Рубиновая верность - Светлана Демидова

А потом мы встретились с Ленечкой. Случайно. На Невском. И все. Расстаться мы уже не могли.

– Я схожу с ума по тебе, – сказал он, как только мы остановились друг против друга. – Какого черта ты приперлась на регистрацию?

– Я люблю тебя, Ленечка, – ответила я. – Я хотела расстроить твою свадьбу.

– У тебя почти получилось.

– «Почти» не считается.

– Считается. Я собирался любить Наташу. Я обещал ей любить только ее, но ты пришла и все испортила.

– Как же ты мог любить Наташу, если любишь меня?

– Но ведь тебя не было в моей жизни. Я уже почти научился о тебе не вспоминать.

– Я тоже хотела о тебе не вспоминать, но… не получилось…

– Как ты узнала о свадьбе?

– В общем-то случайно, но мне кажется, что я все равно как-нибудь узнала бы, потому что должна была узнать.

– Верно, – согласно качнул головой Ленечка. – Я тоже случайно узнал о твоей.

– Как?! – удивилась я. – Ты знал, что я выхожу замуж, и допустил это?!

– Я думал, что тебе так лучше.

– Ты не мог так думать! – Я вцепилась в его куртку. – Не мог! Ты же сам говорил…

– Я все помню, что говорил. Я и сейчас считаю, что мы родились друг для друга, но не уверен…

– В чем?! В чем ты не уверен?! – кричала я чуть ли не на весь Невский. Хорошо, что центральная улица города была полна и другими звуками, а потому на нас с Ленечкой мало кто обращал внимание.

– Я не уверен, что мы принесем друг другу счастье.

– А Наташка?! Наташка принесет тебе счастье? – захлебнулась рыданием я.

Ленечка вытер рукой слезу, медленно текшую по моей щеке, и сказал:

– Наташа беременна. Шестой месяц.

Лучше бы я попала на Невском под машину, чем услышать от него такое. Я не могла носить ребенка от другого мужчины, а мой мужчина запросто мог дарить детей другим женщинам! И где же справедливость?! Я была не в силах даже плакать. Я отвернулась от Ленечки и побрела в противоположную от него сторону. Но он уже не мог от меня уйти.

– Рита! – Он схватил меня за руку. – Не уходи. Жизни нет без тебя… Сказал же: с ума схожу…

– И что? – спросила я, обернувшись. – Что ты предлагаешь? Разве теперь возможно что-нибудь исправить?

– Давай как-нибудь встретимся.

– Мы уже встретились…

– Нет, сейчас не то… Сейчас мне надо бежать, да и тебя дома хватятся. Давай назначим какой-нибудь день…

– Ленечка! И это говоришь ты? Такой правильный и справедливый? Неужели ты хочешь обмануть беременную Наташу?

Зацепин не по-доброму усмехнулся (я не знала у него такой усмешки) и сказал:

– С тобой – это не обман.

– А что? Можно еще это назвать изменой!

– Все, что с тобой, не может считаться изменой.

– С чего бы это?

– С того, что ты и я – это естественно и единственно правильно! Неужели ты так и не поняла этого?!

– А как же Наташа?!

– Не знаю еще… Как-нибудь разберемся… Только сначала ей нужно родить, а потом уж…

– А как же мой муж?! Он хороший человек, Ленечка!!

– Но он же мужик!! Мы поговорим с ним по-мужски. Он не сможет не понять. Тем более что он, как я понял, намного старше тебя, так?

– Да… Почти на десять лет…

– Ну вот… Должен уже все понимать в этой жизни.

– Что, например?

– Что… никто да и ничто не может противостоять любви.

Ленечка привлек меня к себе посреди Невского и горячо поцеловал в губы. Я не могла не откликнуться, потому что любила только его одного. И мы назначили встречу. Не знаю, как устроился с Наташей Ленечка, а я наврала Миргородскому с три короба про девичник на даче у своей вечной подруги Татьяны и даже на всякий случай заручилась ее поддержкой. Именно Татьяна «отпрашивала» меня у мужа и обещала за мной присматривать.

Бедный Ярик вместе со мной выбирал мне наряд на этот «девичник». Я его вовсе не просила об этом, но ему хотелось, чтобы я была, как он сказал, прекраснее всех. Совесть меня, конечно, мучила, но не слишком. Ленечка ведь сказал: то, что происходит с нами, не может считаться изменой. А с Ярославом он потом разберется. Он простит нас, мой Ярик. Он очень хороший человек. Не понимаю, почему не удалась предыдущая его женитьба. Он же просто идеальный муж. Я никогда не расспрашивала его о первой жене. Наверняка случилась какая-нибудь трагедия, о которой человеку вряд ли хочется вспоминать. Честный и порядочный Ярик бросить никого не мог. Разве что Ярика бросили, утомившись выглядеть на его идеальном фоне не слишком привлекательно. В общем, мне нет до этого никакого дела!

Когда я вышла из ванной и сбросила халат, чтобы переодеться для «девичника», Ярослав обнял меня сзади за плечи, привлек к себе и дал понять, что хочет близости со мной, такой розовой и благоухающей после душа. Отказать я не могла, но думала только о Ленечке и была будто бы с ним. Мне было хорошо, и Ярик принял это на свой счет. Что ж! Пусть будет так! Пусть он еще некоторое время побудет счастливым!

Ленечка повез меня на ту самую дачу в Беляково, где я несколько раз была, когда он готовился к экзаменам в институт. Только тогда цвело лето, а сейчас все утопало в сугробах.

– Отопление-то у вас там есть? – спросила я, хотя на самом деле мне было все равно: есть оно там или нет. Я готова была обниматься с ним и на снегу.

– Весь дом, конечно, холодный, но одну комнату нагреем, – отозвался Ленечка. – У родителей там мощная масляная батарея.

– Что ты сказал Наташе? – задала я вопрос, которым мучилась уже довольно давно.

Ленечка обнял меня за плечи и шепнул в ухо, слегка сдвинув набекрень мою вязаную шапочку:

– Наташа – это запретная тема. Давай не будем о ней и обо всем том, что не касается нас с тобой!

– Давай! – охотно согласилась я.

Мы ехали в метро, потом в электричке до Беляково, потом шли пешком по поселку, утопая в сугробах, и говорили об одном: о том, как безумно соскучились, как сильно любим друг друга, о том, какие же мы кретины, что разошлись в разные стороны и создали семьи с абсолютно чужими людьми.

Небольшой, но двухэтажный домик Зацепиных был совершенно выстужен. В комнатах на подоконниках лежали нежные пушистые сугробики. На столе в кухоньке стояла оставшаяся с последнего посещения кружка с промерзшей до дна водой. Ленечка провел меня на второй этаж в свою комнату, где мы уже когда-то любили друг друга. Он сунул руку под диванную подушку и вытащил оттуда браслетик из маленьких морских витых ракушек.

– Помнишь? – улыбаясь, спросил он.

Конечно, я помнила это свое украшение. Мне его привез отец из Болгарии.

– Да, – счастливо рассмеялась я. – Нитка порвалась в тот самый момент, когда…

Ленечка не дал мне закончить. Он неловко бросил браслетик на диван. С конца нитки без крепежа на пол посыпались ракушки, и мы, обнявшись, принялись крошить ногами в зимних сапогах этот дар лета. Зацепин повалил меня на диван, расстегнул новое драповое пальто с огромным пушистым воротником из рыжей лисицы, и его руки заскользили по нарядному джемперу из зеленой ангоры.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});