Перстень чернокнижника - Евгения Грановская

У обочины был припаркован старенький белый «жигуленок». Валентин Иванович осторожно положил спящего мальчика за заднее сиденье.

— Ну, вот, — тихо сказал он. — Забирайтесь в салон. Через тридцать минут мы будем на месте.

На месте они, однако, оказались лишь спустя минут сорок.

— Вот мой дом, — сказал Валентин Иванович, когда они выбрались из машины и подошли к кирпичной многоэтажке, светящейся в ночном сумраке россыпью желтых окон. — Прекрасное место. Рядом — пруд, сквер. Иногда, когда у меня бессонница, я люблю прогуляться вокруг пруда при свете луны. В его мерцании есть что-то завораживающее. Вы не находите?

— Не знаю, — смущенно ответила Женя. Дневные приключения совершенно ее вымотали, и ей сейчас было не до мерцания пруда и не до красот сквера.

— Вон мой подъезд, — сказал Валентин Иванович. — Я живу на шестом этаже, но лифт, к сожалению, сломан.

— Нужно, наверное, разбудить мальчика, — неуверенно проговорила Женя.

Валентин Иванович улыбнулся:

— Ничего страшного, я донесу его на руках.

— Вы уверены? — усомнилась Женя, глядя на его тощую сутулую фигуру.

— Абсолютно, — ответил тот. — По мне не скажешь, но в молодости я был чемпионом района по многоборью! С тех пор много воды утекло, но кое-какие навыки еще остались.

На шестой этаж Валентин Иванович поднялся неожиданно резво, при этом у него даже не сбилось дыхание.

— Проходите, проходите, — сказал он громким шепотом, открыв дверь и пропустив Женю вперед. — Но только постарайтесь не шуметь. У меня уже есть один постоялец, и он наверняка спит.

Женя тихонько, стараясь ни на что не наткнуться, прошла в прихожую. Валентин Иванович щелкнул выключателем, и в прихожей зажегся неяркий свет. Наконец-то Женя смогла разглядеть лицо своего спасителя.

На вид Валентину Ивановичу было лет пятьдесят пять. Он был худощав, бледен и небогато одет. Большая лысина на его лбу была тщательно прикрыта жидкими бесцветными волосами. На тонкой переносице неловко пристроились дешевенькие очки. Бледно-голубые глаза смотрели сквозь стекла приветливо и мягко.

— Давайте отнесем мальчика в комнату, — сказал Валентин Иванович.

Он сбросил с ног потертые старомодные туфли и, мягко шагая в носках, понес Саньку в комнату. Женя тоже разулась и, стараясь идти как можно бесшумнее, двинулась за хозяином квартиры.

В комнате Валентин Иванович уложил мальчика на кровать и включил торшер.

— Ну, вот, — сказал он, поворачиваясь к Жене. — Располагайтесь.

— Вот возьмите, — сказала Женя, протягивая хозяину квартиры купюры.

Когда финансовые дела были улажены, а Санька — уложен в постель, Валентин Иванович наклонился к Жене и прошептал:

— Если хотите, могу напоить вас чаем с печеньем.

Женя с ног валилась от усталости, но мысль о чашке горячего сладкого чая приободрила ее. А слово «печенье» заставило вспомнить, что она не ела с самого утра.

— А вы разве еще не ложитесь? — спросила она смущенно.

Валентин Иванович улыбнулся и покачал головой:

— Нет, что вы. Я привык ложиться очень поздно. Знаете что: вы пока приводите себя в порядок, а я поставлю чайник. Через пять минут жду вас на кухне, договорились?

— Договорились, — кивнула Женя.

Валентин Иванович тихонько, на цыпочках, вышел из комнаты. Женя укрыла спящего мальчика одеялом и вдруг подумала:

«Может, и его разбудить? Он наверняка голодный».

Но Санька так сладко спал, что будить его Женя не осмелилась. В конце концов она решила, что прибережет ему немного печенья на утро.

Тут на пороге снова возник Валентин Иванович.

— Я подумал, что сами вы можете не найти кухню, — сказал он. — Идемте, я провожу.

Проходя мимо одной двери, Валентин Иванович кивнул на нее и сказал:

— А это комната моей дочери. Она, наверное, уже спит.

— И вовсе я не сплю! — послышался недовольный голос. Дверь приоткрылась. — Поспишь тут с вами. Ходят и топают.

В дверной щели показалось худенькое девичье лицо. Девица с любопытством посмотрела на Женю и спросила хрипловатым голосом:

— Ты жиличка на ночь?

— Да, — кивнула Женя смущенно.

Девица усмехнулась и развязно предложила:

— Заходи ко мне — потусуемся.

— Ксюша, — с упреком сказал Валентин Иванович, — наша гостья устала и хочет спать.

— А я ее не вагоны разгружать приглашаю, — сухо ответила ему дочь и тут же перевела взгляд на Женю: — Зайдешь или как?

