Все оттенки черного - Вадим Панов

– Просто другой комплект?

– Красный. – Вера знала, что этот набор Кот любил больше всего.

– Разумеется. – Ольга Петровна покинула комнату.

Едва за величественной экономкой закрылась дверь, Вера, хихикнув как школьница, опрометью бросилась в спальню. Она дрожала от возбуждения.

Сорок минут ушло на ванну.

Сначала Вера долго нежилась в теплой воде, смешанной с маслом, пахнущим ландышем, – затем сушила короткие каштановые волосы – единственный седой был безжалостно вырван, – наслаждаясь их густотой и молодым блеском. Вера никогда не красила волосы, точно зная, что Косте бы это не понравилось. И только потом, завернутая в мягкую махровую простыню, она пришла в свою уборную, в просторную комнату, примыкающую к спальне, в свое царство. Кот не говорил ей, что велел спроектировать дополнительное помещение рядом со спальней, и это стало сюрпризом, который она сразу же оценила.

И еще она оценила его заботу.

Плотно прикрыв за собой дверь, Вера сбросила полотенце и посмотрела на свое отражение в зеркале.

«Что ж, для тридцати шести совсем неплохо, а главное – все свое. Натуральное. В красивых карих глазах блестит огонек, губы изящные, грудь в меру большая, красивой формы, хоть и выкормила двоих детей. Правда, после родов несколько раздался таз, но тут уж ничего не попишешь».

Вера погладила себя по полным бедрам. Одно время она хотела обратиться к пластическим хирургам, но, поняв, что Косте это не понравится, оставила эту идею и налегла на общепринятые вещи: массаж, диеты, спорт. К счастью, конституция ее тела не предполагала больших объемов, и Вере удавалось поддерживать неплохую форму. Пока, во всяком случае. Возможно, года через два-три ей действительно потребуется помощь хирургов – морщины на лице становились все заметнее, – но сейчас об этом можно не думать.

Вера нежно провела рукой по еще влажной после ванны коже. Итак, займемся собой.

Маникюр, профессионально сделанный в салоне красоты, не требовал корректировки. Ногти у Веры были в меру длинные, красивой формы, холеные, и темный лак смотрелся на них очень благородно.

Она присела на пуфик перед зеркалом, открыла ланкомовский набор, чуть подумала.

«Ужин при свечах, в каминном зале. Я встречу Кота в холле, будет полумрак, затем… – Вера сладко потянулась. – Сегодня я должна быть таинственной. Не ослепительной, но загадочной».

Легкое движение пуховкой, чуть пудры на лицо, чтобы получить ровный оттенок. Подправить брови карандашом, они и так темные, красивые, но немного подчеркнуть их форму не повредит. Некоторое время Вера размышляла над тенями: стоит или нет? Решила, что стоит, почти незаметные, золотисто-коричневого оттенка, волнующие. Подвела глаза, четко обозначив миндалевидный разрез, остановилась, глядя на свое отражение:

«Бог ты мой, я сама готова в себя влюбиться!»

Хихикнула.

Ресницы, правда, чуть подкачали – не очень густые, но стойкая черная тушь устранила этот дефект. Отлично! Немножко, совсем чуть-чуть румян нежного персикового цвета на скулы, и можно заняться губами. С этим все в порядке: не очень большие, но все еще пухленькие, весьма соблазнительной формы. Вера осторожно начертила контур, улыбнулась себе и взялась за помаду. Темную, под цвет лака на ногтях.

«О боже, синяки на запястьях!»

Вера нахмурилась, отыскала баночку с кремом.

«Теперь, кажется, все! Ну, Кот, держись! У тебя впереди великолепная ночь!»

«У нас!»

Вера снова улыбнулась красивой женщине в зеркале, поднялась с пуфика и распахнула дверцы встроенного шкафа.

«Итак, что мы наденем сегодня?»

Хотелось бы что-нибудь новенькое или хотя бы хорошо забытое старое. Если бы Вера заранее готовилась к сегодняшней ночи, она бы обязательно заскочила в пару магазинов, а так придется выбирать из того, что есть. Женщина внимательно просматривала свое нижнее белье.

«Корсет? Гм, сексуально, но не сегодня. Сегодня я буду тигрицей, голодной тигрицей, а не томной дамой. Белое? Слишком нежно. Хотя вот это, прозрачное».

Вера сняла с вешалки комплект, но даже не стала разглядывать его.

Конечно же! Как могла она забыть?

Красный гарнитур, который она приготовила к своему дню рождения. Правда, до него еще месяц, но… Вера тряхнула головой: сейчас это важнее, а к следующему празднику она придумает что-нибудь другое.

Кружева бюстгальтера мягко обняли грудь, тончайшие трусики подчеркнули бедра и талию, легчайший пеньюар сверху…

«Я настоящая королева!»

