Все оттенки черного - Вадим Панов

Она надеялась, что сумела оторваться от них, но ее опять настигали. Откуда у них берутся силы? Неужели ненависть к ней настолько сильна, что ее преследователи готовы мчаться и мчаться по лесам и оврагам, не разбирая дороги, ради того, чтобы увидеть ее смерть. Чтобы принести ей смерть!

Слезы застилали глаза. Она же ничего не сделала! Она не виновата!

– Сюда! Она побежала сюда!!

И снова хруст ломаемых веток, злобная, сквозь зубы ругань и тяжелое дыхание.

«Откуда же у них столько сил?»

Она не задумывалась над тем, что ее силы тоже на исходе. Что ее безумный бег становится все медленнее и медленнее и что скоро, совсем скоро, впереди окажется река.

«О господи, река!»

Как я могла забыть о ней? Надо срочно изменить направление, вывернуться из этой ловушки! Но голоса преследователей раздавались и справа, и слева. Они тоже понимали, что река задержит ее безумный бег, и уже предвкушали победу.

Воздух становился все более влажным.

Попробовать прорваться? Проскользнуть между ними, чтобы продолжить гонку? Возможно, какое-то время назад она бы рискнула на это, но не сейчас. Сейчас она боялась приближаться к своим преследователям.

Что же делать?

Лес закончился внезапно. Она вынырнула из густого кустарника, чувствуя, как хлещут ее тело гибкие ветки, и остановилась, глядя на открывшуюся перед ней картину.

Широкая река горделиво поблескивала в предзакатном солнце. Ее воды важно накатывали на берег, на котором, буквально в нескольких метрах от воды, была разбита небольшая палатка. Еще не старый, мускулистый мужчина в черных очках возился у костра, целая батарея удочек была направлена на реку, а в тени кустов пряталась синяя «Нива».

Что делать?

Голоса преследователей звучали совсем близко, и она отчаянно бросилась к палатке рыбака.

– А ты откуда взялась? – Мужчина в черных очках удивленно посмотрел на выскочившую из леса крупную немецкую овчарку. – Заблудилась, что ли?

Собака заскулила. Ее большие умные глаза умоляюще посмотрели в бесстрастные черные стекла очков рыбака, и он вздрогнул. Глаза овчарки были не просто умные, на мгновение мужчине показалось, что в них светится самый настоящий разум.

Человеческий разум.

– А ты случаем не бешеная? – тихо спросил он, глядя в удивительные глаза зверя.

Овчарка прижалась к земле, издала полувизг-полустон и шмыгнула в палатку.

– Ну и дела! – Рыбак покачал бритой головой и задумчиво продолжил помешивать суп в котелке.

Из леса донеслись возбужденные голоса.

– Куда она делась, Мишка?

– Да откуда я знаю? Кажись, сюды побегла!

– Деваться ей больше некуда!

Трое парней вынырнули из кустов и резко остановились, глядя на сидящего у костра одинокого рыбака. Высокий, мускулистый мужик за пятьдесят, с бритой головой и странными солнцезащитными очками на носу, он медленно попробовал с ложки булькающий в котелке суп и небрежно повернул голову к пришельцам:

– Добрый вечер.

– И вам здравствуйте, – опомнился Васька.

– Угу, – подтвердил Семка.

Мишка же только насупился.

– Рыбку ловите?

– Ее, родимую, – подтвердил мужик.

– Девку здесь не видели? – спросил Семка. – Девка удрала.

– От вас? – усмехнулся мужик.

– Больная она, – Мишка постучал себя по виску. – На голову больная. Сбежала из станицы.

– Девку не видел, – помолчав, ответил мужик, и его странные черные очки блеснули на солнце. – Третьи сутки здесь рыбачу, баб только на теплоходе видел. Что мимо проплывал.

– Ага, – кивнул Семка. – На теплоходах баб всегда много.

– А собаку видел? – неприветливо поинтересовался Мишка. Одинокий рыбак ему явно не нравился. – Овчарка у нас сбежала. Крупная такая.

– Что-то от вас все бегают, – поднял брови мужик. – Вы часом не пьяные?

– Не пьяные, – поморщился Васька. – Просто мы за этой девкой целый день гоняемся. Запарились. Вы уж нас из…

– А в палатке у тебя кто есть? – оборвал приятеля Мишка и шагнул вперед.

– А в палатке у меня сидит Не Твое Дело, – жестко сказал рыбак, и его широченные плечи слегка шевельнулись. – И стой лучше смирно, пацан, пока у нас разговор добрый.

Мишка на секунду замер, но затем сделал еще один шаг.

– Я, хлопцы, посмотрю, есть кто в палатке аль нет, – проворчал он своим приятелям.

Васька неуверенно замялся, а Семка согласно кивнул и взглянул на рыбака.

– Зря вы так, пацаны, – спокойно улыбнулся тот, – честное слово, зря.