Женя подумала, что отказать настырной девице будет как-то невежливо, а потому обреченно кивнула:

— Можно.

— Заваливай!

Ксюша распахнула дверь и потеснилась, давая гостье пройти в комнату. Валентин Иванович сунулся было за Женей, но дочь захлопнула дверь у него перед носом.

— Тебя как зовут? — спросила она, поворачиваясь к гостье.

— Женя. А тебя Ксюша, да?

— Ксюша, Ксюха, Ксюня. Но это для своих. А для чужих — Ксения.

— Тогда я буду звать тебя Ксюша, — сказала Женя, улыбнувшись. — Если ты, конечно, не возражаешь.

— Не возражаю. — Ксюша прищурила темные глаза и вдруг сообщила: — А я беременная.

Женя удивленно воззрилась на живот девушки, но ничего «такого» не увидела.

— Не пялься — не видно, — хмыкнула Ксюша. И пояснила: — Третий месяц. Еще полгода с пузом таскаться. Не закурить, не выпить. Тоска.

— А кто отец? — смущенно спросила Женя.

— Понятия не имею, — ответила Ксюша. Посмотрела на вытянувшееся лицо Жени и засмеялась: — Шучу! Есть один кандидат. Таскается ко мне чуть не каждый день, под окнами торчит. Только я его в шею гоню.

— Почему?

— Ему еще самому сопли вытирать нужно. Здоровый лоб, а в голове ветер. Ну какой из него отец?

Женя подумала и сказала:

— Люди меняются. Из ветреного мальчишки может получиться хороший любящий отец.

— Ты это сама придумала или где-то прочитала? — осведомилась Ксюша.

«Сама», — хотела ответить Женя, но вспомнила, что эту фразу произнесла героиня одного дамского романа — и покраснела.

— Ты всегда так краснеешь, когда разговариваешь? — поинтересовалась Ксюша.

— Почти, — смущенно ответила Женя.

Ксюша усмехнулась:

— Прикольно! У меня масса подружек, но ни одна не умеет краснеть. Ты что, не здешняя?

— Нет.

— Сразу видно — деревня. А откуда ты?

— Из Сибири.

Ксюша усмехнулась и сунула в рот леденец.

— Прикольно! — сказала она, перекатывая конфету во рту. — Настоящая сибирская тетка. Никогда раньше таких не видела. Коня на скаку остановишь?

— Чего? — не поняла Женя.

— В горящую избу войдешь?

Женя моргнула и тупо спросила:

— Зачем?

— Ну ты валенок! — рассмеялась Ксюша. — Это ж цитата. Из Пушкина!

Теперь Женя и сама вспомнила, что это из стихотворения, и покраснела еще больше.

— Вообще-то это Некрасов, — тихо сказала она.

— Чего?

— Да так, ничего. — Женя вздохнула и посмотрела на шкаф. Сначала она подумала, что он уставлен книгами, но, приглядевшись, поняла, что это не книги, а DVD-диски с фильмами.

Столько фильмов зараз Женя даже в видеосалоне родного города не видела.

— Это у тебя кино? — восхищенно спросила она.

— Угу, — кивнула Ксюша, облизывая сладкие губы.

— Можно посмотреть?

— Валяй.

Женя поправила пальцем очки и принялась рассматривать корешки дисков. «Красотка» с Джулией Робертс — Женя смотрела этот фильм три раза и каждый раз ревела в конце как белуга и до смерти завидовала его героине.

«Чернокнижник», «Зловещие мертвецы», «Омен», «Кладбище домашних животных», «Сияние», «Призрак дома на холме», «Змеиный источник»…

— Ты любишь фильмы ужасов? — спросила Женя.

Ксюша отрицательно качнула головой:

— Не очень. Я больше люблю романтические комедии. А эту муру мне папик таскает.

— Зачем?

— Считает, что в них много полезной информации, — ответила Ксюша.

Женя посмотрела на девицу удивленно — не врет ли? Какая может быть полезная информация в фильмах ужасов? Этого Женя в толк взять не могла.

— Ладно, иди пей свой чай, — смилостивилась Ксюша, глядя на усталое, осунувшееся лицо гостьи. — Кухня по коридору направо.

Когда Женя пришла на кухню, Валентина Ивановича там уже не было, но на столе стояла огромная чашка с горячим еще чаем и вазочка со слоеным печеньем.

12

Засыпала Женя тяжело. Она всегда с трудом засыпала в чужих квартирах. Лежа на кровати и глядя в черный потолок, Женя думала об Игоре, и сердце ее было переполнено болью и тоской. Ну где его искать?

Где-то внизу, под окном, проехал, шурша колесами, автомобиль, и до Жениного слуха из него донесся обрывок песни:

Вороны-москвички меня разбудили.Промокшие спички надежду убили…

Машина укатила дальше.