Александр. Книга VI - Михаил Ланцов

- Ну что ты, любимая, ты только хорошеешь, расцветая как редкий цветок.

- Не нужно. Саш, ты же все отлично понимаешь.

- К чему ты клонишь? Ведь тебя что-то гложет изнутри. Не просто ведь так возникает беспокойство?

- Ты прав. За пятнадцать лет совместной жизни мы родили четыре дочки…

- Замечательные дочки, - улыбнулся Александр. - Екатерина, Елизавета, Ольга и Елена[34]. Что тебе не нравиться?

- То, что я родила тебе только дочек… принеся проклятье своего отца в твой дом.

- Луиза! Ты в своем уме?! Как тебе вообще пришло в голову такое говорить?

- Империи нужен наследник. И желательно не один, дабы братья были помощниками друг другу. А не девицы… Их ведь на трон не посадишь. А если и посадишь, то с неприятными последствиями. Вспомни то, какую грязь рассказываю про Екатерину II Великую. Не престол, а натуральный бордель. Правда это или нет, в данном случае не важно. Потому как в обществе утвердилось мнение, что если женщина заступает на престол, то никак не может быть добропорядочной и целомудренной особой. И эти нравы не изменить. Даже про Елизавету Английскую ходят самые разные пересуды до сих пор. А что было при жизни? Елизавету открыто называли шлюхой в Европе, хотя умерла она девственницей.

- Луиза, успокойся. У нас еще есть время и силы родить не одного и не двух малюток. Даст Бог и наследника обретем. А нет…. Вспомни, сколько воспитанников в детских приютах, над которыми ты шефствуешь - ведь в какой-то мере они и наши с тобой дети. Воспользуемся правом на официальное усыновление, только и всего.

- Мне бы твой оптимизм, - покачала головой Луиза.

- Что-то не так? Почему ты такая грустная?

- Второй год меня тревожит головная боль. Стали частыми мигрени. И боли усиливаются. Медленно, но неумолимо мне становится все хуже и хуже. А мне всего тридцать два года. Я боюсь. Жутко, панически боюсь не справиться, не оправдать твои надежды.

- Дорогая, что ты такое говоришь? - Встревожился Император.

- Я умираю, - Луиза посмотрела Александру прямо в глаза полным горечи и страха взглядом. - Понимаешь?

- Врач…

- Смотрел. И не один. Я их очень просила тебе не говорить. Они считают, что эта прогрессирующая боль ни к чему хорошему не приведет. Но надеются на лучшее. Они надеются. У меня же надежды больше нет. Вспомни участившиеся случаи моего странного рвения к уединению и тишине? Думаешь, зачем мне это? Не знаешь? Я ухожу и плачу, уткнувшись в подушку. Голова болит так сильно, что даже слабый свет и тот мучителен. А уж разговор так и подавно, подобен адской пытке. У нас больше не будет ребенка, мы просто не успеем. Мы … - Она отвернулась и уткнувшись в ладони заплакала. Александр не выдержал и поступил так, как нужно было в подобной ситуации - встал, подошел к Луизе и обнял свою жену, прижав к себе. Сам же уставился на огонь с какой-то холодной злостью, а зубы сжались так сильно, что захрустели.

В том, что произошло с супругой, он чувствовал свою вину. Делом в том, что летом семьдесят девятого они вместе посетили полигон во время демонстраций новой техники, и когда Луиза заинтересовалась показанным кабриолетом, Александр сам сел за руль, пригласив её прокатиться. Скорость по его меркам была невелика - всего-то тридцать пять верст в час[35], но внезапно лопнула покрышка, и машину неудержимо потянуло к обочине. Он сумел справиться с управлением. Почти. На последних метрах тормозного пути автомобиль влетел в глубокую колдобину и резко остановился, из-за чего Луиза ударилась головой об окантовку лобового стекла. Вроде бы несильно, но… Снова, снова это чертово невезение. Прошло два года, и тот эпизод давно забылся, но очередные, четвёртые роды оказались неожиданно тяжёлыми… и после них начались повторяющиеся приступы мигрени, которые мучали Императрицу с все возрастающей интенсивностью.

