Как я теперь живу - Мэг Рософф

— Что будет с нами? — спросила она.

— Не знаю, — ответила я. — Но пока мы вместе, с нами ничего не случится. Ты знаешь, что значит «непобедимые»?

Она кивнула, потому что за свои девять лет она прочитала больше книг, чем большинство людей прочитывают за всю жизнь.

— Так вот, пока мы вместе, мы непобедимы, — сказала я.

— Мама, наверно, так переживает из-за нас, — хриплым голосом произнесла Пайпер.

Наступила тишина, в которой сквозило такое отчаяние, что я присела на кровать Пайпер и стала гладить ее по волосам, стараясь не думать о тете Пенн и о том, что с ней и жива ли она еще. Но Пайпер была права. Если бы я была их матерью — будь то война или нет — я бы сошла с ума, не зная, что стало с моими детьми и живы ли они вообще.

Наконец Пайпер заснула. Я вернулась в свою кровать и стала думать обо всем, что случилось.

Теперь, когда я была далеко от Эдмунда, я могла побыть более-менее наедине со своими мыслями. Я думала обо всех тех изменениях, которые ворвались в мою жизнь. Например, о том, как можно полюбить кого-то больше, чем себя, да так, что малейший страх, что тебя могут убить на этой войне, становится переживанием о том, чтобы они остались живы.

Все запуталось еще и потому, что Пайпер я любила покровительственной любовью, а Эдмунда, мягко говоря, немного по-другому. А так как до этого у меня было столько же опыта в сексе и отношениях с парнями, сколько в общении с братьями и сестрами, я слегка растерялась, когда сразу столько самых необычных людей на свете окружили меня своей заботой.

И чтобы до конца все запутать, я решила, что теперь я отвечаю за их счастье и безопасность. Я пришла в ужас от мысли, что окружающий мир может их увлечь или развратить. Во мне произошла явная перемена, так как поначалу я просто вспоминала о том, как они приносили мне чай и держали за руку. Но я не смогу сказать, в какой момент эта перемена наступила.

От всех этих мыслей у меня закружилась голова, и мне захотелось поговорить с кем-нибудь об этом. Раньше мы с Лией покупали разные неформальные журналы, но о подобных ситуациях в них не было ни слова.

И вдруг я ясно поняла, что моя судьба теперь неразрывно связана с судьбами Эдмунда и Пайпер, и даже Айзека и Осберта. Я должна была просто следовать за этим, что бы это для меня не значило.

Немного успокоившись от этой мысли, я лежала очень тихо и почувствовала, что Эдмунд думает обо мне, где бы он ни находился. Я подумала о нем в ответ, и наша связь стала неразрывной.

Мне кажется, разница между мной и Джин была в том, что когда ее закрывали в сарае, она думала, что Эдмунд разлюбил ее. А я не выла всю ночь от тоски только потому, что всегда чувствовала его любовь, где бы он ни был. Из-за мыслей об Эдмунде кровать вдруг показалась мне слишком большой, и я перебралась к Пайпер. Она так крепко спала, что даже не пошевелилась, и я слышала дыхание Джет, спавшего под кроватью.

И так, разложив мысли по полочкам, я тоже уснула.

Глава 17

Мы с Пайпер жили в доме МакЭвой какой-то чужой жизнью.

Поскольку мы жили в семье военного, то уже лучше представляли, что происходило в Англии, хотя многие вещи мы предпочли бы не знать, настолько они были ужасны.

Многое нам рассказала Миссис МакЭвой. Ей было одиноко здесь, а она любила поговорить. Ее старший сын учился на Севере, и с тех пор, как начались взрывы, о нем не было никаких известий. Она сильно переживала, что с ним могло что-нибудь случиться, и я вполне разделяла эти переживания.

Как-то я спустилась попить воды и услышала, как майор Мак говорит ей на кухне, что с сыном наверняка все в порядке, и он вернется, как только эта кровавая бойня закончится. Его голос звучал на удивление спокойно и обнадеживающе, но время от времени до меня доносился какой-то судорожный хрип, как у умирающего зверя. Я заглянула в дверь и увидела, что миссис МакЭвой вся трясется от рыданий, а ее муж устало обнимает ее и пытается успокоить. «Ну-ну, моя дорогая», — ласково говорил он. Я тихонько ушла.

На следующий день миссис МакЭвой ходила с красными глазами, но в остальном вела себя как обычно. Чтобы не молчать, она рассказала нам, как гордится своим мужем. Он организовал полевой госпиталь для местных жителей, потому что все больницы были переполнены людьми, пострадавшими от взрывов, отравления и химической атаки в Лондоне. Когда в лондонских больницах не осталось мест, раненых начали отправлять сюда.

Она сказала, что большинство людей в деревнях умирали либо от аппендицита, либо при родах, либо от хронических заболеваний. И полевой госпиталь был создан, чтобы помочь им, а больницы, оснащенные стенами и кроватями, принимали пострадавших с более Характерными для Войны Ранами.

— Раньше, — сказала она, — я каждый день ходила в больницу. Читала пациентам вслух, играла с бедными израненными детишками. Я пыталась быть полезной. Но сейчас, чтобы не подвергать больных риску, туда пускают только военных медсестер. Как будто я представляю для них опасность,