Обречённый на одиночество. Том 1 - Усман Абдулкеримович Юсупов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ненасытная смерть покинула в ту ночь подножья гор, груженая тяжелыми сумами, до краев наполненными человеческими жизнями…
Тамерлан поднялся на гору, служившую воротами в горные пределы нахов. До сих пор ни одному завоевателю не удавалось ступить на нее ногой. Знаменитый Хромец из далекой Азии был первым.
Говорят, Тамерлан долго смотрел на величественные и суровые горы, закрывавшие собой южный горизонт. Он был погружен в тяжелые раздумья. Где-то там, в горах, свершили нахи свой суд над его сыном, сбросив отпрыска самого могущественного человека на земле с высокой скалы в пропасть… Летописи говорят, что никто так и не узнал, какие мысли роились в голове завоевателя. То ли из уважения к доблести врага, то ли желая сохранить жизни своих воинов, то ли засомневавшись в возможности покорить этот край, то ли еще по какой причине, но на следующий день Тамерлан собрал войска и продолжил свой путь на север, оставляя в стороне горы, которые он успел возненавидеть…
И «Потрясатель вселенной» не смог добраться до Туш-Лама. Может, он и слышал об этой горе, может, и желал захватить ее… Нет, точно, желал! Потому что Тамерлан был знаком с Истинным Словом, Туш-Лам же был частью этого Слова. Тогда как же он мог не слышать о тайне горы? А если знал и не пожелал вскрыть гору, разве Тимур был бы в таком случае тем грозным и могущественным Темурленгом, которого помнит история?!
И в этот раз предводители нахов смогли сохранить завещанную предками тайну…
А склеп на склоне Туш-Лама продолжал принимать в свое лоно к,онахов. Один человек от каждого поколения делал последний свой шаг во вторую пещеру священной горы, показывая следующему за собой посвященному свою сияющую спину…
______________________________________
…Такой ты и была жизнь. Коварной. Жестокой. Вечно беременной ложью и никак не желающей разродиться и очистить утробу свою от этой скверны. В твоем нраве всегда присутствовало все мерзкое и недостойное. Потому благородные люди и презирали тебя. Честь и совесть выше тебя!
Долгие годы, как одержимый, я рыскал по белому свету, терзал себя думами до судорог в мозгу, но так и не понял, жизнь, что ты есть и в чем твой смысл.
Немало уже лет позади…
Не смог я постичь твою истину…
Да и была ли у тебя она, эта истина, о самый кошмарный из всех кошмарных снов! Есть ли… был ли на земле хоть один человек, который нашел в тебе надежное пристанище и беззаботно нежился на твоих перинах, о горькая для честных людей, но щедрая к бесчестным, приласкавшая их и угождающая им во всем продажная распутница?! Как жаль, что мне пришлось узнать тебя… Как жаль, что тебе довелось узнать меня!
И все же, хвала Создателю, не вечно мне быть в твоей власти. И досталась ты мне без всякой платы, и отдам я тебя тоже даром.
Но не прошла ты бесследно. Удалось тебе оставить в мыслях моих свой глубокий след… и шрамы на моем трепетном сердце…
И как мне забыть все, что ты вытворяла надо мной? Как поднимала до заоблачных высот и с размаху била оземь. Как игралась моей душой, моим телом, словно ребенок игрушкой. Кровь мою ты не проливала и кости не ломала, но вволю поизмывалась над сердцем моим. А мои мысли… мои вольные мысли… легкие на подъем и быстрые на ногу мои мысли ты опутала своими вязкими нитями, словно паук беспомощную бабочку… И сейчас ты, о коварная жизнь, подло сидишь в засаде, обнажив свое ядовитое жало…
Жизнь!
Жизнь?
Жизнь…
*********
ГЛАВА 2
Когда-то дом родителей Алхаста был полон многоголосьем жизни. Здесь счастливо жила большая и дружная семья отца Абу и матери Марет – Солта, Салах, Башир, Кока, Човка. Первые двое уже шагнули в тот возраст, когда юноша не способен думать ни о чем другом, кроме как о милых, улыбчивых, застенчивых созданиях в ярких косынках; влюбляется что ни день и вполне уверен, что именно он и есть тот красавец-парень, которым все девушки на свете просто обязаны бредить. Башир, хотя и вымахал чуть ли не до старших братьев, все еще ходил подростком, никак не желавшим расставаться с хулиганистым детством. Кока была взрослой девушкой. Она приняла на себя большую часть женских дел в хозяйстве, чему мать не могла нарадоваться. И Човка, совсем еще ребенок, вечная соперница Алхаста в бесконечном споре за внимание родителей, но вместе с тем старательно подражающая во всем старшей сестре, считая и себя вполне взрослой, хотя бы для того, чтобы подмести в доме и во дворе. Ну и, конечно же, Алхаст, герой нашего повествования, самый младший, но отнюдь не избалованный ребенок в семье.
На ужин дружно рассаживались за большим столом. Кроме отца – ему Марет накрывала отдельно в соседней комнате. Такого порядка в этом доме придерживались строго, хотя никто из детей не понимал, почему отец не может сидеть с ними за одним столом.
Мать ставила на стол поднос с галушками и мясом.
– Я спрятала в двух галушках по зернышку кукурузы и фасоли, – говорила она детям. – И пусть кукурузное зернышко достанется самому красивому из вас, а фасолина – самому счастливому.
Это была ее давняя хитрость, ставшая семейной традицией. Дети уплетали галушки, уверенные, что заветные зернышки действительно обладают магической силой. И никого не надо было упрашивать есть.
Может, и не было в том никакого смысла, однако галушка с фасолиной почему-то всегда попадалась Алхасту. И всякий раз, как только она оказывалась во рту, он прикусывал язык. Крича от боли и в бессильной ярости бегая по комнате, Алхаст проклинал и галушку с фасолиной, доставшуюся именно ему, и счастье, которое она будто бы приносит, и язык свой, который, словно назло ему, глупо встревал в торопливую работу его острых детских резцов…
Сгрудившись вокруг отца, дети допоздна заслушивались его рассказами. Сказки матери каждый из них давно уже знал наизусть, потому что они засыпали под них еще с колыбели, да и не так уж много их было. А Абу, с его отменной памятью и большим талантом рассказчика, умел каждый раз привносить что-то новое в давно уже известные истории, пробуждая в детях интерес к деяниям предков и любовь к традициям народа.
– Аба, расскажи нам о Шайх-Берсе1, – попросил в один из таких вечеров Алхаст.
Он много раз слышал, как взрослые говорили об этом
