Иприт - Всеволод Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Земля, потрескавшаяся во всех направлениях от жары под пылающим небом, готовым треснуть от зноя.
Страна алмазов!
Ни один белый не мог выжить в этой ужасающей местности дольше пяти лет. Каждые три года администрация алмазных копей отправляла в проклятую страну через пустыню отряд свежих белых надсмотрщиков. Тот же караван отвозил обратно старых, отработавших свою трехгодичную смену — больных и полупомешанных.
На дальнем западе, на самой черте горизонта, если считать от центра этой дикой страны, возвышались унылые скалы. Их острые края и вершины сверкали на солнце черным изломом. Их недра были прорезаны глубокими извилистыми пещерами.
На этом участке алмазных полей надсмотрщиком был старый Делинг. Он являлся единственным белым старожилом во всей стране. Отрабатывал уже третью трехгодичную смену. В первое же полугодие, проведенное им среди этих блестящих черных, как антрацит, скал, Делинг не выдержал и сошел с ума. Так сумасшедшим и прожил он до конца установленного администрацией трехгодичного срока и управлял своим отрядом рабочих-пипикуасов. Когда пришел караван со сменой, сумасшедший Делинг отказался возвратиться. Его хотели взять насильно. Он убежал в неприступные черные горы. Когда караван ушел, он снова спустился к своим разработкам, прогнал нового надсмотрщика на другие участки и снова три года безраздельно и бесконтрольно правил своими неграми.
Этот сумасшедший зверь достиг на своем участке такой производительности, о которой до него и не мечтал никто. Благодаря этому обстоятельству администрация копей согласилась оставить его и на третье трехлетие.
Пипикуасы, работающие на участке Делинга, совсем не имели свободного времени, даже столько, сколько нужно для постройки шалаша. Они спали и ютились в глубоких пещерах антрацитово-марганцевых скал. Впрочем, спать им приходилось немного.
Безумный надсмотрщик решил, что спать каждую ночь — это баловство, недопустимое в отношении его черных дьяволов. Он установил у себя особый порядок. Его рабочие должны были работать 48 часов подряд, после чего получали право на шестичасовой сон в своих пещерах, затем опять 48 часов работы и 6 часов сна. И так это продолжалось уже на протяжении пяти лет.
Неудивительно, конечно, что в больном мозгу озверевшего параноика возникла такая чудовищная идея.
Удивительно, что покорные пипикуасы могли в течение ряда лет выдерживать такой режим, проводившийся с неумолимой непреклонностью.
Шульц утверждал, что такого перенапряжения ни один живой организм физиологически выдержать не может. Следовательно, что-то тут не так.
Живой, увлекающийся и настойчивый немец принялся тщательно исследовать загадочное явление.
Монд не разделял заинтересованности своего друга и не интересовался его изысканиями. С чисто английской колонизаторской тупостью он не видел ничего удивительного в том, что негры-рабы работают лишних 35 часов в сутки сверхурочно.
Однажды в палатку Монда, работавшего над микроскопом, вихрем влетел Шульц.
— Нашел, нашел!
Монд подумал было, что причиной такой бурной радости является находка алмаза в 1000 карат, но Шульц его разочаровал.
— Нашел причину бессонницы пипикуасов. Этот старый дьявол Делинг далеко не так безумен, как можно было бы думать. Он знает тайну бессонницы и управляет ею по своему усмотрению.
В глубине пещер, где спали пипикуасы, из трещин в черной и жирной породе медленно выделялся тяжелый бесцветный газ, стлавшийся по полу пещер и заражавший нижние слои воздуха.
Кто вдыхал в течение некоторого времени этот газ, тот на известный период лишался потребности во сне и возможности уснуть.
Пипикуасы спали всегда прямо на полу пещеры и во сне отравлялись этим газом.
Делинг знал об этом газе и сознательно пользовался его свойствами, чтобы заставить своих рабочих удлинить рабочий день вчетверо против обычного.
Бессонный газ вытекал из трещин очень медленно и в крайне ограниченном количестве. Делинг копил его, закрывая наглухо газовые отверстия на время работы людей и открывая выход газу лишь тогда, когда люди приходили в пещеры спать.
Все эти подробности выследил Шульц.
Шульц аккуратно и тщательно записал об этом удивительном открытии в свой путевой дневник и забыл о нем, перейдя к другим увлекательным и важным наблюдениям.
Монд же сразу оценил необычайную значимость этого удивительного явления.
