Ильхо (СИ) - "Мина У."

— Рыба?

Тео замотал головой, садясь на песок.

— Не успел разглядеть.

Ильхо переглянулся с взволнованной Этерь.

— Это оно перевернуло доску, — подтвердила она.

Верно, он тоже думал об этом. Пока не вспомнил о другом.

— Ты! — двумя руками он оттолкнул её подальше, уводя разговор от Тео. — Какого чёрта ты там делала?

Этерь толкнула его в ответ, но она была ниже и к тому же девчонка, а его длинные ноги отлично зарывались в песок.

— Хотела посмотреть её! Отвали!

— Насмотрелась?!

Она попыталась проскочить мимо, но Ильхо перехватил её за руки.

— Да что ты привязался! Отцепись! Я буду кричать!

— Кричи.

Этерь голосисто завопила на весь пляж, но кругом было пусто. И, конечно же, она попыталась его пнуть, целясь по коленям, но к этому он был готов и сбил ногами удары — теперь им обоим досталось по синяку.

Этерь посерьёзнела и застыла. Теперь, когда она не вырывалась, стало неловко её удерживать, но Ильхо ещё сомневался.

— Отпусти, — глядя в сторону, попросила она с плохо скрываемой обидой.

Он отпустил, но погрозил ей, поводя пальцем перед её носом:

— Больше так не делай.

Она смотрела на него исподлобья. Нет, ну неужели обиделась? Разве это не он должен сейчас обижаться?

Ильхо вздохнул. До него только что на собственной шкуре дошло, как Тео бывает с ним непросто.

Но тут губы Этерь растянулись в злорадной ухмылке.

— Это потому, что ты за меня переживаешь, да?

Вот чёрт!

Он схватил её за плечи и поцеловал.

========== Глава 9 ==========

Когда они поднялись в башню, Герцог запер дверь. С утра он успел прибраться здесь, но кое-какие наброски до сих пор валялись на столе неопрятной кучей. Стеклянный короб у стены был пуст — и он заметил взгляд, вскользь брошенный на него Рупертом. Герцог и сам в последнее время подолгу сидел, глядя на восстановленное стекло. Его терзали вопросы без ответов.

— Присаживайся, — предложил он гостю после заминки, но, обернувшись, обнаружил, что тот уже уселся: в его кресло. Руперт бесцеремонно закинул руки за голову, а ногу — на ногу. А его паук оказался спущен на поверхность стола, и теперь сверкал своими похожими на глазурь глазами, замерев по привычке. Опасный и напуганный в одно и то же мгновение.

Всё как всегда.

— Ты в курсе? — друг указал назад, на дверь.

— О чём ты?

— Эти двое. А я-то думал, откуда лица знакомые. Их отец, как его там, с такой козлиной бородкой, — размышлял Руперт, накручивая на палец собственную бороду, — это же он прославился тем, что сделал капитал из ничего, буквально поднявшись в свете на останках обнищавших дворянских фамилий, которые теперь работают на него, родившегося ублюдком у горничной, выставленной из поместья… не помню кого, правда. Когда-то они были у всех на слуху. Помню только, что поместье это ушло с молотка. Тяжёлая пора для аристократии, привыкшей получать доход с земли, не вкладываясь в модернизацию. Нет бы потратиться на твои машины…

— Ближе к делу. — Герцог нетерпеливо прошёлся из угла в угол, выглянул в окно посмотреть на Цеха, ещё виднеющиеся в сумерках.

— Твоя монополия на эти механизмы начинает утомлять.

— Кого?

— Всех, — прямолинейно ответил Руперт, а потом ещё с минуту неотрывно смотрел ему в глаза, словно проверяя, насколько невыносима его прямота. — Я давно тебя предупреждал. В Совете, конечно, об этом вслух не говорят. Им нынешнее положение вещей на руку: фактически ведь лишь они могут допускать к тебе новых заказчиков или не допускать вовсе, контролируя ситуацию в угоду своим прихотям. Но это остаётся лишь вопросом времени. Они ведь не первые пытаются выведать твой секрет. Как вот эти двое, например. Уверен, за всем этим стоит их отец.

