Ночь большой луны - Карина Тихонова

Игнатий снова задрал вверх длинный сухой палец.

― Сто одиннадцать зерен крупного жемчуга! Вы представляете?

Егор восторженно безмолвствовал.

― Один из бриллиантов пришлось взвешивать на аптекарских весах, потому что стандартное приспособление оказалось для него слишком мелким!

Егор, не отрывая зачарованного взгляда от Игнатия, нашарил чашку с остывшим чаем и сделал большой глоток.

― А клад на Марксисткой улице? ― продолжал рассуждать Игнатий. ― Волшебный, изумительный клад! Знаете, кто его нашел? Школьники! Обыкновенные советские школьники! В траншее они обнаружили старую непрозрачную банку, а в ней ― колье со 131 бриллиантом, брошь с рубинами и алмазами, серьги и кольца из золота и платины. Вот так-то!

Игнатий перевел дыхание. Взял в руки свою чашку и отпил немного чая.

― Еще! ― попросил Егор робко, как мальчик. ― Еще расскажите!

― Еще?

Игнатий задумчиво потер пальцами гладкий подбородок.

― Да! Был один ужасно забавный случай! В 1957 году в коммунальной квартире на Тверском бульваре меняли полы. Нужно отметить, что до революции квартира принадлежала одному богатому банкиру. Так вот, под досками рабочие нашли три металлических тусклых бруска. Ну, как говорится, нашли и нашли. Находке не придали никакого значения. Сначала на них прямили гвозди, потом ими прижимали крышки кастрюль… В общем, валялись бруски безо всякого присмотра. Брали их только для того, чтобы гвоздь забить, если молоток найти не могли. И только через полгода кто-то обратил внимание на необычную тяжесть брусков. Бруски потерли шкуркой, и что?

― Что? ― шепнул Егор. ― Неужели золото?!

― Именно!

Торжествующий Игнатий со стуком впечатал пустую чашку в стол.

― Да вы ешьте булочки, Егор, ― напомнил он будничным тоном, резко контрастировавшим со восторженным тоном повествования. ― Ешьте! Остынут, ведь!

Егор покорно взял едва теплую булочку и откусил кусок. Зажевал, не отрывая от Игнатия восхищенного взгляда.

― Вот как бывает, ― поучительно заметил Игнатий. ― А вы говорите, «старые дома»!..

― А сокровища, оставленными «бывшими», действительно находили? ― спросил Егор, пережевывая нежную воздушную текстуру булочки.

― А как же! ― воскликнул Игнатий. ― И какие сокровища!

Он приложил щепотку пальцев к губам и причмокнул от восторга.

― Сказка! Мечта литератора! Сами посудите: в 1924 году в старинном дворце князей Юсуповых в Большом Харитоньевском переулке затеяли ремонт. Ну, не ремонт, а эту вашу… реставрацию. Начали простукивать каменную лестницу, ведущую к дверям, и вдруг ― какой пассаж! Камень падает куда-то вниз, а за ним проваливается рабочий инструмент! Ну, конечно, заинтересовались. Вскрыли нишу, замурованную под лестницей, а там…

Игнатий помедлил, нагнетая напряжение. Егор перестал дышать.

― А там целый сундучок с золотыми украшениями и драгоценными камнями!

Игнатий остановился, горделиво посмотрел на Егора, проверяя впечатление, произведенное рассказом. Удовлетворился результатом осмотра и хвастливо продолжал:

― Каково, а? Дюма отдыхает! А рядом с этим сундучком лежала скрипка старинной работы! Про мастера из Кремона слышали? Про Антонио Страдивари?

Егор быстро кивнул. Участившееся дыхание распирало тесную грудную клетку.

Игнатий подумал и пожал плечами.

― Меня всегда поражало, почему писатели не заинтересовались этой историей? ― спросил он рассудительно. ― Клад-то невероятный! Будит воображение, не правда ли? Уж о скрипке я и не говорю. Представьте, какая интереснейшая история была у этого инструмента! Хотя…

Игнатий помедлил.

― Вы знаете, ― сказал он после небольшой паузы. ― Очень часто клады бывают не столько ценными, сколько… не знаю… трогательными, что ли. Представьте: в тихом московском дворике, напротив музея имени Пушкина на Волхонке, лежал вросший в землю валун. Семьдесят лет никому не было до него дела, никому он не мешал: ни строителям, ни водопроводчикам, ни автомобилистам. Но в 1997 году кому-то пришло в голову валун перевернуть. Под ним оказалась яма, а в яме ― два нагана, завернутые в резину, россыпь патронов, две пары юнкерских погон и петлиц Александровского училища, разменная монета и серебряный портсигар. А еще там была записка, из которой явствовало, что тайник устроили два юнкера во время боев с большевиками осенью 1917 года. Их взвод разбили, поэтому они положили в тайник все, что нашлось в карманах, и написали, что вернуться обратно уже не надеются. И оставляют человеку, нашедшему тайник, все свое имущество, включая номер счета в английском банке и пароль для получения денег. Сейчас номером и паролем занялись юристы. Они утверждают, что сведения подлинные. Шансы на получение денег есть.

