По обе стороны горизонта - Генрих Аванесов

Позже, обдумывая письмо Сереги, я все же начал понимать его правоту. Все, над чем я работал, было в большей или меньшей степени сиюминутным. Безусловно, нужным, иногда даже важным, но не необходимым. Без всего того, что я делал, можно было обойтись. Таких тем было бесконечное множество, все они рано или поздно будут разработаны, но на их месте появится столько же или больше новых. Если то, над чем работает или собирается работать Серега, принципиально отличается от того, что делаю я, то он, конечно, прав. Но если его тема такая же времянка как моя, то он занимается глубокой философией на мелком месте. Что замышлял Серега, я не знал, но, испытывая сочувствие к его положению, решил в дальнейшем обойтись без поучений в его адрес.

В конце своего объемистого письма Серега писал о том, что следующим летом он планирует полностью изменить технологию производства на своем рыбозаводе и надеется на мою помощь. По тексту подразумевалось, что вопрос о моем приезде к нему на летние каникулы уже решен без моего участия. Такая постановка вопроса была для меня неожиданной. С одной стороны, мне льстило, что мой старший товарищ нуждается в моей помощи, с другой – за последние годы я привык сам решать, что, где и когда мне делать. Покушение на мою свободу само по себе было вызовом моему самолюбию. Но, чем ближе шло дело к каникулам, тем лучше я понимал, что поеду к нему. Я не мог объяснить свое решение самому себе, но оно было принято именно таким. Уже в марте я написал Сереге, чтобы он выслал мне подробную схему проезда, объяснив, что приеду к нему на мотоцикле.

Я досрочно сдал сессию и рано утром пятнадцатого июня отправился в путь. К этому времени мотоцикл уже был оборудован багажником моей собственной конструкции, на котором по бокам крепились два небольших чемодана, а сзади было место для рюкзака и палатки. Заднее сидение при этом оставалось свободным для пассажира, хотя я предпочитал предоставлять его пассажиркам, которые им охотно пользовались. Но к Сереге я, конечно, отправился один. Весь путь, а это без малого километров 800, я решил попробовать преодолеть за один день. Первая сотня километров далась мне легко. Раннее утро, свободная дорога и хорошая погода делали езду приятной. Но отсутствие тренировки скоро начало давать себя знать. Уже через триста километров я почувствовал себя усталым, но продолжал путь. Дальше меня поймут только те, кто сам ездил на дальние расстояния на мотоцикле. Я начал засыпать за рулем. Это только со стороны кажется, что езда на мотоцикле не дает возможности водителю расслабиться. Еще как дает. Следующие двести километров я ехал, мучительно борясь со сном, и то, что мне удалось не попасть в аварию, было чистым везением, а не моей заслугой. Потом пришло что-то похожее на второе дыхание, и, хотя усталость нарастала, сонливость прошла. Через шестнадцать часов весь в пыли, усталый, голодный и злой на самого себя, я стучался в дверь домика, где меня ждал Серега. Поняв мое состояние и не вступая в разговоры, Серега повел меня в душ. Это оказалось еще то сооружение. Маленький закуток у наружной стены сарая был задернут мешковиной. Чуть теплая вода текла из бочки на крыше сарая. Пол покрывали скользкие гнилые доски. Кое-как вымывшись, я вернулся в дом, внутренний вид и убранство которого меня тоже не порадовали. Уже валясь с ног от усталости, я что-то съел и залег в указанную мне кровать, но спал плохо. Дорога продолжала меня держать, и только к утру я провалился в глубокий сон.

Я проснулся не рано. Серега, видимо, уже давно был на ногах. Увидев, что я подаю признаки жизни, он сразу начал что-то стряпать на керосинке в углу комнаты. Это что-то оказалось яичницей с салом. Мы с аппетитом позавтракали, запив еду чаем из принесенного Серегой со двора самовара, и, не теряя времени, отправились осматривать хозяйство. То, что предстало перед моим взором, подтверждало худшие опасения. Нет, природа была великолепна, но она выглядела бы куда как лучше, если убрать с ее лица то, что буквально натворил человек. Неказистые строения, разбитые дороги и повсеместно горы мусора, хотя большого жилья здесь по- близости не наблюдалось.

