Магический взгляд - Кей Хупер

Тори напряженно вслушивалась в его слова, чувствуя, что в устах Филиппа картина получается несколько иной. Девон никогда не говорил о том, что он был «прирожденным спортсменом».

Филипп задумчиво продолжал:

— Он мог бы заниматься любым видом спорта, Но его сердце не лежало к этому делу. Ему никогда не хотелось быть самым быстрым бегуном или самым искусным игроком в футбол или бейсбол. Для Девона спорт был источником физических упражнений и забавой, тогда как отец считал это серьезным делом. Девон даже отказался от тренировок карате, занявшись главным образом его теорией. Мне кажется, что именно после того, как Девон завоевал черный пояс, у них и произошел разрыв — потому что отец настаивал, чтобы брат принял участие в соревнованиях.

— Разве ваш отец не понимал, что Девон — блестяще и разносторонне одаренный человек? — спросила, недоумевая, Тори, не в силах понять, как кто-то, а тем более родители, может не считаться с этим живым интеллектом, светившимся в зеленых глазах Девона.

— Это просто не принималось во внимание, — объяснил Фил. — Для отца всегда была превыше всего готовность к борьбе, дух соревнования.

Тори беспокойно заерзала в кресле. Она не хотела этого слышать, это причиняло ей боль. Боль за Девона. Ведь детские переживания — самые глубокие и длительные, и она страдала сейчас из-за того маленького мальчика, который не соответствовал требованиям своего отца. Но также Тори не хотела задуматься о том, почему все это она принимает так близко к сердцу.

— Но теперь они ладят?

— Да, вполне, — удовлетворенно сказал Филипп, и Тори с некоторым испугом обнаружила, как схожи даже интонации братьев. — Мы же теперь все взрослые люди. Правда, нам сейчас не очень часто удается видеться, так как мы живем далеко друг от друга.

Она поглядела в окно.

— Тори, — обратился к ней Филипп.

— Что, Филипп? — Она обернулась, выжидательно глядя на него.

Он улыбнулся ей, но глаза его оставались серьезными.

— Я знаю, что, возможно, спрашивать об этом бестактно и банально, но…

— Ты хочешь, наверное, спросить, какие у меня виды на твоего брата?

— Да, что-то вроде этого.

Тори заговорила, медленно подбирая слова.

— Прежде всего, Филипп, я хочу Девону добра. Я не хочу, чтобы ему приходилось беспокоиться о том, что я имею что-то против его профессии. Я считаю, что у него замечательная работа. Что же до остального, я просто не знаю, что и сказать. Ведь я тоже боюсь ошибиться.

Филипп совсем не удивился:

— Я так и думал. Это видно по твоим настороженным глазам.

Тори решила придать их беседе более непринужденный характер.

— Боюсь, что это твое наблюдение мне не очень нравится, — быстро ответила она.

Филипп решил ей подыграть.

— Носи темные очки, — с серьезным видом посоветовал он.

— Сдается мне, что и это не спасет от проницательности Йорков, — резко, словно поставив точку, ответила Тори.

Филипп рассмеялся, и в дальнейшем разговоре они уже не касались серьезных тем.

Вскоре Филипп прошел к Девону, в нос самолета, а его жена вернулась на свое место рядом с Тори.

Анжела была симпатичной брюнеткой с живыми карими глазами и легким, жизнерадостным характером. Невысокого, как и Тори, роста, Анжела в отличие от нее быстро двигалась и быстро говорила. Усаживаясь в соседнее кресло, она тяжело вздохнула.

— Скоро мы должны быть в Майами, если только Фил нас не погубит.

Тори удивленно спросила:

— Разве самолет ведет Фил? У него есть права вождения?

— В том-то и дело, что нет. Он незнаком даже с азами самолетовождения, — беспечно ответила Анжела. — Девон сейчас как раз обучает его этому. Будем надеяться, что они станут соблюдать предельную осторожность.

Вдруг Тори осенило:

— А ведь, наверное, мы пролетаем где-то вблизи от Бермудского треугольника?

Взгляды женщин на мгновение встретились. Анжела первой пришла в себя и, нервно смеясь, повторила:

— Надеюсь, они будут предельно осторожны. А почему ты именно сейчас сказала об этом?

— Извини, но просто потому, что это только что пришло мне в голову.

Анжела посмотрела на нее испуганными глазами.

— Думаю, что никто и не верит в этот дьявольский треугольник. Интересно, а мы — верим?

— И мы не верим.

— Ох, ну ладно, давай не будем волноваться. — Анжела заставила себя улыбнуться. — Расскажи о себе. Ты еще не заарканила Девона?

Тори готова была услышать что-либо подобное, и вопрос не застал ее врасплох, поэтому она довольно спокойно ответила:

— Нет, не думаю.

— А он еще не завоевал твое сердце?

— Тоже нет, — ответила Тори, хотя и не слишком была в этом уверена.

— Так, так… — засмеялась Анжела.

— Почему ты смеешься? — возмутилась Тори.

— Прости, но меня удивляет, что ты так уверенно говоришь. Мне это так знакомо! — мягко, стараясь ее успокоить, сказала Анжела.

— Знакомо?

— Просто пять месяцев назад я говорила примерно то же самое.

— Мне кажется, что эти Йорки… с ними никогда нельзя быть спокойными.

— Ты совершенно права, — подхватила Анжела. — И что хуже всего — если бы мы сказали им о том, как много они причиняют волнений и тревог, их бы это поразило и заставило страдать.

Облокотившись на ручку кресла и опершись подбородком на руку, Тори задумчиво глядела на облака за бортом самолета.

— По крайней мере, мы знаем, чего ждать от этих парней, — заговорщически подмигнув, фыркнула Анжела. — Бедные мы, бедные!

Тори ответила ей веселой улыбкой:

— Прекрасно! А за все мы должны благодарить эмансипацию, которая освободила и нас, и их. Теперь мы можем быть сильными, а они имеют право быть чувствительными. Как все странно перемешалось!

— И никаких правил игры!

— Да, да. Два миллиона лет человечество вырабатывало разграничение ролей между мужчинами и женщинами, и вот одно-единственное поколение сумело стереть его. Ты не подумай, меня полностью устраивает это традиционное распределение, но к чему мы пришли сейчас? Анжела, наши бабушки точно знали, чего им ждать от жизни. Им это могло нравиться или не нравиться, но они знали, какая миссия им отведена. Теперь посмотри на нас. Наше поколение женщин осуждено на комплекс неполноценности. Мы чувствуем себя виноватыми, если делаем карьеру и если ее не делаем — тоже. Виноваты, когда рожаем детей и отказываемся от имиджа супервумен, и тогда, когда не рожаем детей.

Мало того, что нашим сознанием манипулируют средства массовой информации и политики, так, кроме всего прочего, мы сами разрываемся между тем, что мы должны собой представлять, и тем, кем мы хотим быть. Наши бабушки находили защиту в своих мужьях, а нам приходится самим об этом беспокоиться. — Тори вдруг закрыла глаза и замолчала. — К чему это я все говорю? Наверное, на меня подействовал шум моторов. Я тебе надоела, наверное?