Калейдоскоп жизни - Всеволод Овчинников

Пора отбросить недоверие и неприязнь к соотечественникам, которые волею судеб оказались на чужбине, дать им возможность внести свою лепту в дело возрождения России. Надо максимально упростить порядок их возвращения на историческую родину, как это, в частности, практикуется правительствами Германии и Китая.

Известно, как много этнических немцев, предки которых поселились в России еще во времена Екатерины, воспользовались возможностью для переезда на жительство в Германию. А ведь среди них многие стали специалистами благодаря полученному у нас бесплатному образованию. Еще более существенная «утечка мозгов» произошла в Израиль. С переселенцами из бывшего СССР там на тысячу жителей стало вдвое больше инженеров и ученых, чем в США, и втрое больше, чем в Германии.

Поучительным примером для России может служить Китай, который эффективно использует зарубежных этнических китайцев хуацяо как мост для налаживания деловых связей с внешним миром.

Что же представляет собой китайская диаспора по своей численности, географическому размещению и финансово-экономическому потенциалу? Этнических китайцев, проживающих за пределами КНР, можно разделить на три категории. Во-первых, это «ближнее зарубежье», то есть 23 миллиона тайваньцев, а также 7 миллионов жителей Гонконга и Макао. Ко второй категории относится 21 миллион хуацяо в Юго-Восточной Азии. Из них 7 миллионов проживают в Индонезии, по 5 миллионов в Малайзии и Таиланде, 3 миллиона в Сингапуре и 1 миллион на Филиппинах.

Однако самая крупная община в дальнем зарубежье находится не в Азии, а на Западном побережье США, где насчитывается 13 миллиоцов этнических китайцев. Таким образом, общая численность хуацяо составляет 64 миллиона человек — это население крупного европейского государства.

Впрочем, роль китайской диаспоры впечатляет не только количественными, но и качественными показателями. Валовой внутренний продукт Китая перевалил за триллион долларов. Таков плод труда 1 миллиарда 300 миллионов китайцев на материке. Однако 64 миллиона хуацяо ежегодно производят товаров и услуг на полтриллиона. Составляя лишь 5 процентов населения Китая, диаспора производит половину его валового внутреннего продукта.

В Пекине всегда хорошо сознавали, каким колоссальным потенциалом обладает китайская диаспора, как важно иметь с ней хорошие отношения. При всех зигзагах политического курса власти неизменно сохраняли благожелательное отношение к хуацяо. Даже в догматические годы «большого скачка» и «культурной революции» их поощряли навещать родственников, присылать детей в китайские вузы, быть похороненными на земле предков. Отказ от принудительной экспроприации частной промышленности и торговли в годы первой пятилетки был продиктован желанием «не отпугнуть» заморских китайцев победой революции.

Поэтому, когда Китай встал на путь экономических реформ, начал переход к социально ориентированной рыночной экономике, его главными партнерами среди зарубежных предпринимателей стали именно хуацяо. Первые четыре свободные экономически зоны на юге страны были ориентированы на связи с Гонконгом и Тайванем. Предприятия, созданные на средства хуацяо, производят треть китайского экспорта.

Налицо не просто желание зарубежных соотечественников способствовать модернизации своей исторической родины. Происходит формирование экономической зоны Большого Китая. Рабочая сила, природные ресурсы, потребительский рынок КНР, финансовый и технологический потенциал Тайваня, коммерческий опыт Гонконга — все это вместе взятое, по оценке Всемирного банка, позволяет экономической зоне Большого Китая стать в XXI веке генератором роста мировой экономики.

И вот итог, над которым стоит призадуматься: хуацяо вложили в страну своих предков больше капиталов, чем США, Западная Европа и Япония, вместе взятые. На их долю приходится свыше двух третей всех прямых зарубежных инвестиций, превысивших 400 миллиардов долларов. Так почему бы нашим состоятельным соотечественникам за рубежом не взять пример с хуацяо, а Москве не поучиться у Пекина разумному, то есть благожелательному, отношению к русскоязычной диаспоре?

Одним из самых памятных моментов моей полувековой журналистской карьеры я считаю май 1989 года. В разгар многодневных студенческих манифестаций на площади Тяньаньмэнь Дэн Сяопин и Михаил Горбачев договорились полностью нормализовать отношения между Пекином и Москвой, положить конец абсурдной тридцатилетней конфронтации, «закрыть прошлое и открыть будущее».

Мне довелось быть не только свидетелем, но и участником этого события. В качестве эксперта советской делегации я работал над подготовкой всех документов данного визита, каждый день передавал в газету репортажи.

Очень утомительно было по нескольку раз в день проталкиваться сквозь толпы манифестантов, которые заполонили главную площадь столицы и парализовали автомобильное движение в центре города. А ведь мне надо было присутствовать на мероприятиях в Доме народных собраний, а потом так же пешком возвращаться в «Пекин-отель» на очередной сеанс связи (мобильных телефонов у нас тогда еще не было).

Увидев меня после итоговой пресс-конференции, Горбачев сказал послу Трояновскому: «Больше всех, наверное, сегодня радуется Овчинников. Ведь вся эта размолвка прошла трещиной по его судьбе». Тогда мне действительно вспомнились драматические события 1959 года, свидетелем и участником которых я был.

Первая трещина в китайско-советских отношениях появилась после XX съезда КПСС. По мнению Мао Цзэдуна, Хрущев был не вправе самовольно выступать против культа личности Сталина, не посоветовавшись с международным коммунистическим движением.

После успешного завершения первой пятилетки, которая осуществлялась на основе советского опыта и при содействии наших специалистов, «Великий кормчий» прибег к авантюристической тактике «большого скачка» (тогдашний лозунг — «Три года горького труда — десять тысяч лет счастья»). Была предпринята попытка первыми скакнуть в коммунизм. Крестьян заставили не только коллективно трудиться, но и есть из общего котла. Во дворе газеты «Жэньминь жибао», как и повсюду в Пекине, варили сталь. А я с китайскими коллегами неделю таскал на коромысле корзины с землей, помогая строить Шисаньлинское водохранилище. «Прыжок в коммунизм» закончился бедствием для страны и народа.

Причину провала стали искать в международной обстановке. В начале 50-х годов «Голубь мира» Пикассо был у китайцев самой популярной эмблемой — он красовался даже на туалетной бумаге. И вот в Пекине словно забыли, что именно Чжоу Эньлай и Неру в свое время провозгласили знаменитые «панча шила» — пять принципов мирного сосуществования, которые на конференции в Бандунге стали политической платформой неприсоединившихся стран. Китайское руководство стало обвинять Хрущева в ревизионизме за его попытки снизить накал «холодной войны», сделать идею мирного сосуществования стержнем внешней политики социалистических государств.