Иерархия - Эдуард Край

Второй уровень пирамиды занимают инновации, ведущие к непосредственно реализуемым технологиям, которые поступают на открытые рынки, монопольно контролируемые ограниченной группой финансово-информационных ТНК.

Вершину пирамиды занимают создатели новых технологических принципов. Они полностью контролируют и формируют рынки своего продукта. Его эффективность настолько велика, что практически нет надобности выпускать его на открытые рынки – он продается среди ТНК, контролирующих исследования по созданию таких технологий и образующих некий высший клан «посвященных». Этот клан состоит из действительных decision-makers («принимающих решения») мировой экономики, ее реальных хозяев («большая семерка» или «восьмерка» – не более чем фасад). Таким образом, рынки новых технологических принципов как постоянное явление отсутствуют. Оборот этих принципов носит внутренний для ТНК характер и контролируется не столько коммерчески, сколько организационно, путем жесткого администрирования со стороны руководства «посвященных». На основе таких новых принципов формируются поведенческие и технические стандарты, распространяющиеся по всей пирамиде и включающиеся в «колесо повседневности». Наиболее эффективна разработка стандартов мышления (стереотипов) и поведения. С помощью этих технологий проводится ранжирование новых субъектов мировых связей к вполне определенному интегралу – «градусу влияния» (нечто аналогичное «капитализации» для привычных объектов экономической практики).

Ранжирование происходит в умах людей, а влияние на сознание масс оказывается с помощью рекламы и пиара. Мой тезис: цена собственности в наши дни определяется спросом, а спрос формируется с помощью методов влияния на сознание. Вывод очевиден: тот, кто владеет средствами информации, может определять ценность собственности, а значит, и легитимизировать ее отъем. Власть, представляющая собой механизм сохранения права собственности, таким образом, оказывается в руках владельцев СМИ – финансистов.

Небольшой экскурс в историю мысли о праве собственности.

Общественное устройство 19 века, современное философу Максу Штирнеру, он оценивал как «диктат одержимых». «Одержимые» вообще самый частый эпитет, употребляемый Штирнером в отношении современников. Поведение одержимых имеет исключительно ролевую, подражательную природу, оно ни на чем всерьез не основано, главным двигателем такого поведения является конкуренция. В межличностной конкуренции Штирнер видит одну из центральных проблем, отравляющих современность, доказывая что конкуренция личностей на самом деле невозможна, а следовательно, возможна лишь конкуренция их капиталов – стержень буржуазности. Таким образом личность сегодня больше не является личностью и может реализоваться только как форма финансового, интеллектуального, физического или психологического капитала, маркированного на общественном рынке необходимыми институтами конкуренции. Социальная самооценка одержимого как гражданина, семьянина и налогоплательщика ничем не отличается от самооценки другого одержимого, называющего себя «майским жуком», «японским императором» или «святым духом». Здравый смысл посвященного гражданина и маниакальный бред душевнобольного не имеют никакой видовой разницы, кроме массовости распространения. И то и другое является следствием одержимости, порождающей господствующее самоотчуждение любого отдельного «я». Причина одержимости – раздвоение индивида, противопоставление одних аспектов своей уникальности другим и их неизбежное столкновение, ведущее к психодраме, которую Штирнер называл «самоотчуждением».

«Нас выгнали из самих себя», утверждая это, он подробнейшим образом разъяснял как механика самоотчуждения дублируется обществом. Во-первых при помощи институций Государство, унижающее тебя; Семья, воспроизводящая роль государства; Частная Собственность, обладающая тобой и использующая тебя как охранника и посредника.

Во-вторых через транслируемые институциями «бесспорные» понятия Долг, Право, Мораль, Общественное Мнение и проч., призванные загипнотизировать поддающееся большинство и минимализировать протест одиночек, превратив их в «демонов» для массового сознания.

Свою главную книгу Штирнер рассматривал как учебник по индивидуальной терапии, по истории и анализу феномена одержимости и возможностей выхода из под контроля одержимых. «Выход» рассматривался как два последовательных шага:

а) необходимое освобождение от отчужденияпри помощи изучения механизмов, это отчуждение воспроизводящих; б) самоутверждение, обладание, реализация подлинного (освобожденного) «Я». Превращение «Я» во Владельца, Единственного и Богочеловека.

