Еще один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы - Збигнев Бжезинский

Таким образом, в середине 90-х годов от Советского Союза уже не исходило политического вызова и вслед за тем была остановлена самая опасная и потенциально разрушительная гонка вооружений в истории человечества. В то время как окончание холодной войны не привело к разоружению в более широком международном масштабе, установление разумного предела на самое расточительное и вызывавшее политическую неустойчивость соперничество дало миру уверенность в том, что холодная война действительно окончена.

Ограничение гонки вооружений при Клинтоне указывало также на осторожный пересмотр доктрины стратегического превосходства Буша. Де-факто это означало обещание Америки, данное России, что Соединенные Штаты не воспользуются своим преимуществом, которое дают им богатство и технологическое ноу-хау, чтобы получить решающее стратегическое превосходство, достижение которого одной стороной вызывало опасения у другой. В то же время, учитывая общее превосходство американской экономики, усиленное одновременным провалом российской экономики, Соединенные Штаты могли на править свои ресурсы на быстрое увеличение и развертывание по всему миру обычных вооруженных сил и повысить их боеспособность. Америка могла таким образом получить повсюду в мире свободу рук, о достижении которой Россией не могло даже быть и речи. Короче говоря, Америка и Россия обе выигрывали в безопасности, но Америка одновременно обретала несопоставимое глобальное военное влияние.

Несмотря на то, что весь мир существенно выигрывал от этой стратегической сделки между двумя государствами, обладавшими способностью в течение нескольких минут развязать чудовищное опустошение, во всем мире происходило растущее пони мание необходимости более широкой и более эффективном системы безопасности. Угрожающе нараставшая перспектива того, что обнищавшие страны могут приобрести ядерное оружие и использовать его в политических конфликтах с соседями оправдывала новую форму сдерживания. Как отмечалось в предыдущей главе, такая опасность во время президентства Буша исходила от Северной Кореи, Индии, Пакистана, Ливии и, возможно, также от Ирана. Только энергичная реакция со стороны Америки, не связанной больше холодной войной, могла преградить путь такому развитию.

Открытый вызов со стороны Северной Кореи возник уже пару недель спустя после первой инаугурации Клинтона. Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ), не убежденное в том, что Северная Корея подчинится его атомной программе, выдвинуло требование проведения специальных проверок. Северокорейский режим не только отказался пойти на это, но вызывающе заявил, что намерен выйти из Договора о нераспространении, процитировав статью 10, которая предусматривает возможность выхода по причинам национальной безопасности. Этот акт открытого пренебрежения стал первым кризисом, с которым столкнулась Америка в ее роли нового мирового лидера, влекущим за собой осложнения, выходившие далеко за пределы Северной Кореи.

О мотивах, которыми при этом руководствовалась Северная Корея, можно только догадываться, но некоторые соображения, связанные с осуществлением Америкой ее роли глобального руководителя, вполне уместны. Северная Корея не могла не принять во внимание быструю одностороннюю военную победу Америки во время войны в Заливе в 1991 году, одержанную над противником, не обладавшим серьезным средством сдерживания превосходящей мощи обычных вооруженных сил Америки. Более того, распад Советского Союза и последующее американо-российское стратегическое урегулирование, возможно, вызвало у Северной Кореи тревогу, что роль ядерных сил России теперь сведена к сдерживанию ядерной американской угрозы лишь в отношении самой России и российский ядерный зонтик больше не является защитой для оставшихся коммунистических государств. Китайцы, между тем, совершенно намеренно заняли позицию минимального стратегического сдерживания, достаточных), с их точки зрения, лишь для того, чтобы сдерживать американскую угрозу Китаю, но недостаточно широкую, чтобы служить защитой своего воинственного и непредсказуемого соседа. Не имея ядерной защиты, Северная Корея, надо полагать, пришла к заключению, что ее интересам лучше всего будет отвечать тайное приобретение собственного ядерного потенциала, достаточного для нанесения существенного ущерба интересам США, даже если на первых порах только в Южной Корее или Японии.

