Отёсовцы - Василий Игнатьевич Валов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алешка нахмурился чуть.
— Секрет, — сказал он тихо.
Тем временем заложники уже вывели коней с парома и по галечнику подымались на крутой правый берег.
Алешка попрощался с ребятами и тоже зашагал за телегами.
Глава XVIII
Иван Николаевич рассчитывал так: дотемна добраться до Змеинки, переночевать там и завтра в обед явиться с поклоном к начальству в Колыон. Село Колыон что город заштатный. Издавна проживали там крестьянский начальник, мировой судья и отец благочинный. Когда еще старшиной служил Морозов, частенько доводилось ему ездить туда по делам.
Воинский отряд в Колыоне стоял уже с весны, с того времени, как разнеслась слава Отесова по губернии. Но то ли отряд был мал, то ли ждали чего, а только похода настоящего не было на Отесова.
Намечал еще Иван Николаевич по пути заехать в Ешим к начальнику милиции. Как самостоятельный хозяин, Морозов был на особом счету у милиции. Со всего села только трое их надежных: сам Морозов — один, отец Никандр — второй да старшина — третий. Дружинниками закрепились они в милиции.
Вся обязанность дружинников состояла в секретном наблюдении за порядком в селах: брать на заметку бунтарей и доносить о них милиции. О появлении подозрительных людей в селе тоже надлежало доносить.
Доставку заложников в Колыон Иван Николаевич считал прямой своей обязанностью. И ехал теперь не как со всеми равный, а будто надзиратель.
«Пьяненьких-то их как миленьких доставлю», — тешил себя Иван Николаевич.
Время от времени оглядывался: все ли едут?
Сам он ехал впереди. Удобнее было бы позади ехать, но еще чего заподозрят мужики…
Безлошадного Карпея Морозов взял в свой ходок. И как залег тот калачиком по отъезде от реки, так и не подымал головы.
«Так бы до самого Колыона», — думал Морозов.
Беспокоил криками только Петряков. С бастрыковой телеги то и дело выкрикивал он:
— На расстрел везете, жулики!
От Черного Лога перестал Петряков орать. Видно, хмель уже прошел, и по-трезвому начал он разговаривать с Бастрыковым. Голоса их долетали до Морозова, но не разобрать было, о чем толковали.
Побаивался Морозов сговору мужиков.
«Кабы в обратную не решили. А решат — не сладить будет одному», — беспокоился он.
Особо обеспокоился Морозов, когда Маврин пересел на бастрыкову телегу. И точно сговор: втихую пошел у них разговор. Но ничего не слыхать было Морозову.
«А вернутся ведь», — встревожился Иван Николаевич и слез с телеги.
— Промяться, что ли, — сказал он компанейски и, поотстав от своего ходка, зашагал рядом с телегой Бастрыкова.
Разговор у тех оказался пустячный: сетовали они, что не захватили впрозапас самогону.
— Может, откупились бы, — резонно говорил Маврин.
— Понятно, ежели капитан любитель, — поддерживал Бастрыков.
Петряков, все еще связанный, лежал на телеге. Вспомнил Иван Николаевич, как в добрые времена обозами возил он в город баранов и бычков.
«Бараны и есть», — подумал теперь про своих земляков и повеселел, успокоился. Какой там сговор может быть меж баранами!
— Ну, ребята, — всерьез сказал потом мужикам, — давайте двигать… Рысцой не мешает, не воза…
Морозов вскочил в свой ходок, Маврин пересел на свою телегу, и погнали коней рысью.
Ехал Маврин позади всех. На вожжах сидел сын его Петруха. Петруху взяли по общему согласию за подводчика, чтобы пригнал он коней обратно из Колыона. Зарывшись в траву, позади Петрухи притаился Алешка.
Проехав с версту, мавринова кляча пошла шагом. Морозов тоже придержал коня: из-за компании приходилось равнять с Трофимовой клячей и своего воронка.
Будто для облегчения кляче, опять соскочил Трофим с телеги.
Соскочил с телеги и Бастрыков. Зашагали они рядом и начали вперебой друг дружке обсуждать что-то… Хоть и одолевали Морозова догадки о сговоре, не оглядывался он.
«Пущай сговариваются об чем угодно, только бы за мной ехали», — решил Иван Николаевич.
А что ехали те, слышал он по скрипу телег.
«Хоть бы скорей за Ешим перевалить», — думал Морозов.
Вспомнил он опять о начальнике милиции в Ешиме и подумал о том, как бы секретно переговорить с ним и бумажкой заручиться для явки к капитану Амурову. Такую бумажку, что-де он, Морозов Иван Николаевич, свой, надежный, дружинник… А ехать без вида в Колыон значит равняться с Мавриным…
Не доезжая ешимской поскотины, верстах в десяти от Ардашей, тракт раздваивается: Иркутский идет прямо, а Таежный — влево. У этой развилины и началась канитель.
— Иван Николаевич, обожди малость! — окликнул Морозова Маврин.
Морозов остановил воронка, слез с тележки. Земляки подогнали коней, тоже соскочили с телег.
Маврин принялся развязывать Петрякова.
— Теперь, поди, не сбежишь!
— Напрасно развязываешь, — сказал Морозов, — ноне на родного брата не надейся.
Тут с Трофимовой телеги спрыгнул Алешка. Волосы всклочены, на рубашку налипла трава.
— А ты, малец, откуда это? — выпалил Морозов, чуть пятясь назад.
— Оттуда же, — показал Алешка в сторону Ардашей.
Морозов глядел растерянно на всех.
— Сказать тебе, Иван Николаевич, мы тут промеж собой так обсудили, — начал Маврин.
— Да, обсудили, — поддержал Бастрыков.
Морозов, точно не слыша земляков, уставился глазами далеко-далеко. Будто высчитывал он что-то в уме.
— Смерть, она так и эдак не минует, — продолжал Маврин. — Ты человек с головой, сам должен понимать… Мы вот и обсудили…
— Обсуждать было тут нечего, — перебил Морозов. — Мир обсудил и решил за нас… Так что понимайте, мужики, сами…
— Так-то оно так, — сказал Бастрыков, — но самим в петлю лезть при малых детях — тоже за дурака сойдешь.
Иван Николаевич зашагал к своему ходку.
— А пущай он едет своим путем, — сказал Алешка, — а мы своим.
— Кто как, — сказал Петряков, — а я, мужики, туды подамся, к Отесову, в тайгу…
Морозов уже шел обратно к компании, шел он с лагушкой, за ним плелся Карпей Иванович.
— Тут, мужики, как говорится, без бутылки не разобраться, — сказал Морозов.
— Ах и запаслив хозяин, — потирал руки Карпей Иванович.
Подошел к компании и Петруха Маврин.
— Не мешало б коней на траву пустить, — сказал он.
Мужикам было не до коней: Иван Николаевич уже наклонил лагушку. Забулькал самогон, наполнилась чаплажка.
К программе своей Иван Николаевич подошел издалека, окольными путями.
Речь свою прикрашивал прибаутками, точно все заложники теперь гости его. И по очереди подносил каждому чаплажку с самогоном.
— Пей, пей, Карпей, — приговаривал он и тут же на дело сворачивал речь: — Я своей головой думаю, что приказ этот только проверка повинности…
— Им только попадись, так они такую повинность пропишут, — сказал Алешка.
Морозов злобно взглянул на него:
— Ты, парень, больно нос суешь, куда не следует…
Пили заложники молча. Пили, не отказывались. А когда Морозов