― Ничего себе! ― тихо сказал Егор.

― Вот именно, ― подтвердил Игнатий. ― Поэтому меня так заинтересовало ваше сообщение о реставрации исторического центра. Это удивительное, потрясающее событие для кладоискателей! Когда старый дом реставрируют, то из него, как правило, вынимают все внутренности. Оставляют только фасад. Одна ночь до прихода строителей ― ночь кладоискателей. Они простукивают стены, потолки, осматривают подоконники, просеивают строительный мусор… Знаете, сколько добра можно найти в щели между подоконником и стеной?

― Нет! ― ответил Егор, хотя вопрос был риторическим.

― То-то и оно, что много! В одной старой квартире нашли 74 монеты разного достоинства. Они падали за подоконник на протяжении всех семидесяти лет жизни дома!

― Вот это да! ― сказал Егор севшим голосом. Откашлялся и признался: ― Никогда в жизни не думал, что это так интересно. Жаль, что мы еще ни разу не реставрировали дома. Мы только новые строили.

― Вы думаете, это менее интересно? ― воскликнул Игнатий. ― Да знаете ли вы, молодой человек, что после чердаков старых домов самым заманчивым местом для кладоискателей являются подвалы?! И не только подвалы. Скорее то, что находится под ними.

― А что находится под ними? ― удивился Егор.

― Как что? Старинные колодцы, которые ныне завалены строительным мусором, бывшие выгребные ямы… Да-да, молодой человек, можете сколько угодно морщить нос! Профессия кладоискателя и брезгливость ― несовместимы! Между прочим, совсем недавно, при строительстве на Цветном бульваре роскошного здания под названием «Палаццо на Цветном» был обнаружен колодезный сруб, сделанный в семнадцатом веке на берегу Неглинки. Сама-то Неглинка сейчас течет под бульваром в бетонной трубе… Кладоискатели сняли несколько нижних венцов сруба и извлекли из колодца вещи, прямиком поступившие в лучшие антикварные магазины Москвы!

Игнатий мечтательно закатил глаза.

― Серебряный молочник! Бог мой, какая работа! Золотой эфес шпаги времен Николая первого! Позолоченный подсвечник! Это, не считая монет, пуговиц, фарфоровой посуды, мелочей и безделушек!

Он взволнованно перевел дыхание.

― А еще ниже под асфальтом и фундаментами домов проходят трубы ливневой канализации, откуда удачливые кладоискатели вынимают монеты всех времен целыми ведрами!

Егор поморщился.

― Из канализации?..

Игнатий рассердился.

― Говорю же вам, кладоискательство и брезгливость ― две вещи несовместимые!

― Неужели овчинка стоит такой выделки? ― не удержался Егор.

Игнатий минуту смотрел на него широко раскрытыми глазами, потом громко и нервно расхохотался.

― Бог мой, до чего же вы наивны, мой друг! ― сказал он, отсмеявшись. ― Это состояния! Понимаете? Целые состояния! На повороте канализационных труб или в карманах от раскрошившихся кирпичей скапливается все то, что люди годами, веками теряли на улицах! Кладоискатели специальными приспособлениями – нечто вроде проволочной корзинки на длинной ручке – вычищают эти карманы. И выгребают, между прочим, золотые изделия десятками граммов за один раз!

Егор недоверчиво поднял брови.

― Уверяю вас! ― убеждал Игнатий. ― Я знаю людей, которые в недавнем прошлом на эти брошки-колечки-цепочки построили себе недурные квартирки! Да и теперь им вполне хватает на безбедную жизнь. Вот так!

Они немного помолчали, допили холодный чай. Егор мысленно просеивал услышанное. Неужели правда? Нужно спросить у Ники. В конце концов, возможно, Игнатий привык рассказывать внучке сказки на сон грядущий. Хотя звучит все очень правдоподобно. Может потому, что ему хочется в это поверить?..

― А почему я ничего не слышал про городских кладоискателей? ― спросил Егор.

Игнатий пожал плечами, словно гость ляпнул редкую глупость.

― Да потому, что кладоискатели не любят афишировать ни себя, ни результаты своей работы! Причину, надеюсь, сами понимаете?

Он вздохнул.

― А вообще ― это люди упорные, грамотные, прекрасно знающие историю и архитектурный план Москвы… Вот только занятие их…