ученицей, которую отчитывают за плохие оценки. Хотя… Так оно и было.

— Вот видишь, ты все сама прекрасно понимаешь. Тогда почему противишься помощи? Знаешь ведь, что не справляешься.

Я остановилась, когда мы поднялись на нужный этаж, и внимательно взглянула на Ригана. Он все ещё избегал прямо смотреть мне в глаза. Потупил взор, переминаясь с ноги на ногу, и нервно запустил пальцы в чуть спутанные короткие пряди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Его страх перед моей сущностью мгновенно оттолкнул. Я была почти готова поделиться с ним своими мыслями и догадками, признаться, что хотела попасть в библиотеку, и рассказать о самом страшном воспоминании.

Но он меня боялся, а я не хотела навязываться.

— Зачем ты все это затеял? — вместо душевной беседы с укором сказала я. — Переживаешь, что вылетишь из соревнования слишком быстро?

— О чем ты? — он крепко нахмурился и недоуменно покачал головой.

— О практике. О баллах. Сожалеешь, что из всех возможных вариантов тебе достался самый малообещающий? — отчеканила с горькой улыбкой и начала пятиться в сторону своей комнаты.

— Аста, что ты…

— Поговори с Виви, — едко посоветовала я, вспомнив о «подружке». Интересно, попытается ли она возобновить наше общение, чтобы подобраться поближе к моему напарнику?

— Зачем? — непонимание на лице охотника мешалось с возмущением.

— Она пояснит тебе, как правильно набирать баллы за практику, — нервный смешок прятал жалкий всхлип.

Я чувствовала, что к горлу подступает мерзкий, удушающий комок рыданий. Сложила губы в дрожащую улыбку и бросила на прощание:

— Доброй ночи, Риган.

Он хотел что-то сказать, но я уже развернулась и почти бегом удалилась в свои покои. Быстро отворила заклинанием дверь и юркнула в пустую, погруженную во мрак комнату. Привалилась к двери и на всякий случай заперла ее изнутри.

Затем, удостоверившись, что шаги в коридоре окончательно затихли, упала на кровать и впервые за всю учебную неделю безутешно зарыдала.

ГЛАВА 11

Невзирая на оглушительный звон колокола, первые секунды пробуждения — лучшее время за весь день. В эти мгновения в голове не копошатся мысли, а воспоминания кажутся едва уловимыми снами. Реальность предстает призрачным отголоском ночных иллюзий, и я могу дышать спокойно, не ощущая на себе давление неотвратимой гибели.

Но следующий же удар колокола беспощадно крошит хрупкое неведение. Ко мне возвращаются все самые страшные воспоминания, боль и отчаяние. Тьма эхом отзывается на мрачные эмоции, чужой магией раскатывается по телу…

Такое же пробуждение ждало меня и сегодня, но помимо прочего в памяти всплыло и другое: вместо уже привычных пар со своей группой меня ждет тренировка с моим охотником.

Я поморщилась от этой мысли. Риган — не мой охотник. Мы напарники против воли, и считать парня «своим» я точно не собираюсь.

Миновала зеркала. Заглядывать в них сейчас — плохая идея. Перед сном не умывалась и даже не сняла бальное платье. Как упала на подушки, в чем пришла, так и прорыдала до полного беспамятства. Даже не услышала, когда вернулась Эйлин.

Подруга, несмотря на зубодробительный звон утреннего колокола, спала как убитая. Чуть поворочалась, недовольная раздражающим шумом, накрывала голову подушкой, но в своем нежелании просыпаться осталась непреклонна.

Я быстро привела себя в порядок, чтобы не было стыдно смотреться в отражение, переоделась в привычную форму Академии и собрала волосы в тугой длинный хвост. На пути к двери из апартаментов вышла обратно в спальню, но Эйлин уже в ней не было.

* * *

В спортивном зале стоял ужасный шум, который услышала еще до того, как вошла внутрь. Как я и думала, преподаватель на занятие ещё не явился, зато охотники уже были на месте.

Ригана я заметила сразу, это было несложно. Достаточно найти самое большое скопление народа и посмотреть, кто стоит в центре. Дверь за моей спиной захлопнулась с гулким хлопком, но никто этого не услышал, потому что кучка охотников взорвалась безудержным хохотом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я закатила глаза и недовольно щелкнула языком. Чужое веселье, когда не можешь его разделить, мгновенно превращается в самый главный раздражитель.