В дверь постучали.

– Вера Сергеевна, вы позволите?

– Конечно, входите.

Экономка приоткрыла дверь.

– Дети ложатся спать. Ужин будет накрыт в каминном зале через четверть часа. Убрать спальню?

– Конечно. Я побуду здесь.

Вера снова потянулась перед зеркалом, и величественное лицо Ольги Петровны смягчилось.

– Вы замечательно выглядите, Вера Сергеевна.

«Я знаю».

– Спасибо, Ольга Петровна.

Вера разглядывала свое тело, практически не скрытое прозрачным бельем.

«Коту понравится. Он оценит».

Черный «Харлей», сумасшедшим метеором пролетевший по пустынному Ленинградскому проспекту, резко вильнул и остановился у массивного здания сталинской постройки, возвышающегося прямо напротив развязки Волоколамского и Ленинградского шоссе.

Цитадель. Сердце темной и безжалостной Нави.

Седок, высокий мужчина в короткой кожаной куртке, с длинными, до плеч, белыми волосами, выключил двигатель, но остался в седле, задумчиво подняв голову к идущей на убыль Луне.

На его спине слабо поблескивал серебристый дикобраз – герб клана Гангрел, а левое плечо украшала еще одна вышивка – лунная корона. Мужчина прищурил светлые глаза с пронзительно-красными зрачками и провел рукой по голове.

«Что им от меня понадобилось?»

У него было приятное, мужественное лицо, но слишком бледное даже в лунном свете. Неестественно бледное, вызывающее мысль о холоде, пробирающем его обладателя до костей. Мысль правильную, ибо температура тела вампиров редко поднималась выше пятнадцати градусов. Физиология. Правда, вопреки уверениям продвинутых челов, сердца у них бьются. Медленно, не спеша, но бьются.

Мужчина наконец решился. Он слез с мотоцикла, подошел к воротам и нажал на кнопку интеркома:

– Передайте Сантьяге, что прибыл епископ Лазарь Гангрел.

Кабинет комиссара Темного Двора был буднично изыскан. Прекрасная мебель, толстый ворс ковра, приглушенный свет – хозяин знал, что масаны не выносят яркого освещения, – в углу мерцает монитор, за которым склонился Сантьяга. Как обычно, в дорогом костюме.

– Лазарь, рад вас видеть! – Он даже не привстал. – Вы не будете любезны подождать буквально пару минут, я должен закончить.

– Конечно. – Гангрел подошел к картинам.

С тех пор как он был в кабинете Сантьяги последний раз, они поменялись. Три полотна: цунами, вулкан, айсберг. Лазарь прищурился: за ледяной выступ белого массива отчаянно цеплялась фигурка чела. Бессмысленно гибнущая пища.

«Тоже мне, любитель искусства. – Склонность комиссара Темного Двора к живописи была чужда Гангрелу. – Украсил стены какой-то мазней…»

– Позвольте с вами не согласиться – работы превосходны.

Лазарь вздрогнул и посмотрел в непроницаемо черные глаза подошедшего нава. Сантьяга не обладал телепатией, но превосходно читал выражения лиц и не упускал случая подколоть вампиров, отвечая на невысказанные ими фразы.

– Вина?

Красное бордо, слабая пародия на кровь. Судя по бутылке, один из лучших урожаев девятнадцатого века, погреба Сантьяги славились великолепным выбором.

– Нет, спасибо.

– Зря. – Нав тоже не притронулся к вину, глубоко запавшие глаза обежали вампира. – Вы недавно высушили кого-то, Лазарь.

Он очень хорошо чувствовал такие нюансы.

– У меня был контракт, – пожал плечами Гангрел. – Вы можете проверить.

– Уже проверил, – улыбнулся нав, помолчал. – У нас проблемы, епископ.

«Епископ! Слишком официально для Сантьяги».

Лазарь напрягся. Он был не в состоянии использовать Прорицание – магия крови не действовала на навов, а читать по лицу было бесполезно: Сантьяга, когда хотел, мог быть очень бесстрастным.

«Он злится? Он недоволен?»

Сумрачные навы были единственными обитателями Тайного Города, перед которыми вампиры по-настоящему трепетали. Сильные, жестокие, мало того что они не поддавались магии крови, так еще и не были пригодны как пища. То, что текло по жилам основателей Темного Двора, было настоящей отравой, и даже сам вид этой густой, похожей на битум субстанции вызывал у Гангрела отвращение. Именно поэтому семью Масан передали в ведение Нави.

– Кто-то высушил чела, епископ. – Комиссар выдержал паузу, давая возможность вампиру понервничать. – Нарушена четвертая Догма Покорности.

«Ты не будешь охотиться в Тайном Городе, без санкции Темного Двора».