Перевал - Николас Эванс

— Как дела? — спросила она.

— Супер. А что?

— Просто видно невооруженным взглядом, что все далеко не супер.

— Как?

— В этом году ты как-то изменился. Ты кажешься… взволнованным. Печальным. Я не знаю.

Бен удивленно поднял брови и улыбнулся.

— О, прошу прощения, — сказала Карен. — Это не мое дело.

— Нет, все в порядке. Я полагаю, что это из-за работы. Последние пару месяцев не все складывается, как мне бы хотелось. И я совсем забыл, что такое сон.

— Почему так?

— Нет, ничего страшного. Послушай, ведь у меня сегодня день рождения. Я прекрасно провожу время.

— Да, Бен, конечно, ты прав.

Она отвернулась и взяла какую-то выпивку. Бен немедленно почувствовал себя мерзавцем, который проявил такую закрытость и холодность. Но что он мог сказать? Что он постоянно ощущает себя несчастным без причины? Чтобы подобрать слова, способные объяснить его состояние, потребовалось бы много времени. Говорить с женщиной, пусть доброй и умной, но с которой ты видишься всего две недели в год, о своем внутреннем кризисе было невозможно. Ее нельзя было считать близким другом. Если быть откровенным, то об этом вообще не с кем было поговорить. Не потому, что он испытывал страх признаться, а потому, что не знал, с чего ему следует начать.

Наблюдая сегодня утром за Эбби и Джошем, когда они отдалялись от него по лугу, он разделял их радость. Но эта картинка застряла в его мозгу на весь день, обрастая символами, когда он связывал ее с событиями, которые за этим последовали. Два счастливых, почти взрослых молодых человека, сильных и уверенных в себе, уходят от своих родителей, оставляя их в холодном мире отзвуков былого удовольствия. Прокручивая картинку снова и снова, как в кино, Бен вдруг почувствовал боль предстоящей глубокой утраты.

Наверное, все дело в Эбби, если уж быть честным с собой. Хотя он не признавался в этом никому, она была его любимицей, как Джош был любимчиком Сары. Наверное, такое разделение часто встречается в семьях с двумя разнополыми детьми. Отец с обожанием относится к девочке, а мать — к сыну. Так было в семье его родителей. Результат не оправдал себя: слепое обожание матери, казалось, выстроило глухую стену между Беном и его отцом, который испытывал постоянную ревность. Стена, о которой подумал Бен, к слову, так и не была разрушена.

Бен собирался сделать все, что в его силах, чтобы не допустить повторения такого сценария в его семье. Действительно, он и Джош ладили великолепно. Он любил своего сына очень сильно, но эта любовь имела другую природу, чем его чувства к Эбби. Дочь всегда была необыкновенно легкой. Она поддерживала его своим непринужденным отношением к жизни. Теперь же, когда Бен увидел, что свет, исходивший от нее, будет озарять жизнь кого-то еще, он физически ощутил, как тени над ним сгущаются. Бен вспомнил слова из «Пророка» Калила Джибрана, которые иногда любил цитировать. Их впервые произнес Мартин, его лучший друг, деловой партнер и крестный отец Эбби, на крестинах его девочки. Слова были о том, что родители не должны думать, что они властелины собственных детей; они лишь лук, который дает стреле полет. Бен верил в истинность этого высказывания. Но никто ему не сказал, что делать бедному незаряженному луку без стрелы. Когда его миссия будет выполнена, что дальше? Его просто бросят в угол, где он будет покрываться слоем пыли?

Собственный эгоизм поразил Бена. Он решил, что ему предстоит избавиться от этого ощущения. Одним глотком Бен допил пиво и поставил бутылку на стол. Карен отошла от него и разговаривала с кем-то из отдыхающих. Проходя сквозь толпу, он то и дело откликался на поздравления с днем рождения. Гости с улыбающимися лицами желали ему счастья и здоровья. В этот момент он заметил Эбби, которая поднималась по ступенькам крыльца. Она была одета в голубые джинсы и бледно-розовый топ, который открывал ее живот и бедра. Его дочь выглядела потрясающе. Увидев отца, Эбби подошла к нему с распростертыми руками.

— За что мне столь приятная награда? — спросил Бен.

— Просто так. У тебя такой вид, будто ты нуждаешься в небольшой поддержке.

Он отстранил ее от себя, чтобы получше рассмотреть. Она словно сияла.

— Тебе здесь весело?

— Не то слово. А тебе?

— Конечно.

— Почему ты не в своей шляпе?

— Я не хочу вызывать зависть других парней.

— А где мама?

— Вон там, флиртует с музыкантами.

— Разве они не классные?

— Неплохие. Кроме солиста.

— Да, я знаю. Им надо срочно от него избавиться.

