Волшебники - Лев Гроссман

— Вот было времечко.

Сурендра попробовал перескочить с места через водный квадрат, оступился и угодил каблуком в воду.

— Тьфу ты блин! Ненавижу вельтерс!

С верхушки вяза снялась ворона. Перистые облака за деревьями зажглись холодным розовым пламенем.

— Я уже пальцев не чую, — пожаловался Сурендра. — Пошли обратно.

Все молча, дыша на руки и потирая их, направились к Морю. К закату стало еще холоднее, деревья чернели на фоне неба — надо было спешить, чтобы успеть переодеться к обеду. Квентина одолевала предвечерняя грусть. Дикие индейки настороженно стояли на краю леса, как динозавры-велосирапторы.

Двое других стали задавать Квентину вопросы про Элиота:

— Вы с ним правда друзья?

— Да! Откуда ты вообще его знаешь?

— Не то чтоб друзья… он все больше тусуется со своими. — Квентин втайне гордился тем, что общественное мнение, пусть незаслуженно, связывает его с Элиотом.

— Ну да, с физиками, — подтвердил Сурендра. — Те еще лузеры.

— Почему они физики?

— Они все специализируются по физической магии. Дженет Уэй и толстый этот, Джош Хоберман.

Сурендра, дыша паром в темнеющем Лабиринте, объяснил, что на третьем курсе все студенты выбирают отрасль магии, по которой будут специализироваться — вернее, преподаватели им выбирают. Потом их делят на группы согласно выбранному предмету.

— Внутри этих групп они, как правило, и общаются. Физика — самая редкая дисциплина, снобизм так и прет, и потом Элиот… ну, ты знаешь.

Гретхен ухмылялась, нос у нее покраснел от холода. Они уже дошли до террасы; розовый закат отражался в стеклянных дверях.

— Нет, не знаю, — сухо ответил Квентин. — Может, скажешь, что имеешь в виду?

— Не знаешь?! — Гретхен в экстазе схватила Сурендру за руку. — Спорю, он из этих, из элиотовских…

В этот момент двери распахнулись, и на террасу как бешеный вылетел Пенни — без пиджака, в незаправленной рубашке, особенно бледный в наступающих сумерках. Сделав последний мелкий шажок, он замахнулся и врезал Квентину кулаком по лицу.

Драки в Брекбиллсе были почти неслыханным делом. Студенты сплетничали, интриговали, вредили друг другу на ПЗ, но физическое насилие? В Бруклине Квентин видел иногда, как дерутся, но это был не его стиль. Сам он никого не задирал, к нему, спасибо высокому росту, тоже не приставали, братьев у него не было — со времен начальной школы его еще ни разу не били.

Он успел разглядеть, как в стоп-кадре, кулак Пенни — огромный, точно комета, проходящая в опасной близости от Земли, — и его правый глаз полыхнул огнем. Квентин, отлетев назад, поднес руку к пострадавшему месту универсальным жестом человека, которому только что дали в глаз. Пенни без промедления нанес следующий удар; Квентин успел пригнуться и получил по уху.

— Какого черта? — заорал он. К выходящим на террасу окнам прилипли десятки заинтересованных зрителей.

Сурендра и Гретхен таращились на него в ужасе, раскрыв рты, как будто это он первый начал. У Пенни, видно, были свои понятия о технике кулачного боя: он подскакивал, бил по воздуху и мотал головой, как киношный боксер.

— Какого хрена ты вытворяешь? — снова завопил Квентин, испытывая не столько боль, сколько шок.

Пенни стиснул зубы, изо рта у него сочилась слюна, глаза смотрели неподвижно, зрачки расширились — Квентин читал где-то про такой взгляд. Увернувшись от очередного удара в голову, он обхватил Пенни за пояс. Они покачались, как пьяная вальсирующая пара, и врезались в кусты у террасы. Их тут же осыпало снегом. Квентин, превосходящий Пенни ростом и длиной рук, уступал ему в мышечной массе. Чуть погодя они наткнулись на каменную скамейку и рухнули — Пенни сверху.

Квентин треснулся затылком о камень, но вспышка боли пошла ему только на пользу: голова мигом очистилась от страха и большинства сознательных мыслей, точно кто посуду смел со стола. Освободившееся место заполнила слепая ярость.

Оба катались, держа противника мертвой хваткой и не давая ему ударить. Пенни рассадил обо что-то лоб. Квентину не терпелось продолжить бой стоя, сделать из гада котлету. Гретхен, пытаясь помочь ему и достать Пенни палкой, в итоге огрела его.

Оказавшись наверху, он почти уже высвободил кулак, но тут чьи-то сильные руки чуть ли не с нежностью обхватили его за грудь и оттащили назад. Окровавленный Пенни тут же взвился, как на пружинах, но целая куча народу отделила его от Квентина. Чары пали, драка закончилась.

Все последующее слилось в вереницу комнат и людей, которые что-то говорили ему и промокали его раны тампонами. Пожилая женщина с огромным бюстом — он видел ее впервые — обработала глаз зельем из кедра и тимьяна, а к затылку приложила что-то холодное. Под слова, которые она шептала на каком-то восточном языке, боль понемногу прошла.

По коридорам Брекбиллса он шел как в акваланге, тяжелый и невесомый одновременно. Вокруг шмыгали любопытные рыбы. Младшие смотрели на него с почтительным страхом, старшие от души веселились. Квентин решил, что ему тоже следует отнестись к этому с юмором, и чуть не заплакал, увидев соболезнующего Элиота. Оказалось, что драку, легки на помине, остановили именно физики, а Квентина от Пенни оттащил толстяк Джош Хоберман.

Он пропустил почти весь обед и пришел только к десерту — достойное завершение паршивого дня. Вопреки правилам, он сел, и никто ему не препятствовал. Все окружающее он видел как через плохо подобранные очки и слышал как через приставленный к стенке стакан. С чего вдруг Пенни на него кинулся? Они учатся не где-нибудь там, а в Брекбиллсе — зачем же вести себя как последняя сволочь?

Квентин собрался все-таки съесть что-нибудь, но первый же кусок шоколадного торта заставил его опрометью ринуться в туалет. Когда его вырвало, он ощутил на себе действие мощного гравитационного поля: стопа незримого великана вдавливала его в холодную грязную плитку.

Очнулся он — если это можно было определить словом «очнулся» — в незнакомой постели с сильной головной болью. Зрение не фокусировалось, мозг сомневался в собственной адекватности. В Брекбиллсе был лазарет, но Квентин раньше в нем не бывал, не знал даже, где он находится. В мир хворых и увечных его привел, видимо, еще один тайный портал.

Мягкие, прохладные женские пальцы что-то делали с его черепом.

Квентин откашлялся, ощутив горький вкус в горле.

— Я вас знаю. Вы работали в «Скорой помощи».

— Ты правильно употребил прошедшее время. Это был разовый выезд, но мне, признаться, понравилось.

— В тот самый день, когда я здесь оказался.