Если в конце века наиболее экзальтированные поклонники Ницше воспринимали его как нового миссию, то на роль предтечи однозначно избирался Макс Штирнер. Известны дословные заимствования Ницше штирнеровских определений, например о том, что «жизнь по сути своей присвоение, экспансия, наступательный поход». Однако Штирнер, в отличие от Ницше, не продемонстрировал столь образной и подробной иерархии освобождения и моделей применения воли к власти. Автор «Единственного» остановился на уровне предчувствий и деклараций о сверхчеловеке, и полезен он прежде всего как критик нарождающегося либерализма.

«Что толку овцам в том, что никто не ограничивает их свободу слова, до последнего своего дня они будут только блеять», отвечает Штирнер на демократические претензии своих коллег. Свободу невозможно даровать, отпущенный на волю крепостной навсегда останется крепостным. Господствующее право ложное уже потому, что оно дано тебе чужими и вряд ли испытано тобой на истинность.

«Современный человек в лучшем случае воображаемый Христос». Но он может обладать всеми качествами бога, завоевать их себе через преодоление диктата одержимых, бог сам творит себя, не имея причин, он «творящее ничто», и его мир непрерывное откровение. Человек убивает протестантского бога счетовода грехов, бога-надзирателя. На его место идет Единственный, свободный от вчерашнего «эго», отказавшийся от инстинктов во имя желаний. Желания Единственного Штирнер рассматривает как самоубийства его инстинктов. Желание – синонимично свободе воли, инстинкт воплощает в себе рабство материального рока. Посвящение – освобождение от ограничивающих законов имманентных форм.

«Владелец» другое имя Единственного. Владелец более адекватный перевод того, что столь долго, переводилось на все языки как «собственник». Владелец на самом деле противостоит собственнику, он собственник наоборот, не мной владеет нечто, добытое в результате конкуренции, но напротив, я владею тем, в чем нуждаюсь. Владелец получает в награду вечную собственность, которая является прямым продолжением самого Владельца, таким же продолжением как память у прежнего, преодоленного «эго». Вечную собственность Штирнер противопоставлял частной.

Моя мощь моя первая собственность; моя мощь дает мне собственность; наконец, благодаря мой мощи я сам впервые стал своей собственностью, избавился от одержимости, от вечно гнетущей пары «идеал-воплощение» и начинаю жить.

Стремление к свободе для Штирнера всегда есть стремление к подлинному господству, от частной собственности к вечной. Черты Владельца и Единственного невозможно изложить при помощи категорий, но можно лишь отчасти описать.

Культ уникальности, которому служил Макс Штирнер, столь остро высмеянный Марксом в «Святом Максе», не подвел первого немецкого «персоналиста», прервав его жизнь самым странным образом. Макс Штирнер скончался от укуса ядовитой тропической мухи, неизвестно как оказавшейся в центре Европы в 1856-м году, с тех пор и по наши дни подобных случаев смерти зарегистрировано в Германии больше не было.

То есть сама история прервала путь этой идеи, как неуместной. Пришло ли ее время сейчас? Вот мнение философа 20 века Анри Бергсона: «Мы не верим в «бессознательный» фактор Истории, так называемые «великие подземные течения мысли», на которые так часто ссылаются, возможно лишь потому, что большие массы людей оказались увлеченными кем-то одним, личностью, выдвинутой из общего числа. Нет надобности повторять, что социальный прогресс обусловливается прежде всего духовной средой общества. Скачок совершается тогда, когда общество решается на эксперимент; это означает, что общество или поддалось убеждению, или было протрясено кем-то, но именно кем-то». Однако большинство членов общества инертно и пассивно и неспособно дать достойный ответ на удары судьбы. Чтобы общество смогло ответить на вызов, в нем необходимо наличие Личностей, сверхлюдей. Именно они способны дать ответ, именно они способны повести за собой всех остальных. Кто они – эти сверхлюди? Тойнби указывает, что ими могут быть как отдельные люди (Иисус, Мухаммед, Будда) так и социальные группы (английские нонконформисты). В любом случае общество раскалывается на две взаимодействующие части: на творческое, несущее в себе потенциал меньшинство и основную инертную массу. Каким же образом способность творческого меньшинства дать ответ на вызов превращается в ответ всего общества? По утверждению Бергсона, «требуется двойное усилие. Прежде всего со стороны отдельных личностей, нацеленных на новаторский путь, и наряду с этим – всех остальных, готовых воспринять эту новацию и приспособиться к ней.