Солнечный удар - Линчевский Дмитрий

  - Ой, Вовик, у меня под попкой какая-то шишечка торчит, - пожаловалась блондинка.

  - Геморрой, - успокоил ее приятель.

  - Я сказала 'под', а не 'в'. На сиденье что-то выпирает.

  - Возбудилось, - гоготнул крутолобый.

  - Давай махнемся, тебе все равно, ты жирный.

  - Как ты меня достала, - пробурчал бык, выбираясь из кресла.

  Смуглолицый и крепыш вновь разменялись местами.

  Свет в зале погас, занавес открылся, на экране замелькали кадры трагических событий: взорванные дома, испуганные заложники, переполненные ранеными больницы.

  Зрители отнеслись к этому по-разному: одни с подобающей серьезностью, другие с совершеннейшим безразличием, третьи - с явным раздражением.

  - Слушай, ну зачем нам такие вещи показывают?! - возмущенно зашептала чопорная дама на ухо своему спутнику. - Своих проблем у нас мало?

  Мужчина со вздохом развел руками...

  - Вовик, ну когда там концерт начнется? - рассматривая в темноте свои, расписанные под хохлому, ногти заерзала в кресле блондинка. - Сколько можно эти ужастики смотреть. Кстати, на этом сиденье тоже какие-то бугорки, мне опять неудобно.

  - Терпи.

  Ждать пришлось недолго. Официальная часть закончилась ровно через 10 минут. Ведущий, выразив соболезнования жертвам террора, перешел к объявлению концертных номеров. На сцене заиграла ритмичная музыка, запрыгали в языческих оргиях начинающие исполнители. Через какое-то время к ним на помощь стали подтягиваться более именитые артисты, а последних, в свою очередь, готовились сменить звезды первой величины.

  Полынцев сидел за декорацией разрушенного дома в глубине сцены и, сквозь щель в 'руинах', пристально всматривался в зрительный зал. Место за местом, лицо за лицом, ряд за рядом. И еще раз в обратном направлении. Жаль, бинокля не было. Спецэффекты, прожектора и, что уж греха таить, сами артисты, особенно подтанцовка, превращали нехитрую задачу в тяжкий труд.

  - Громозека, ответь Циклопу, - крикнул он сквозь музыкальный шум в рацию.

  - Просто Гром, - поправил его Погремушкин. - Слушаю тебя.

  - Где обещанное? У меня после третьего ряда лица размываются.

  - Уже несу. А ты там поменьше девкам под юбки заглядывай, это ослабляет зрение.

  Не далек был от истины коллега. Кто б мог подумать, что смотреть на поклоны артисток сзади, куда интересней, чем спереди. Если б зрители (мужчины, разумеется) знали, какого зрелища их лишают...

  - Ага, - вынырнул из-за декораций Погремушкин. - Где ж тут бандитов увидишь, когда такие задницы перед глазами мелькают.

  - Слюнявчик надень, - серьезно ответил Андрей, впрочем, не отрываясь от созерцания поклонной композиции

  - На, держи, - протянул сыщик бинокль. - Только девок взглядом не сожги.

  - Я на девок не смотрю, - сказал Полынцев, настраивая резкость. - Ой, кажется, у одной трусики порвались.

  - Где? - прильнул к декорации Погремушкин.

  - Шутка. Это я тебя на вшивость проверил, маньяк курортный. Теперь ясно, кто пытался изнасиловать эстонку.

  - С чего ты взял?

  - Ну, как же - сексуальная озабоченность налицо.

  - Да нет, я про изнасилование...

  - Опа, - прервал его на полуслове Андрей. - У мужика, что на Юлькином месте сидит, в руках фотоаппарат появился.

  - Там фээсбэшники рядом, - махнул рукой Погремушкин, - у них все под контролем. Ты лучше сообщников высматривай.

  На сцену, под визг молодых и рев пожилых женщин, выскочил жаворонок российской эстрады с популярной песенкой о лете.

  Чопорная дама закрыла улыбкой собственные уши.

  - Кока, снимай его, снимай!

  Супруг успел поднять фотоаппарат на уровень груди и тут же замер: в боку что-то кольнуло, на руках что-то щелкнуло, за спиной прозвучал угрожающий голос.

  - ФСБ. Сиди тихо, опусти голову.

   Полынцев нацелил бинокль на третий ряд. Молодцы фэбсы не стали сразу выводить из зала сладкую парочку, побоялись распугать подельников. Подруга задержанного показалась ему чем-то знакомой, но он не успел рассмотреть, чем именно, потому что ее тоже согнули буквой 'зю' и заковали в наручники. На этом ряду, вроде бы, все было чисто. На четвертом... Порядок... На пятом... Стоп. А вот и первый - усатый жук с опухшим носом.

   - Погремушкин. Я нашел одного. Шестой ряд, восьмое место.

  - Отлично, - поднес рацию к губам сыщик. - Центр, Грому на связь.

  - Центр на связи.

  - Готовьте собровцев к захвату, есть контакт...

  Андрей заканчивал чесать седьмой ряд, когда ведущий объявил выступление певца-патриота. По залу прокатился одобрительный гул мужских голосов. Зазвучали аккорды любимой военной песни. Сердце застучало в такт мелодии. Сразу же вспомнилась армейская служба: полигоны, учения, стрельбы... стоп!