Александр знал об этой проблеме лучше самой больной. Ведь врачи докладывали ему лично и в подробных деталях все объясняли после каждого осмотра. Даже то, о чём не решались поведать пациентке. А потом наступала очередь консилиума, на котором уважаемые "эскулапы" думали, что да как делать дальше. Но Саша поддерживал у Луизы веру в своё неведение ради её же спокойствия. Может быть и зря… Неутешительный диагноз уже прозвучал несколько месяцев назад, но все же ещё оставалась слабая надежда на чудо. До этой минуты. За долгие годы, прожитые вместе, Александр уже привык к тому, что Луиза "стойкий оловянный солдатик", а тут, когда и она сдалась, ему стало невероятно больно. Ведь на его глазах уходил самый близкий и преданный ему человек, а он никак не мог ему помочь. "Чертова медицина была еще слишком убога и примитивна…"

Александр обнимал плачущую Луизу и хорошо чувствовал, как где-то в груди у него щемит от боли и обиды, а на глазах наворачиваются слезы. Император Российской Империи на деле оказался всего лишь человеком, который не мог одним взглядом обратить реки вспять и воскресить усопшего устным распоряжением. Да и письменным тоже не получалось…

Рано утром 26 февраля 1884 года Луиза Карловна, Императрица Российской Империи скончалась, оставив тридцатидевятилетнего Александра вдовцом в день его рождения. После похорон второй супруги Император объявил трехмесячный траур, отказавшись от любых торжеств.

Приближенные к августейшей особе в те дни отметили в своих дневниках, что Его Императорское Величество казался совершенно подавленным и замкнутым. Кто-то даже поговаривал о некой надломленности, но шепотом и не настаивая, потому что в этой видимой подавленности появилось что-то очень нехорошее, что-то пугающее… Особенно в этом потухшем, холодном и практически стеклянном взгляде….

Часть 2 - Реанимация успеха

"Личности необходимо страдать, чтобы расти"

Глава 26

Несмотря на весьма насыщенный график и большое количество работы, Александр чувствовал пустоту и какую-то бесполезность своих усилий. Нет, конечно, в те минуты, когда ему приходилось с головой уходить в дела, жизнь наполнялась красками, но вот позже, во время отдыха или вынужденного ожидания, он снова уходил в себя и замыкался. Тоска по Луизе его совершенно угнетала.

Вот и сейчас, завершив намного быстрее задуманного разгребание документов, он оказался предоставлен самому себе на довольно большой отрезок времени, который нужно было чем-то занять, чтобы банально не сойти с ума.

В этот раз, для разнообразия он открыл ящик письменного стола и, достав оттуда смутно знакомый крупный блокнот с потертым переплетом, решил его полистать. Этим "фолиантом" оказался дневник. Его дневник, который он пытался когда-то вести, но бросил, посчитав бесполезным и даже весьма опасным занятием. Ведь попади он к врагам, те смогли бы получить из него целый ворох критически важной информации.

Первая запись датировалась девятым маем 1872 года. Как раз тем самым днем со знаменательным парадом, на котором он провозгласил создание Красной армии и флота, а также учреждение Боевого Красного знамени.

Прочитанные строки встревожили Императора и заставили задуматься. Прошло не так много времени, а он совершенно себя не узнавал. Такие позитивные оценки! Такие восторги! Иногда ему казалось, что писал не он, а какой-то ребенок или подросток. Ведь если верить автору записанных в блокноте строк, то до воцарения коммунизма в отдельно взятой Империи оставалось всего несколько лет. Сейчас же, спустя двенадцать лет, он ничего подобного не ощущал…. Как? Почему? Ведь ничто не должно было помешать столь грандиозным планам….

Александр взял листок бумаги и стал выписывать, что глобального получилось сделать за минувшую дюжину лет. И ведь было что вспомнить…

В сфере транспорта все шло просто замечательно.

Во главе стола стояли стратегически важные артерии, позволяющие не только ударными темпами проводить переселенческие программы, но и связывать всю страну в единое транспортное пространство.

Во-первых, это, конечно, Транссибирская магистраль - мощная двухколейная железнодорожная магистраль, протянувшаяся еще в 1878 году от германской границы до Владивостока на побережье Тихого океана.

Во-вторых, Туркестанская магистраль, а точнее железнодорожная сеть, связанная через несколько точек с Транссибирской дорогой. Ее охват по протяженности был не столь колоссальным, но зато, она проходила по весьма и весьма сложным территориям - пустыням и засушливым степям, вводя в транспортный оборот Империи всю Среднюю Азию и Восточный Туркестан.

Были и другие отдельные проекты, вроде железной дороги на Мурманск и магистрали до Индийского океана, идущей через Персию. Но эти два проекта считались Александром жизненно важными, а потому приоритетными. Но титанические сдвиги были не только в области железного строительства. Тут была и реформа вооруженных сил, и денежной системы, и образования … даже модернизация Православной церкви и то - продвигалась своим чередом, наматывая на гусеницы недовольных. Но отчего же тогда Император чувствовал себя так подавленно?