Собственно рыбозаводом называлась небольшая огороженная территория, примыкавшая к пруду. Попасть на нее можно было либо через проем в заборе, где когда-то была калитка, либо через полуоткрытые ворота, закрыть которые без риска окончательно поломать было уже невозможно. На территории, среди множества сараюшек можно было выделить два относительно целых сооружения. Одно из них напоминало избу или может быть две избы, соединенные вместе глухой перегородкой. Одна половина была жилой. В ней разместился Серега, а теперь и я, а другая называлась конторой. Официальный вид придавала ей вывеска на входной двери и таблички на внутренних: директор, бухгалтер, кладовщик. Серегина должность таблички не удостоилась. Владельцев же табличек, несмотря на нераннее время, на рабочем месте не наблюдалось. Непосредственно на берегу пруда стоял относительно большой сарай с распахнутыми воротами в середине. Сквозь них были видны другие такие же ворота, выходившие на причал, тянувшийся вдоль всего сарая. У причала было привязано несколько полузатопленных деревянных лодок. Внутри сарая стояли огромные ржавые ванны, большинство из них было наполнено водой, в которой копошилась рыбная мелочь.

– Мы находимся в основном производственном помещении завода, – официальным голосом заговорил вдруг Серега, до сих пор молча показывавший мне свое хозяйство.

Я посмотрел на него, как на сумасшедшего, но он невозмутимо продолжал:

– В этих ваннах находятся мальки зеркального карпа. В этом году они откормлены до среднего веса тридцать-сорок грамм, что позволит избежать больших потерь после того, как они будут запущены в пруды, они уже не будут легкой добычей для хищных пород рыбы, которых немало в наших местах. Кроме того, я планирую в это лето выпустить в пруды третью партию мальков. Та, что вы видите здесь, уже вторая в этом году.

Серега еще что-то пытался объяснить мне, но я плохо слушал его, думая о том, как мне увезти его из этой могилы и убраться отсюда самому. Как раз в этот момент унылую картину всеобщего развала дополнил еще один сюжет, на который я не обратил внимания сразу. На обочине дороги, у въезда на территорию завода я увидел грузовую машину с надписью "Рыба" на установленной в ее кузове бочке. Левое переднее колесо на машине отсутствовало и, видимо, уже давно, возможно, с прошлого года, так заросла она со всех сторон травой и кустарником.

Время было к обеду, и Серега предложил пока просто прогуляться по берегу пруда, а может и дойти до следующего. Мы шли по хорошо утоптанной тропинке, которая, следуя какой-то своей логике, то приближалась к берегу, то отдалялась. От нее то и дело в сторону берега уходили ответвления. Через просветы в зарослях ивняка и кустарника заманчиво блестела вода. Я предложил искупаться. Серега посоветовал сделать это на обратном пути. Мне захотелось подойти поближе к воде, и я свернул к берегу. Метров через двадцать я уперся, нет, не в берег, а в спины двух рыбаков, один из которых в этот момент снимал с крючка крупную рыбину. Я никогда не увлекался рыбной ловлей. Самодельную удочку держал в руках только в детстве, но знал, что рыбу в основном ловят на удочку на утренней и вечерней зорьке, а не когда солнце в зените. Чтобы не мешать рыбакам, я повернул назад, на основную тропинку, где меня ждал Серега. Мы пошли дальше. Я сделал еще одну попытку подойти к берегу, потом другую, третью, и все неудачно. На каждом подходе к пруду сидели рыбаки с удочками и с ведрами, в которых было полно только что пойманной рыбы. А Серега, видя мое недоумение, весело улыбался.