  Полынцев, как ужаленный, подскочил на месте

  - Погремушкин, мы не того взяли! Мужик просто для себя фотографировал. Кому на хрен нужен слюнявый попсовик. Акция будет сейчас, вот на этой самой песне. Выводи в зал собровцев, пусть ломают всех, кто принес фотоаппараты. Я не нашел бандитов, меня гнать надо из органов! Давай, родной, не тормози, счет на секунды.

  Без лишних слов, оперативник схватился за рацию.

  - Центр, Грому на связь

  - На связи.

  - Мы не тех приняли, клиенты по-прежнему в зале. Акция должна произойти на этой самой песне. Прошу задействовать группы захвата, пусть задерживают всех, с фотоаппаратами. В противном случае - провал.

  - Продолжайте поиск, - недовольно буркнул голос в рации.

  Когда смуглолицый мужчина нацелил длинный объектив на певца, блондинка вновь решила пересесть в кресло крутолобого приятеля. Фотограф, злобно сжав губы, тоже принялся разменяться местами с крепышом. Полынцев, блуждая взглядом по рядам, моментально среагировал на суматошные движения. Направив бинокль на беспокойную компанию, он заметил в руках одного из мужчин фотообъектив.

  Тем временем, в зале появились, в заломленных на ухо беретах и расхристанных до пупа гимнастерках, бравые десантники Они принялись петь и пританцовывать в такт мелодии, вытягиваясь к сцене вдоль проходов. Зрителей это не порадовало, но и не насторожило: солдаты притащились на концерт - бывает. Никто не обратил внимания на то, что в ушах некоторых гвардейцев торчали маленькие, скрытого ношения, наушники.

  - Центр, Грому на связь! - крикнул в рацию Погремушкин.

  - На связи.

  - Срочно! Четвертый ряд, 12-е место. Срочно! Он уже выцеливает.

  В тот момент, когда смуглолицый мужчина нажал рычажок фотоаппарата, крепкая рука высокого десантника вздернула длинный объектив к потолку. Но пуля уже выходила из ствола и лишь слегка изменила траекторию.

  Погремушкин, схватившись рукой за шею, с хриплым стоном повалился навзничь. Андрей бросился к нему.

  События в зале разворачивались стремительно.

  Сидевший в восьмом ряду мужчина с прыщавым лицом, увидев, что десантники задерживают фотографа, испуганно охая, устремился к выходу.

  - Это переодетая милиция! Они поймали террориста! У него бомба!

  Его поддержал другой, с распухшим носом.

  - Бомба! В зале шахид с бомбой! - закричал он, вскакивая с места.

  Десантники рванулись к обоим, но в последних рядах тоже заголосил какой-то пижон в темных очках:

  - Уходите, пока не поздно! В любую минуту может произойти взрыв! Они не успеют ее разминировать!

  Знаменитый артист, прекратив петь, наконец, обратил внимание на происходящее в зале. Музыканты тоже заметили неладное. Дружно лажанув напоследок, они выдернули шнуры из электрогитар и медленно потянулись за кулисы.

  Если б тема вечера была другой, то зрители, наверное, соображали бы дольше. Но им только что показали страшные кадры терактов, в том числе, захват заложников в столичном Доме культуры. К тому же тревожные слова: 'шахид', 'бомба', 'в любую минуту - взрыв' прозвучали в разных концах зала и не вызывали сомнений в реальности. Поэтому людское море зашумело, забурлило, вспенилось и хлынуло из берегов. Задние ряды сначала притормозили у запертых дверей, но, почувствовав давление передних, сорвали с лязгом запоры и смыли упиравшуюся жиденьким забором охрану.

  Поднялась паника...

  Что она собой представляет, могут понять лишь те, кто ее испытал, даже наблюдавшие ее со стороны не в силах оценить ту степень страха, которую вызывает в душе близость смерти. Это не просто испуг, ведомый каждому из нас при встрече с хулиганом или злобной собакой. Это бешенный, высасывающий из легких воздух, наполняющий холодом живот и разрывающий грудь когтями, ужас. Он опускается на вас многотонным потолком, надвигается стоэтажной волной, гонится по пятам огромным чудовищем, и вы бежите от него, захлебываясь адреналином, забыв обо всем на свете, крича, и, думая лишь об одном - выжить и спастись! Мозги отключаются в считанные секунды, остаются только рефлексы, яростные и жестокие, как у зверей, а там, к сожалению, нет места для морали. Приличие, порядочность, сострадание - высокие материи, доступные немногим. Вышедшие из-под контроля инстинкты превращают людей в животных, и для общения с ними требуется уже не милиционер, а опытный дрессировщик. Разговаривать с обезумевшей толпой бессмысленно - слов не понимает, становиться у нее на пути опасно - затопчет и порвет в лоскутья, влиять на нее можно только одним - вселяя еще больший, по сравнению с тем, что уже есть, ужас. Например, расстрелом паникеров. Только кто же допустит подобные зверства в наше чудесно-демократическое время, поэтому лучше сейчас постоять в сторонке и подождать, пока все уляжется само по себе.