Сияние алчных глаз - Марина Серова

Испытывать судьбу я не стала и, засняв все, что нужно, оставила свои позиции. Шум транспортера был на руку, и мне удалось незамеченной добраться до проволочной изгороди. Там я нашла подходящую дыру — к счастью, у нас редко попадаются заборы, в которых не обнаружилась бы подходящая дыра, — и выбралась в лес.

Перекинув через плечо видеокамеру, я направилась в сторону шоссе. Идти туда по дороге было бы чистым безумием. Я до сих пор испытывала угрызения совести за судьбу Борзого, которого отправила именно этим путем.

Однако среди пассажиров грузовиков его не было, и этот факт немного успокаивал. Надеюсь, что его приняли за заблудившегося автомобилиста.

Ночная прогулка по лесу здорово вымотала меня. Ноги промокли насквозь и гудели, как провода в степи. На преодоление пятнадцати километров до шоссе ушло более четырех часов.

В пятом часу утра я наконец выбралась на трассу. По-видимому, пробираясь по лесу, я невольно отклонилась далеко в сторону от лесной дороги, во всяком случае, шума возвращавшихся грузовиков не слышала. Хотя не исключено, что они еще продолжали грузиться.

У меня был большой соблазн продолжить путь по шоссе. Но из соображений безопасности я заставила себя опять пойти лесом. Заросли по другую сторону шоссе не были столь обширны, и поэтому я одолела их за какой-нибудь час. Когда же наконец выбралась к пустырю, за которым начинались городские кварталы, у меня осталось одно-единственное желание — найти какую-нибудь конуру и завалиться спать беспробудным сном.

В принципе желание самое простое и легко выполнимое, нужно было только добраться до конспиративной квартиры. После вчерашних событий я решила остеречься появляться в гостинице.

Проплутав немного по незнакомым горбатым окраинным переулкам, я наконец-таки выбралась к центру, и дело пошло быстрее — здесь я уже достаточно уверенно ориентировалась.

В дом на улице Чижевского я вошла в седьмом часу утра. Убедившись, что в квартире все на месте, я убрала в шкаф видеокамеру, сбросила куртку и рухнула на диван. А затем, дав себе установку проснуться ровно в восемь, исполнила свое заветное желание — уснула мертвым сном.

Сон освежил меня. И, хотя усталость от пеших прогулок давала о себе знать, я была вполне в форме, хотя и выглядела, понятно, не блестяще. В квартире не было никаких туалетных принадлежностей, но все-таки я постаралась привести себя в относительный порядок.

Потом я проверила отснятый материал — против моих ожиданий, он действительно оказался весьма качественным. Теперь мне нужно было решить проблему копий. В голове моей, освеженной сном, созрел план.

Я была намерена передать копию видеозаписи следователю Кострову. Передать демонстративно и громогласно. Эта пленка должна вызвать среди здешнего бомонда взрыв, о котором говорил мне Гром.

Если Костров пустит пленку в ход и заинтересуется людьми, которые на ней запечатлены, — отлично. Но мне почему-то казалось, что пленку постигнет судьба других улик — ее или проигнорируют, или уничтожат.

Но я сразу же дам понять, что оригинал у меня. Тогда кому-то захочется получить этот оригинал. И он найдет меня. А я приведу его в эту квартиру, где будет приготовлен сюрприз.

Скорее всего, это произойдет или сегодня ночью, или завтра утром. Значит, первым делом нужно связаться с Громом. Все остальное подождет.

Захватив видеокамеру с собой, я отправилась в город. Отыскав переговорный пункт, я связалась с генералом по его персональному номеру и передала оговоренную фразу:

— Дети приедут вечером или завтра утром. Пусть выезжает папа.

— Понял, — ответил Гром. — Где будете встречаться?

— На нашей старой квартире.

— Папа будет, — сказал Гром и отключился.

После разговора я нашла видеосалон, где переписала кассету на формат VHS. Пока все шло отлично, но мне не давал покоя Борзой. Я позвонила в редакцию и узнала, что Борзой еще не появлялся. Где он, никто не знал. Я немного приуныла, но долго предаваться отчаянию не могла себе позволить: впереди была масса дел. Я вернулась на квартиру и подготовила все к предполагаемой встрече.

Аскетичность внутреннего убранства не позволяла действовать как-то особенно изощренно, но, с другой стороны, в этом было свое преимущество — видя перед собой голые стены и немудрящую мебель, человек расслабляется и отбрасывает настороженность. Во всяком случае, хотелось на это надеяться.

