Стальной прогрессор - Александр Абердин

Девушка взвизгнула и мигом сбросила с себя монашескую рясу, под которой, если не считать широкой ленты из тонкого полотна, которой она перебинтовала свои груди, и красивых сандалий, ничего не было. Хранитель немедленно прильнул к её телу выше пупка и первым делом, светлея, стал обволакивать собой самое большое сокровище юной графини, её не по возрасту большие, но зато очень красивые, упругие груди с крупными розовыми сосками, отчего Лиурия завизжала громко и радостно. Через минуту она огладила своё тело и убедилась, что оно стало гладким на ощупь, словно стекло и было теперь покрыто тонкой, совершенно невидимой и не такой уж и тонкой плёнкой до самой макушки.

Хранитель укрыл её от розовых пяток до головы и даже заключил в себя каждый волосок графини, отчего её волосы, а она перед обедом их всё же расплела и расчесала, сделались ещё более пышными. Вскоре она услышала приятный, почти женский голос:

— Лиу, я твой Хранитель или, если тебе этого захочется, Хранительница. Ещё я буду твоим секретарём и ты сможешь доверять мне все свои тайны. Поверь, их никто не узнает.

— А Наставник Вэйротанг? — Быстро задала вопрос девушка — Он сказал, что может читать мои мысли.

— Только с моей помощью, Лиу, — ответил Хранитель, — и только в том случае, если ты не будешь вынашивать каких-то чёрных замыслов. Ты чудесная девушки, добрая и непосредственная, а потому очень нравишься мне, я ведь наблюдаю за тобой уже пятый день. Поэтому некоторыми мыслями ты будешь вольно или невольно делиться только со мной, а твоему Наставнику, Лиу, поверь, нет никакого дела до того, о чём думает счастливая влюблённая девушка, которой удалось добиться того, о чём она так мечтала — влюбить в себя одного из самых великих людей Алурии, хотя он, конечно не идеален. Скажу тебе по секрету, Лиурия, тебе удалось добиться своего, Илсбур влюблён в тебя, как мальчишка и его чувства к тебе крепнут с каждой минутой. — Прочитав мысли девушки, Хранитель сказал: — Нет, не нужно бежать к нему сию же минуту, Лиу, он сейчас занят очень серьёзным разговором с Наставником Вэйротангом. Лучше надень свою новую одежду и скажи, во что её превратить.

К юной графине подлетел второй шар и она подумала:

— Если лететь к озеру, чтобы донырнуть до самого дна, то мне лучше одеться в мужское платье. Желательно не сильно приметное, такое, как у егеря моего отца. Всё, о нём я больше не думаю.

Несколько минут спустя графиня Лиурия стояла одетая в тёмно-зелёный камзол, просторные штаны, чёрные ботфорты, у неё на голове красовалась небольшая чёрная шляпа с фазаньим пером, а тонкую талию стягивал широкий ремень с охотничьим кинжалом на боку и не хватало только мушкета, с которым не расставался её первый любовник, кавалер Рейнуал дан-Партир. Ещё год назад юная графиня влюбилась в брата императора, которому была представлена на балу и решила добиться своей цели — стать его любовницей, во что бы то ни стало. Её отец был генералом и командовал Пятой конной лертеддой императора, а потому часто бывал во дворце вместе со своими офицерами и слугами, а потому ей были известны многие сплетни, ведь что господа офицеры, что слуги её отца, тоже бывшие солдаты и офицеры, о многих вещах говорили довольно-таки громко.

В частности юная, но уже очень развившаяся девушка знала, что его святейшество очень любвеобильный мужчина, но из-за того, что его мужское достоинство слишком велико, чурается девственниц. Вот она и решила мало того, что лишиться девственности с одним из самых утончённых кавалеров в свите своего отца, так ещё и хорошенько изучить все тонкости любовного искусства, прежде чем сделать попытку проникнуть в опочивальню его святейшества, у которого так и не появилось постоянной любовницы. После того, как юная графиня познала четырёх любовников, первой «жертвой» её обаяния и любовных чар стал граф дан-Гордер, тоже генерал, но командовавший пехотной лертеддой. Это привело к тому, что граф уже через две недели прибыл во дворец её отца, чтобы просить руки графини.

