Вожатый… - Кирилл Борисович Килунин

Но не все так просто, по факту, спальных места всего два, просто кровати сдвинуты вместе по две и на них разложены по четыре матраса – наперекрест, «рабочий трахадром», сказал бы мой приятель – известный пошляк – Медведь. По сути, он прав. Вокруг такой творческий беспорядок: фантики от конфет и блестяшки от шоколада на полу, в углу пустые бутылки и картонные пакеты из-под вина, на подоконнике подсыхает открытая банка сгущенки, тут же помада, тени и тушь, и распечатанная пачка презервативов. На дверцах шкафчиков и спинках кроватей висят женские трусы, лифчики и штук пять грязных футболок.

– Блин, попал. Я ищу чистый угол, чтобы кинуть туда свои вещи и отправляюсь гулять, «часика три» как видимо…, а лучше – четыре.

*

После пребывания в логове любовниц наших гусей, сразу хочется помыть руки с ног до головы и вычистить зубы. Не то, чтобы я такой святой – зануда, просто, стоящие там ароматы вовсе не похожи на запах любви и девичьей кельи, скорее так пахнет зоопарк, где ленивые уборщики не чистят клетки бедных животных.

Тьфу ты блин, опять мне эти клетки мерещатся!

Я обхожу свой лагерь дозором, он уже спит, только кое – где шорохи тихих разговоров, мелькают теплые огоньки редких уличных фонарей. Филина нет на посту, как будто действительно никто меня и не встречал. Нагулявшись вволю, по знакомым местам, я спустился к лестнице, ведущей к реке. Сто ступеней, крутых, деревянных и шатких, на этой старой лестнице были и два десятка фонарей, но их никогда не зажигали. Все осталось, как было.

На половине спуска с лестницы, я вдруг замер, лагеря уже не видно, за спиной, ни одного огонька. Впереди – лишь речная даль, а там за деревьями на невидимом берегу слышен смех, переливы гитарных струн, и чувствуется настоящий уют, тот, что бывает у костра на природе, рядом с хорошими и надежными людьми, когда мир накрывает звездная ночь.

Бардовский слет на Ирени, я слышал это краешком уха, когда слушал старый приемник дома, там по другую сторону этой вселенной.

*

А я – посредине пути. Я уже знаю, как тихо присяду у костра посреди веселых бородачей, две задорные дивчины протянут мне пластиковый стаканчик с чем – то обжигающим душу и бутерброд с сырокопченой колбасой. Я буду слушать, и жмурится на огонь, протянув ноги к теплу. Когда запоют разудалистую и смешную песню – про вино и монаха, начну подпевать. Потом позовут купаться во тьме, река встретит водой похожей на парное молоко, плеском отраженной луны и запахами цветущих трав, снова – греться у костра. – Не уходи, ты прикольный, сиди с нами… Да, мне пора.

*

А пока я ложусь на узкую лавку, на прогретое за летний день дерево и буду смотреть на большие августовские звезды, смакуя, то, что будет.

*

Обратно в лагерь я заявился часов в пять утра, в вожатской, в корпусе тройка оказалось пусто. Не раздумывая, я занял одну из двух соединенных вместе коек, разбудили меня звуки горна и возвращение блудных хозяек сего приюта – блондинок – подружек гусей. Оказалось, что еще только восемь утра, скоро физзарядка, линейка и завтрак, я проспал всего три часа, однако практически выспался, все, что случилось этой ночью, казалось мне сном, хорошим, которые редко снятся дважды, в отличие от разных кошмаров…

*

Вотан встретил меня дежурной улыбкой:

– Выспался, герой?

– Ага.

Старый бог, кажется, ждал совершенно другого ответа.

Однако и он сумел меня удивить.

– Поступаешь в распоряжение Марины и Наташи, кизеловский детский дом.

Хотелось спросить, почему этот старый мууудрец не послал меня туда сразу, еще вчера, но я, не спросил. Я отправился к своим, почти не нужно привыкать, я так сложно привыкаю к новым людям и обстоятельствам бытия.

*

Наташа при виде меня удивилась, но тут – же – заулыбалась, а Марина просто начала дико ржать.

– Вот так встреча.

– Да не специально я, я пытался оправдаться. – Вотан послал.

– Ну, если послал, продолжала хихикать Маринка, – то заходи. Жить будешь вместе с нами, вон видишь, третья койка в девичьей келье простаивает. Займешься воспитанием девчонок, они у нас ченто распустились. А с парнями мы сами справимся, – хихикала как сумасшедшая противная Марина.

Я разложил свои вещи, Наташа принесла мне новый комплект постельного белья.

Потом меня повели знакомить с ребятами. На первый взгляд нормальные люди: девочки, мальчики. Особо выделялись троица мальчишек на вид лет шести семи, самые тут маленькие по росту и возрасту, в среднем, большинство – двенадцалетки и до четырнадцати, а также темноволосые двойняшки девочки – лет десяти, напомнившие мне отважных братьев татарчат, и еще – очень высокая и худая блондинистая девица, держащаяся независимо, по ходу знакомства раздававшая Ц/У остальной мелюзге.

– Знакомьтесь дети, это Кирилл. Он будет нам помогать.

– Здравствуйте, – ответил ей или мне неровный хор голосов.

– А пока все на завтрак. Кир, а ты что застыл, пойдем за нами.

– Конечно, Наташа, – и я пошел.

*

В тихий час, я спросил валяющуюся у окна на своей кровати Наташку:

– И что мне со всеми вами делать?

Наташа разулыбалась и промолчала.

А Марина сказала:

– Цыц.

– В смысле, цыц?

– Ну, будешь помогать нам – загонять их спать, присматривать, можешь устроить детям какое – ни – будь развлечение, – ответила за Наташку Марина.

– А какое?

– Ну, хоть двенадцать записок, – рассмеялась Маринка.

Вспомнив свое счастливое детство, я сначала написал, а затем отправился прятать эти самые записки. Главный приз – книгу «Хоббит, туда и обратно» Толкиена и шоколадку засунул под большой валун у реки, завернув их в целлофановый пакет.

Я переживал, что такие взрослые дети поднимут меня на смех с этими двенадцатью записками, но они удивительно воодушевились, собралась целая ватага поисковиков, во главе длинная и блондинистая Лена, затем сестры – близняшки, троица мелких гномов и еще четыре ребятенка.

О, как они неслись словно ветер, не замечая препятствий, перепрыгивая газоны, как горели их глазки. Один из троицы мелких – рыжий Валерка, оказался настоящим следопытом, именно он вышел к валуну с призом, хотя из двенадцати записок – пять отыскала – высокая Лена.

Шоколадкой Валерка благородно поделился со всеми, конечно их троице досталась священная половина, я за это добавил к книге перочинный ножик. Хорошую книжку, конечно, было жалко, как оказалось позже, Валерка не умел читать и делал из страничек «Хоббита» самокрутки. А Лене за деятельное участие я подарил фигурку трогательно улыбающегося – Смурфа из чешского Лунопарка, которая невесть, каким образом завалялась в моей старой джинсовке.

Никаких чудес, мне кажется, этим детям просто не хватало внимания. По дороге обратно, я лохматил то один то другой затылок, и хвалил каждого, кто принял участие в нашем скромном мероприятие, больше всего похвалы, конечно, досталось Валерке и Лене.

*

Вечером после