Я разместила в нескольких укромных уголках радиомикрофоны и подготовила миниатюрный магнитофон, срабатывающий на звук человеческого голоса. И очень удачно пристроила его на задней стенке платяного шкафа.

Затем я занялась диваном. Убрав подушки, надрезала ткань, обтягивающую деревянную спинку со стороны, обращенной к стене, и поместила в образовавшийся карман оригинальную кассету. Туда же я опустила свой пистолет — уже взведенный и снятый с предохранителя. События могли развернуться по-всякому, и мне хотелось думать, что где-то у меня имеется хотя бы маленький шанс.

Теперь моя скромная квартирка была готова к приему незваных гостей. Мне здесь больше нечего было делать. Я положила в сумочку копию записи, еще раз посмотрела на себя в зеркало и снова отправилась в город.

Время уже шло к обеду, и я опасалась, что следователя Кострова может не оказаться на месте. Но в городской прокуратуре меня сразу же направили в его кабинет, сообщив, что следователь Костров всегда на месте.

Видимо, этот Костров был из породы тех сыщиков, которые делают далеко идущие выводы, не выходя за пределы своего кабинета, а улики считают делом второстепенным, лишь подтверждающим их блестящие умозаключения.

В таком случае, моя кассета должна совпасть с предположениями следователя Кострова. А если не совпадет — этот вариант меня тоже устроит. Главное, чтобы следователь зашевелился.

Костров оказался высоким, флегматичным человеком с покатыми плечами и жалобным взглядом светло-карих глаз, которые он то и дело старался отвести в сторону. У него был высокий гладкий лоб и длинный, похожий на клюв, нос. Говорил он тихим, чуть гнусавым голосом.

— Слушаю вас, — именно таким голосом произнес он, когда я представилась. — Вы по какому делу? — взгляд его тут же соскользнул с моего лица и сосредоточился на какой-то точке в углу комнаты.

— По делу Аникина, — отрапортовала я.

Брови Кострова подскочили вверх, и он снова страдальчески уставился на меня.

— Что вы имеете… э-э… в виду? — осторожно поинтересовался он.

— Я располагаю данными, касающимися этого убийства.

Костров растерянно потер руки и принялся изучать взглядом телефон на своем столе.

— Вот как? Интересно, — проговорил он без особого энтузиазма. — Но в этом деле у нас достаточно данных, госпожа… э-э… Шварц!

— И, наверное, эти данные опровергают первоначальную версию, что Аникин погиб возле дома Караваева? — невинно спросила я.

Костров заметно занервничал и захлопал глазами.

— Я не уполномочен посвящать посторонних лиц в ход следствия, — пробормотал он.

— В таком случае мне хотелось бы посвятить вас в одну тайну, — заметила я. — Если вы будете игнорировать очевидные факты, заключение судмедэксперта и те сведения, которые я собираюсь передать вам, вас ждут очень большие неприятности. Потому что абсолютно все улики указывают на то, что Аникин был убит очень далеко от дома Караваева.

Костров был шокирован. Не в силах произнести ни слова, он начал медленно краснеть. Причем краснота эта начиналась у него с шеи и постепенно захватывала нижние отделы лица. Когда краска достигла щек, он неуверенно произнес:

— Вы мне угрожаете?

— Получается, что так, — вздохнула я.

Костров кивнул. Видимо, угрозы в его адрес были для него делом привычным.

— Давайте ваши сведения, — негромко сказал он.

Я положила на стол кассету и объяснила:

— Обратите внимание, на этой пленке заснята заброшенная военная база в Косом Бору. Есть основания полагать, что эта база используется преступниками как склад награбленного. Имеются в виду те преступники, которых искал Аникин. Когда будете просматривать кассету, сосредоточьтесь на тех кадрах, где демонстрируются электрооборудование, а также простая кроличья шапка…

— Шапка? — жалобно спросил Костров.

— Аникин вышел из дома в шапке, — пояснила я. — Труп возле дома Караваева был обнаружен с непокрытой головой. Человек, нашедший тело, на территории шапки не видел. Потому что все это время она лежала в подвале склада в Косом Бору. Улавливаете мою мысль?

Взгляд Кострова опять ускользнул от меня. Он осторожным движением подвинул к себе кассету и обнадеживающе сообщил:

— Вашу мысль я понял. Но право делать выводы я оставляю за собой.

— Это пожалуйста! — согласилась я. — Только, смотрите, не ошибитесь!