Он был высок и плечист, но ему было за пятьдесят, а парней – трое.

– Не боись, мужик, мы только посмотрим…

Мишка очень любил футбол, готов был часами пинать лысого по пустырю за фермой и досконально знал значение импортных слов: «оффсайд», «корнер», «голкипер» и даже «инсайд». В других видах спорта молодой человек был не силен, иначе бы потом, повествуя врачу районной больницы о событиях, приведших к перелому челюсти, он бы не сказал: «звезданул меня, как копытом», а использовал бы правильный термин: «нанес апперкот правой».

Описав длинную и плавную дугу, Мишка отлетел от палатки метра на два с половиной и приземлился в бурьян. Семка, сгоряча бросившийся на помощь приятелю, пропустил прямой правой, затем левый крюк и также направился в бурьян. Рыбак повернулся к Ваське. Теперь, когда он стоял, Васька смог окончательно оценить и высоченный рост мужика, и колоссальную ширину его плеч, и, самое главное, внушительные кулаки, в каждом из которых можно было спрятать средних размеров дыню.

– В палатку пойдешь? – осведомился рыбак.

Васька посмотрел в его непроницаемые черные очки и почесал голову:

– Ты же сказал, что никого не видел.

– Рад, что мы поняли друг друга, – коротко усмехнулся мужик.

Из бурьяна показалась окровавленная голова Семки:

– Вась, Мишка до сих пор не в себе.

– Ему к врачу надо, – заботливо сказал рыбак.

Васька и Семка подняли приятеля и с трудом потащили его к лесу:

– Пацаны!

Они опасливо оглянулись.

– Минут за пять до того, как вы пришли, – спокойно произнес мужик, – кто-то входил в воду. Может, это и была ваша девка?

– Может быть, – буркнул Васька. – Спасибо.

– Всегда рад.

Черные очки рыбака бесстрастно проследили, как ребята скрылись в лесу. Затем он спокойно снял с огня котелок, снова попробовал варево, удовлетворенно цокнув языком и заглянул в палатку.

В дальнем углу брезентового домика испуганно сидела черноволосая и черноглазая девушка, стыдливо прикрывающая обнаженное тело одеялом. Возможно, если бы глаза рыбака не скрывали странные черные очки, в них можно было бы прочесть удивление, а так он остался абсолютно бесстрастен. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Они ушли, – спокойно сказал он девушке. – Там, в рюкзаке, есть спортивный костюм. Оденься и выходи. Будем кушать.

В устремленных на рыбака черных глазах девушки мелькнула робкая надежда. Мужчина усмехнулся:

– Меня зовут Зорич.

Ярко-красные губы девушки дрогнули:

– Анна.

– Миша ко мне очень хорошо относился, – задумчиво продолжала Анна, прихлебывая крепкий чай из жестяной кружки. – Ко мне ласковый был, Стешу, сестру, жалел. Тетка Анфиса нарадоваться не могла. «Вот, говорила, тебе, Анюта, жених. Всем женихам жених. Как за каменной стеной за ним будешь». Я тоже радовалась. У меня этих… – девушка сглотнула, – этих приступов давно не было. Ну, изредка когда посмотрю не так, у кого-то ведро из рук выпадет или спотыкнется кто на ровном месте. Так ведь это мелочь, правда?

Черные глаза девушки жалобно посмотрели в непроницаемые очки Зорича.

– Правда?

– Правда, – мягко подтвердил мужчина, внимательно глядя на Анну.

Спасенная девушка нравилась Зоричу. Молоденькая, лет шестнадцати-семнадцати, невысокая, но очень хорошо сложенная, черноволосая, черноглазая, с огромными ресницами, полными ярко-красными губами и нежной смуглой кожей, она была настоящей красавицей. Очень испуганной красавицей. И Зорич, на которого сильное впечатление произвело ее превращение из овчарки в очаровательную девушку, жадно слушал историю спасенной.

– Что было дальше?

– Дальше? – Анна горько усмехнулась и нервно провела рукой по густым волосам. – Никогда не забуду. – Она помолчала. – Мы с бабами с поля возвращались, устали, тракторист наш, Козьма Спиридонович, хрен старый, смылся, и нам пришлось пешком топать. Ну, чтобы пыль не глотать, решили срезать, через пастбище пройти, что у фермы. А там бык. Племенной, здоровый, его к нам аж из-под Ставрополя привезли. В общем, сорвался он, изгородь проломил и на нас. Бабы врассыпную, а я стою, как мертвая, страх меня взял жуткий, ноги отнялись. Бык на меня. – Анна снова помолчала. – Тут на меня и накатило. Этот, приступ. На руках когти железные выросли, я крикнуть хочу, а из горла рычание. Да такое, что бык этот племенной как вкопанный встал. Я ему когтями глаз вырвала и рог один… срезала.

– Сильно. – Зорич удивленно покачал головой.