Она широко улыбнулась и прищурилась, пытаясь вычислить, о чем ему может быть известно.

— Тай спросил меня, могу ли я приехать к ним на ранчо в четверг. Можно?

— У него свое ранчо? Это меняет дело.

— Нет, оно принадлежит его родителям. В четверг у него выходной день. Это в Вайоминге. Довольно далеко отсюда, так что нам пришлось бы выехать в среду вечером. Можно?

Бен пожал плечами.

— Я бы сказал, что нет. Посмотрим, как будет настроена мама.

Эбби потянулась к отцу и поцеловала его в щеку.

— Спасибо, папочка.

Она ушла, чтобы разыскать Сару. Бен наблюдал за ней.

— Наверное, вы очень ею гордитесь.

Он обернулся и увидел Еву, которая стояла перед ним и улыбалась. Вероятно, она слышала весь его разговор с Эбби.

— Странно, — сказал Бен, — но нам всегда заранее известно, чего они хотят от нас, верно? Как дочь, она все же не самая плохая. Вы Ева, да?

— А вы Бенджамин.

— Сразу видно, что вы разговаривали с моей женой. Все остальные зовут меня Беном.

Он протянул руку, и она сжала ее с насмешливой торжественностью, потому что до этого их уже представили друг другу на утренней прогулке. Красивые женщины не оставляли его равнодушным. Ее рука была холодной.

Он обратил на нее внимание, как только она вошла в столовую предыдущим вечером. Хотя они не разговаривали на прогулке, Бен провел немало времени, тайком наблюдая за ней. Он заметил ее легкую насмешливую улыбку, низкий голос, манеру несколько растягивать слова. Еще у нее была привычка задерживать на человеке взгляд своих темных глаз, словно ей было известно о нем больше, чем он хотел показать.

— Эбби рассказала мне, что вы приезжаете сюда каждое лето.

— Да, это уже четвертый раз. Наверное, пришло время подумать о перемене места.

— Почему?

— Не знаю. Просто потому, что надо стремиться к чему-то новому.

— Детям, кажется, здесь очень нравится.

— Да уж. Вы не поверите, как тяжело нам было с Эбби, когда мы выбрались на ранчо впервые. Она любит активный отдых, но тогда у нее был период, как у всех девочек ее возраста, когда все, что тебе хочется, — это шляться по торговым центрам. Ее друзья отправлялись на каникулы в Голливуд, в Европу, на Майами, а она одна вынуждена была ехать на какое-то нудное ранчо. Я помню, как она дулась всю дорогу, сидя на заднем сиденье, и ворчала: «Ух ты, смотрите, корова. Ух ты, смотрите, еще одна корова».

Ева рассмеялась.

— Но она изменила свое мнение, судя по всему.

— На это ушло целых пять минут.

Повисла небольшая пауза. Они посмотрели друг на друга, и он поймал себя на мысли, что чересчур уж пристально заглядывается на ее губы.

— Можно угостить вас чем-нибудь? — спросил он.

— Нет, спасибо. Я не хочу вас задерживать.

— Наоборот, мне было бы приятно остаться с вами.

Так они стояли еще несколько минут, и Бен не мог придумать, о чем бы еще поговорить. Все вокруг смеялись и болтали. Ева осмотрелась, словно собралась уходить, а затем повернулась к нему и, заметив его пристальный взгляд, спросила:

— Сара сказала мне, что вы архитектор. Вы строите дома?

— Иногда. Но не так часто, как хотелось бы. Моему партнеру достается все лучшее. На мою долю выпадает вести дела, гоняться за должниками и все в таком роде. Я занимаюсь проектированием время от времени, чтобы быть в струе. Как раз недавно я работал над новым проектом.

— Что это было?

— Небольшой проект по улучшению жилого массива. В Хэмптоне.

— Понятие «небольшой» вряд ли применимо к тому, что можно встретить в Хэмптоне.

— Строго говоря, это не совсем в Хэмптоне. Мы занимались дизайном и всем остальным, что было бы идеальным окружением для двух домов среднего размера. Но возник встречный план с требованием избавиться от зеленых насаждений, увеличить количество домов и сделать их по размеру раза в два больше. Знаете, такая себе программа «Особнячки быстрого приготовления».

— О, мне это нравится.

— Но они же сейчас везде. Этих парней, которые занимаются подобным проектированием, еще называют «архитекторами в стиле “Гараж-Махал”».

Она рассмеялась.

— В любом случае такое могло произойти. Но не со мной. Там была настоящая драка, чтобы отстоять проект. Я просто встал и ушел с заседания. Сыграл в такого специалиста мировой величины. Никогда не позволял себе подобного, но теперь, полагаю, буду применять этот прием регулярно.