Попытки там же на месте в стране алмазов определить природу необычайного газа успехом не увенчались.
Тогда Монд втайне от друга, работая по ночам, приготовил из бутылок от рома несколько больших стеклянных баллонов, наполнил их таинственным пещерным газом и запаял. Баллоны он уложил в большие тюки и уверил Шульца, что в тюках образцы местной алмазоносящей горной породы.
Чтобы вынести громоздкие тюки с баллонами из черной пустыни и доставить их в целости в ближайший порт, Монд купил у Делинга за огромную цену молодого красавца пипикуаса, совсем еще не отравленного газом. И дал ему имя — Хольтен.
И привез его с собою в Лондон.
Двадцать лет работал Монд над содержимым баллонов, вывезенных из черной африканской алмазной пустыни. Газ упорно сохранял свою тайну.
Монд выстроил для сложнейших исследований специальную лабораторию. Все средства и все силы свои отдал этому делу. И в конце концов газ был расшифрован.
Более того — Монду удалось воспроизвести газ синтетическим путем.
В химически чистом виде бессонный газ Монда обладал необычайной силой действия. Вдыхания его в самых ограниченных количествах было достаточно, чтобы лишиться сна навсегда.
Регулируя концентрацию газа и смешивая его с другими, можно было лишать животных и людей способности спать на любой срок.
Монд назвал этот страшный газ в честь дочери своей — сусанитом.
И проверил действие его на Хольтене.
Хольтен не спал никогда.
Сознавая, что сусанит при благоприятных обстоятельствах может стать могучим и решающим оружием, Монд все опыты свои и открытия держал в строжайшей тайне.
ГЛАВА 21
Что могут англичане, как подкожные железы помогают БОРОТЬСЯ С БОЛЬШЕВИКАМИ, и от чего бывает сахарная болезнь
— Что может негр, то может и всякий англичанин, а следовательно, и вся английская нация.
С таким заявлением выступил неожиданно Монд перед собранием. Заявление звучало почти оскорбительно. Ученые джентльмены были шокированы.
— Этот негр, — продолжал Монд, указывая на Хольтена, стоявшего с ним рядом, — не спит уже пятый год, и нет оснований думать, чтобы он хоть раз, хоть на минуту заснул бы в течение всего остатка своей жизни. Сон совершенно не свойственен его организму. Как несвойственно крысе летать или мухе плавать. Хольтен просто не умеет спать. Все время бодрствуя, он сохраняет все время и полную работоспособность. Кто не спит никогда, тот не нуждается и в каком-либо ином отдыхе. Ибо усталость это только преддверие сна. Хольтен в течение четырех лет служит на трех службах одновременно — дневной, вечерней и ночной. На каждой из них он исполняет обязанности свои одинаково хорошо. Вот владельцы тех заведений, где работает и служит Хольтен, — пусть они подтвердят пред вами справедливость моих слов.
Красные, потные, взволнованные совладельцы хольтеновской бессонницы табунком взошли на возвышение кафедры. И фабрикант, и содержатель пивной, и хозяин ночного кабачка, очень боявшийся, чтобы его не оштрафовали за незаконное производство ночной торговли, в один голос рассказали о необычайной работоспособности, трудолюбии и неутомимости Хольтена. Сказав, что нужно, и совершенно обессилев от робости перед ученой и хмуро-солидной аудиторией, счастливые совладельцы удалились.
Тогда вся аудитория поднялась, как один человек, и в руках у ученых засверкали десятки трубок для выслушивания, молоточков для выстукивания, термометров, шприцев, пинцетов и разных иных медицинских инструментов.
В минуту Хольтен был раздет донага, уставлен трубками, обстукан молоточками, проткнут шприцами во всех направлениях.
Его укладывали, ставили на ноги, снова укладывали, заставляли мочиться, выделять слюну и пр.
То и дело раздавались возбужденные возгласы:
— Пульс 73, ровный, хорошего наполнения.
— Зрачок нормален.
— Температура 36 и 6.
— Реакция Флистермана положительная.
— Диазореакция Эрлиха отсутствует.
— Давление крови нормальное.
Вдруг среди ученых произошло какое-то смятение. Плотное их кольцо, окружавшее безмолвного и покорного пипикуаса, разбилось на отдельные группы.
Жестикулировали, возбужденно выкрикивали латинские названия.
Можно было уловить отдельные слова:
— Белок.
— Сахар.
— Огромные количества.
