Желтая зона - Кейт Лаумер

Появилось крошечное юркое млекопитающее, остроносое и быстроглазое. Оно выглянуло за край большого неопрятного гнезда, полного блестящих серых яиц размером с теннисные мячи. Мордочка его была измазана желтком.

– Крыса! – выдохнул Хельм. – Должно быть, вы на верном пути, сэр! Поздравляю!

– Рано праздновать, Энди, – напомнил я ему, хотя в душе был доволен не меньше его. Мы наблюдали за крошечными животными, напоминающими грызунов. Вскоре они стали крупнее, менее юркими, и начали использовать передние лапки, чтобы хвататься за сучки при прыжках. Похоже, они не ели ничего, кроме яиц, которые имелись в изобилии, Птицелягушки все были теперь среднего размера – с курицу, и все время деловито извлекали маленьких, нитевидных червяков из гниющих деревьев, большая часть которых уже рассыпалась в прах. Птицелягушки явно шли на убыль, зато крыс становилось все больше и они увеличивались в размерах.

Вскоре птицы исчезли, и теперь уже остались только крупные крысы. Они переключились на поедание беспозвоночных, которых выкапывали из перегноя под холмиками сгнившего дерева.

Они начали двигаться прямо, прижимая передние конечности к груди: как белки, только крупнее и без пушистых хвостов.

– Они начинают напоминать йлокков! – ликовал Хельм. – Мы уже, наверное, близко.

Так оно и было. Еще через несколько минут мы уже начали пересекать плоскости реальности, где мощеные дороги хитроумно извивались по мирной лесистой местности и где вдалеке видны были деревни. Я снизил нашу скорость и начал подстраивать транс-сетевой коммуникатор, но там был слышен только треск, пока громкий скрипучий голос не произнес:

– Тревога! Нарушитель в Фазе Один, уровень второй! Отряды отпора, выдвинуться!

Я размышлял над этим, когда шаттл резко остановился, громко клацнув. Шкала энтропийного потока показала, что мы находимся в полуфазе, не сливаясь и не разъединяясь с местной А-Линией. Мы ждали. Через пять минут Хельм не выдержал:

– Что происходит? Где мы?

– Ничего, – ответил я ему, – нигде. Это нуль-темпоральное пространство между А-Линиями. Они не могут обнаружить нас здесь, потому что мы нигде. Рассматривай это как плоскость неосуществившихся возможностей: для того, чтобы ее пробить, не хватило плотности проблионного потока.

Почему-то это его ничуть не успокоило.

– И что мы теперь предпримем, сэр? – осведомился он. Хотел бы я знать, что ему ответить!

Я решил, что настало время поесть и немного поспать. Проваливаясь в сон, я размышлял о том, что было на уме отряда отпора, когда он скинул нас в нулевое время. Только желание нас остановить, решил я. Хельм уже тихо похрапывал. Прекрасный и перспективный молодой офицер, Андерс Хельм, и на мне лежит обязанность вернуть его обратно. Я попозже придумаю, как это сделать. Сейчас мне надо было осторожненько снова привести наш корабль в движение. Согласно некоторым теориям это было невозможно. Наверное, я до конца им не верил, иначе я не сделал бы того, что сделал. С другой стороны, может быть, я просто дурак набитый.

Наилучшим шансом было бы запустить полевой генератор и создать как можно большую плотность потока, а потом включить ход и надеяться вырваться из энтропийного мениска за счет грубой силы. Но сначала…

Это была беспрецедентная возможность провести небольшую разведку и сделать наблюдения, за которые парни из технического отдела будут благодарить меня со слезами. Я подумал об этом, а потом о том, что, если дела обстоят так, что я никогда не вернусь, юный лейтенант будет обречен на медленную смерть, и никто не сделает того, что надо сделать по поводу йлокков. Глупая мысль. Точно!

К этому моменту я уже пристегнул мой табельный револьвер и включил механизм люка. Крышка открылась с негромким шипением выравнивающегося давления – к нам или от нас, определить я не смог. Слабый дневной свет явил передо мной вздымающиеся серые холмы, между которыми большие и маленькие озерца отражали серое небо. На этом фоне ничто не двигалось. Небо было ровного свинцового цвета, без всяких признаков облачности. Воздух был холодным, но свежим.

Глава 9

Где-то на расстоянии нескольких световых лет от меня кто-то громко кричал:

– Полковник! Дышите! Пожалуйста, сделайте глубокий вдох!

Я почувствовал у себя на груди тяжесть толстого слоя камней, под которыми я был похоронен. Я немного расслабился – или попытался это сделать – и почувствовал, как из меня вырвался воздух. Это мне о чем-то напомнило.

«От нас», – решил я. Внешнее давление воздуха было низким. Я хватанул почти что вакуума и упал. ТЕПЕРЬ ХЕЛЬМ ВТАЩИЛ МЕНЯ ОБРАТНО И ПЫТАЕТСЯ УГОВОРИТЬ МЕНЯ ВДОХНУТЬ. Я подумал об этом. Слишком трудная работа. К ЧЕРТУ. ПОРА СПАТЬ. Я почувствовал себя лучше из-за того, что так ловко увильнул. Но тут слой камней увеличился еще на пару сотен футов, и я почувствовал, что ребра мои хрустят и вот-вот переломятся. Это меня как-то обеспокоило поэтому я сделал глубокий вдох и заорал:

– Ладно! Отвалите!

Я начал было садиться, но забыл о всех этих слоях ракушечника, базальта и глины, расплющивших меня. Потом началось землетрясение: глубокие пласты растрескались и взметнулись вверх, и я почувствовал, что мои кости ломаются, но какое это могло иметь значение? Все равно это были уже окаменевшие ископаемые, впрессованные в черную грязь. Поэтому я плюнул на них, удивляясь, как это можно дышать под такой массой камней.

Надо мной склонился Хельм. Рот его был открыт, и это его жесткие руки давили на мою грудную клетку, раздавливая меня. Я попытался хорошенько врезать ему, но обнаружил, что у меня нет ни рук, ни ног, ни туловища – одно только ощущение боли и отчаянная потребность кому-то о ней сказать.

– Полегче, – услышал я чьи-то слова. Я подумал, чьи же они, и постепенно понял, что мои. Я вдохнул еще немного воздуха и сделал новую попытку:

– Ты мне все ребра раздавишь, Энди, – пожаловался я. Прозвучало это как «Ымерера…»

– Постарайтесь расслабиться, сэр. – Он отодвинулся на несколько дюймов. Лицо у него, бедняги, было озабоченным. – Мне очень жаль, сэр. – И по голосу его чувствовалось, что и правда жаль. Я не мог понять, чего.

– Прошла уже неделя с тех пор… как вы…

– Умер, – помог ему я.

Это слово внезапно заставило меня ощутить, что в грудь мне вонзается тысяча кинжалов, особенно при вдохе. Я еще раз вдохнул – просто, чтобы проверить. Это заставило меня закашляться, из-за чего кинжалы вонзились еще глубже.

– Извини, – сказал я ему, вернее, попытался сказать. Получился только новый приступ кашля, пока я снова не отключился. Потом я пытался кашлять и чертыхаться одновременно, что оказалось не слишком просто. Я злился на себя: во-первых, за то, что слаб, как американское пиво, а во-вторых, что не могу с этим справиться. Через некоторое время я уже сидел и сам опирался рукой без всякой помощи Хельма.