Лунный цветок - Филлис Уитни

— О, посмотрите! — воскликнула Лори, разворачивая упаковку. — Это масочка!

Она подняла ее, и Марсия увидела, что это была миниатюрная глиняная маска — покрашенное краской с красноватым оттенком лицо забавного демона с клыками, надутыми щеками и выпученными глазами. Но все же эта маска была только забавной и не похожа на ту, вырезанную из дерева, что была в спальне Джерома.

— Ты интересовалась моей книгой масок, — сказала Нэн, — поэтому я подумала, что, может быть, ты сама захочешь иметь маленькую маску.

Лори явно была обрадована. Она поблагодарила Нэн и вернулась на скамеечку, поворачивая масочку в руках так, что тень и огонь камина придавали ей разные выражения.

Снова прозвенел колокольчик, и Суми-сан ввела в комнату Алана Кобба. Марсия почти забыла, как он выглядит, но теперь его густые песочного цвета волосы и улыбающиеся серые глаза вновь показались ей хорошо знакомыми. После напряженных, нервных дней, проведенных с Джеромом, Алан Кобб казался ей воплощением покоя. Все его движения дышали спокойствием. Однако он наблюдал за Джеромом с каким-то настороженным интересом.

Джером довольно сердечно пожал Алану руку, хотя Марсия сознавала, что незнакомец не был ему интересен. Он никогда не мог легко подружиться с человеком.

Они устроились у камина на самых неудобных стульях. Марсия объясняла Джерому и Нэн, что Алан Кобб приехал в Киото преподавать в колледже.

— Как вам нравится работать с группой японских ребят? — спросила Нэн.

Алан принял из рук Джерома рюмку и держал ее на фоне камина, изучая янтарное сияние.

— Я думаю, мне понравится. Меня удивительно тепло приняли.

— Почему это должно быть удивительным? — прямо спросила Нэн. — Они здесь рады американским преподавателям.

— Я знаю, — ответил Алан. — Но чувство обиды было бы естественным, я думаю, даже сейчас, хотя прошло много времени.

— Когда вы узнаете японцев, поймете отношение большинства народа к войне, вам станет ясно, что это не так, — вставил Джером. — Я не имею в виду солдат, я имею в виду народ. Когда вы едете в экспрессе, который сталкивается с другим экспрессом, вы не обвиняете пассажиров встречного поезда. Вы обвиняете инженеров и железнодорожные компании.

— Но если пассажиры связаны с инженерами? — начала Марсия. — Если фирма ответственна перед людьми?

Нэн сделала глоток из своей рюмки и покачала головой.

— В Японии не тот случай. Легко говорить, что народу следует отвечать за свое правительство. Но это все еще феодальная страна, несмотря на то, что с феодальными формами правления якобы покончено. У пассажиров нет ни малейшего представления о том, как управлять инженерами или как вести поезд. Они доверяют тем лидерам, которые стоят у власти. Конечно, были прогрессивные, либеральные государственные деятели, но милитаристы были против них, и многих из них даже убили в течение нескольких лет. Большая часть населения привыкла делать то, что диктуют правящие силы, они приучены к этому с древних времен. Понятие демократии пришло с американцами, и потребуется много лет, чтобы оно укоренилось.

— Я думаю, что это верно, — сказал Алан. — Но поскольку во мне все еще осталось эмоциональное напряжение, я удивляюсь, почему его нет в них? Я продолжаю спрашивать себя, не был ли парень, который так дружелюбно мне улыбается, моим противником во время войны. Конечно, я не чувствую этого в отношении студентов колледжа — они слишком молоды. Они помнят только бомбы.

— Вы участвовали в войне? — спросил Джером.

Алан отхлебнул из своей рюмки, изучающе глядя на Джерома, так, как будто оценивал его, пытаясь что-то найти в нем, и не находя.

— Отчасти, — сказал он и сменил тему. Он не упомянул своих друзей Брустеров, и Марсии было интересно узнать, почему.

Вошла Суми-сан и объявила, что стол накрыт, и Марсия показала гостям дорогу в длинную темную столовую, нарядную от ярких цветов и освещаемую стоявшими на столе свечами. Взгляд Нэн остановился на произведении Чийо, и она спросила, кто это сделал.

— Миссис Минато, из соседнего дома, — ответила Марсия.

Нэн задумчиво кивнула, и ее глаза на мгновение испытующе задержались на Марсии. «Какова бы ни была ситуация с соседями из другой половины дома, — подумала Марсия, — Нэн все о ней знает, это ясно».

Рассадив гостей, она поспешила поведать о своей неудачной попытке аранжировать цветы теми предметами, которые так изящно использовала Чийо. Она весело рассказывала эту историю, чтобы Нэн ничего не подумала о том, как Чийо пришла ей на помощь, и избегала взгляда Джерома. Повернувшись к Алану, чтобы расспросить о его занятиях, она чувствовала себя так, будто успешно прокатилась по очень скользкому льду.

— У вас были трудности с языком? — спросила она. Он усмехнулся.

— Это мягко сказано. Я хотел работать с переводчиком, но руководство не захотело этого. Они настаивают на том, что эти мальчики изучали английский в школе и что они понимают язык. Но это довольно-таки трудно. Они хотят бегать прежде, чем научатся ходить и иметь дело со сложными, тонкими понятиями прежде, чем получат представление о простых. Приходится говорить очень медленно и повторять вновь и вновь. Даже после этого я не могу быть уверен, что мне удалось их научить. Хуже всего то, что они не задают вопросов и не оценивают критически того, что я говорю.

— Конечно, нет, — сказала Нэн. — Задавать вопросы считается невежливым. Если вы сумеете преодолеть этот барьер, вы действительно кое-чего добьетесь. Именно это сводит с ума всех иностранных преподавателей, которые сюда приезжают. Какое может быть индивидуальное мышление без вопросов? А Господь знает, что индивидуальное мышление — это то, что нужно Японии. На протяжении всей учебы в младшей школе ребятам внушают, что хорошее поведение заключается в том, чтобы быть точно таким, как все. Япония — это страна ритуала. От вас ждут, что вы догадаетесь об эффективности обучения без вопросов.

Алан усмехнулся.

— Я не уверен, что в наше время в Америке тоже нет такой тенденции.

От горячего супа шел пар, и в прохладной комнате гости ели его с удовольствием. Когда разговор на некоторое время прекратился, в тишине раздался звук, от которого Марсия вздрогнула. Это было то же бренчание в минорном ключе, которое она слышала раньше. Вновь приятный нежный голос начал жалобно петь.

Нэн быстро взглянула на Джерома, но он ничем не выдал, что слышит звуки, доносящиеся из другой половины дома. Однако у Марсии было странное чувство, что он напряженно вслушивается. Он продолжал есть, передавая тарелки с соленьями, сельдерей, оливки, но она чувствовала, что на самом деле он больше не интересуется разговором.