За этим последовала игра в кошки-мышки, и здесь администрации Клинтона вряд ли есть чем гордиться. На выход Северной Кореи из Договора о нераспространении Соединенные Штаты отреагировали резонным предложением оказать ей помощь в осуществлении мирной ядерной программы. Графитовые ядерные реакторы Северной Кореи, способные создавать компоненты для изготовления ядерного оружия, предлагалось заменить реакторами на легкой воде. Кроме того, Соединенные Штаты брали на себя обязательство не применять силу против Северной Кореи. Однако это конструктивное предложение не было сбалансировано надежной карательной угрозой, например угрозой морской блокады северокорейского судоходства, тем более при полной свободе действий Америки и почти полной изоляции Северной Кореи. К концу 1993 года, согласно оценке ЦРУ. Северная Корея уже наработала около двенадцати килограммов плутония, количества, достаточного для одной или двух бомб.

Следующие несколько лет были свидетелями периодических успокаивающих жестов со стороны Северной Кореи, за которыми следовали вызывающие действия. В 1994 году Северная Корея дала согласие на инспекции, затем отказалась их принять, затем заявила о своем выходе из МАГАТЭ, а затем заключила с США «согласованную программу», предусматривавшую прекращение северокорейской ядерной программы в обмен на экономические льготы и обещание нормализации экономических и дипломатических отношений. В течение нескольких следующих лет США и Северная Корея вели бесплодные дебаты о северокорейских ракетных программах, включая экспорт северокорейской ракетной технологии. Однажды, а именно в 1996 году, администрация Клинтона затеяла игру с идеей превентивного удара по ядерным объектам Северной Кореи, но решила прибегнуть вместо этого к ограниченным экономическим санкциям. Потом начались более широкие региональные консультации по северокорейской проблеме, сначала с Японией и Южной Кореей, а позднее с Китаем.

Незавершенный характер всех этих инициатив побудил Южную Корею установить прямой канал общения с Севером, что получило название «политика солнечного света». Эта инициатива отражала и стимулировала подъем как панкорейского национализма среди южных корейцев, так и растущую неудовлетворенность статусом страны как американского протектората. Китай был главной стороной, получившей от этого геополитические выгоды, потихоньку эксплуатировавшей эти настроения наряду с корейским антагонизмом в отношении Японии, чтобы повысить свое влияние в регионе. В 1999 году бывший министр обороны Клинтона посетил столицу Северной Кореи с целью неофициальных переговоров для выяснения возможности широкомасштабного американо-северокорейского урегулирования. В конце 2000 года, как раз за две недели до президентских выборов в США, госсекретарь Клинтона Мадлен Олбрайт также встретилась с лидером Северной Корен, пытаясь добиться какого-либо сдвига в отношениях. В качестве сладкой приманки она затронула возможность визита в Пхеньян для встречи с диктатором самого президента Клинтона, оказав тем самым на собеседника скорее успокаивающее, чем побуждающее воздействие.

Из всего сказанного можно сделать три вывода. Во-первых, для Северной Кореи ни разу не возникло заслуживающей доверия перспективы, что цена решимости приобрести ядерное оружие может перевесить выгоды от его приобретения. Во-вторых, колебания США дали Пхеньяну возможность эксплуатировать растущее желание Южной Кореи к примирению с Севером, тем самым ухудшая совместную позицию на переговорах США и Южной Кореи. И в-третьих, что самое важное, в течение всего этого времени Северная Корея была в состоянии продолжать усилия, направленные на получение ядерного оружия, в результате чего к 2001 году американские чиновники пришли к выводу, что Северная Корея тайком создала несколько единиц ядерного оружия. Вызов Северной Кореи таким образом восторжествовал.

Американское сопротивление индийским и пакистанским попыткам иметь ядерное оружие оказалось в такой же степени тщетным, хотя в данном случае следует признать, что Америка располагала еще меньшими возможностями. По мере того как развивалась история отношений с Северной Кореей, Соединенные Штаты прилагали все новые усилия к тому, чтобы добиться дальнейшего продления действия Договора о нераспространении, который администрация Клинтона рассматривала как прочную основу своих попыток не допустить появления этого оружия других стран. Эти действия вызывали заметное негодование у стран, которые считали, что Америка стремится к сохранению постоянного глобального неравенства в вопросе национальной безопасности. Критики этих попыток США отмечали, что старания сделать действие Договора о нераспространении бесконечным не сопровождались достаточными усилиями уменьшить число государств, владеющих ядерным оружием, или способствовать большему равенству в программах по использованию атомной энергии.