Вот тогда-то Лиурия и решила обратиться прямо к императору, чтобы признаться в своих чувствах к его младшему брату и побыть его любовницей хотя бы одну единственную ночь. Что же, теперь её мечта сбылась и она могла выбросить из памяти всех своих любовников потому, что они идеально подходили друг другу по крайней мере в постели, а это уже немало. Покрутившись перед зеркалом, юная графиня выбежала из спальной на большой балкон, с которого открывался прекрасный вид на парк и взмыла в небо гораздо стремительнее, чем все, кого до этих пор спасали Хранители, на них ведь не было надето специального защитного комплекса. В то время, как девушка счастливо смеялась, взлетая в небо, затянутое зимними тучами, её любовнику было не до смеха:

— Но что в этом плохого? — огорчённо спросил он, выслушав гневную тираду, касающуюся того, что дав обет безбрачия, его святейшество даже и не думал усмирять плоть — Разве любовь может быть дурным поступком? Извините, Наставник, но если в юности я покупал любовь за деньги, то когда стал авеларом, женщины сами стали приходить ко мне и если они рожали от меня сына или дочь, то я никогда не бросал их на произвол судьбы. Теперь это всё в прошлом, ведь я нашел ту единственную, с которой смогу вступить в брак. Обет безбрачия я всегда считал самой большой глупостью, допущенной отцами церкви. Поэтому я вас не понимаю.

Наставник огорчённо вздохнул, такие его эмоции во всяком случае уловил Илсбур, и сокрушенным тоном сказал:

— Да, наверное ты прав, друг мой, — несколько минут назад его святейшество сам предложил Наставнику перейти на ты, как это было принято в высших кругах Алурско-Сайларической церкви и Вэйротанг принял это предложение, — я подхожу ратианцам с мерками жителей другой планеты, которые многие изречения приняли воспринимать буквально. У вас же, наоборот, их принято истолковывать так, как это кому-либо заблагорассудится.

Высший иерарх церкви тотчас ринулся в словесную атаку:

— Но это не так, брат Вэйротанг! Мы, сайларики, боремся как раз с теми, кто берёт на себя смелость толковать Святое писание Истура, а он своею рукой начертал на пергаменте, все авелары равны между собой и что верховный авелар и двенадцать его кариолов ничем не отличаются от авелара церковного прихода какой-либо деревушке, в которой живёт всего триста-четыреста человек. Моё верховенство для простых людей, в том числе и моего брата-императора, но не для авеларов и постановление двенадцати высших кариолов значит больше любого моего послания. В Святом писании так и сказано, что авелар может повенчать перед ликом Бога любую пару, но не имеет права повенчать другого авелара с женщиной, чтобы соединить их сердца законным браком. Но при этом в нём нет ни единого упоминания о том, что авелар должен смирять свою плоть и отказываться от любви. Мы просто не можем быть повенчаны, но среди нас, авеларов, давно уже ходят раз разговоры о том, что нас должны венчать выбранные людьми сайлары, так в Алурии называют выборных городских и сельских начальников, которые ведают всеми делами в своём районе. Поверь, брат Вэйротанг, мы следуем каждому наставлению Истура.

— Хорошо, я понял свою ошибку, брат Илсбур, — согласился Наставник и тут же спросил, — но я, прочитав Святое писание Истура, так нигде и не нашел, что он называет себя вашим Учителем. Ни первым, ни каким-либо ещё. Тем не менее вы мало того, что называете его Первым Учителем с большой буквы, так ещё и ждёте прихода Второго Учителя. Ты не мог бы объяснить мне, почему?

Его святейшество, уже облачённый не только в Хранителя, но и в новенькую, белоснежную сутану повышенной мощности встал из-за письменного стола, подошел к огромному книжному шкафу, взял с полки толстую книгу, раскрыл её, перелистал несколько страниц и чуть ли не торжествующе начал читать:

— В ночь перед казнью я сумел подкупить стражников и пробраться в темницу, где в каменном мешке томился в ожидании смерти Истур. Там я стал умолять его, чтобы он разрешил мне поднять восстание и свергнуть тирана, но Истур так сказал мне: «Сайлар, ты первый из всех моих кариолов и самый отважный. Брат мой, пусть свершится то, что предначертано моим небесным отцом. Я первый его посланник, но не последний. Разнесите весть обо мне по всему миру, доберитесь до самых отдалённых уголков Ратианы и поведайте людям, что Бог есть любовь и что они должны любить друг друга точно так же, как и мой небесный отец любит вас всех. В мире моего небесного отца всем угнетённым и попранным воздастся за их мучения сторицей. Раны их исцелятся, к ним прирастут отсечённые части тела и все они снова станут молоды». Это слова из Жития Истура от Сайлара, брат мой Вэйротанг. Из этого древнего сочинения, подлинник которого хранится в этом дворце, построенном на том месте, где некогда стояла та темница, мы и знаем, что после Первого Учителя рано или поздно придёт Второй. Сын Божий не называл себя Первым Учителем, но так назвали его после мученической смерти, воскрешения и вознесения на небо его кариолы. Разве в этом есть что-то необычное? Именно поэтому мы сразу же признали твоего первого Провозвестника, ведь он лишь подтвердил то, что уже было однажды сказано.