— Удачи им. — Герцог наконец-то смог улыбнуться и опустился на стул напротив Руперта.

— Так что? — спохватился друг и даже, затаив дыхание, сел прямо. Паук беспокойно переступил лапками, подавшись чуть в сторону. — Выходит, тебя всё это веселит?

— Не то слово, — мрачно заметил он. — Забавляет.

Он любил нелепые случайности, казусы, а пуще прежнего — наблюдать, как люди из них выпутываются, как ведут себя. Наблюдение за ничего не подозревающими индивидами тоже своего рода развлечение.

— Значит, они вынюхивают, — заключил Герцог, соединив подушечки пальцев, что было ему привычно в минуты задумчивости. — Не могу сказать, что удивлён.

— Был бы дураком, если был бы удивлён. Так что же? Прикажешь им убираться?

— С чего вдруг? Домашние истосковались по общению. Кажется, их визит всем в радость. К тому же, пусть ищут. Что они смогут тут найти?

— Ничего, — Руперт улыбнулся так, что стало понятно: он тоже не против хорошей шутки.

— А теперь к делу. Искр нет?

— Ты же знаешь. — Руперт всё делал с тонким изяществом, с ним же он и стащил с тёмной поверхности кипу бумаг и принялся лениво рассматривать наброски; паук в этот раз не шелохнулся. — Я не захожу туда чаще, чем требуется. Мне не по вкусу безумие, как и моей команде. Я привёз только волосы. Ну и те самые поршни и шарниры. Хотел бы извиниться за то, что так долго не мог их достать, но ты не платишь мне за эти заботы, так что…

Он развёл руками.

— Мои гости уже кинули мне подачку.

— Щедро. Значит, у тебя теперь излишки?

— Нет, я подумываю о модернизации.

Руперт дёрнул кадыком и поглядел в сторону, не желая вникать в подробности.

— С чего такая жадность, кстати? Искры были недавно. И даже одна особенная. Ты уже опробовал её?

Руперт намеренно не смотрел на него, Герцог знал. И голос его неспроста был таким нарочито беззаботным, скрывая сильнейшее напряжение. Но здесь между ними никогда не было согласия и уже, наверное, не будет.

— Опробовал, — согласился он с лёгким кивком и сложил руки в замок.

— Есть ли?.. — Руперт стрельнул в него взглядом, в котором промелькнуло смятение, почти ужас, и снова вернул его к бумаге. — Есть ли какие-то отклонения от нормы?

— Смотря что считать отклонением…

— Сёрьезней, мой друг.

— Я серьёзен. Да и что такое норма?

— Тебе ли не знать?

Герцог не стал отвечать. У него пока не было ответа, да и отчитываться перед Рупертом он был не обязан; это были лишь их милые, как их называл друг, беседки. Лишь повод удостовериться, что он ещё не спятил, не выжил из ума. Руперт изначально считал идею безумной, не переменил своего мнения и теперь, спустя столько лет.

— Я не настаиваю. — Друг кинул бумаги обратно на стол, и те приняли ещё более растрёпанный вид. — Просто любопытствую.

— Нет, я знаю, что ты делаешь. Ждёшь, когда я со всем этим покончу.

— Этого я никогда от тебя не скрывал. Я с самого начала говорил…

— Ты говорил, что это бесчеловечно. Мне не нужны напоминания.

Вот этот взгляд был Герцогу хорошо знаком. Только он — не упрямый ребёнок, чтобы так на него смотреть, и, однако, из раза в раз глаза Руперта глядели именно так. Вопрошая: «Доколе?»

— Я прибыл, чтобы забрать подарки, — вновь став добродушным плутом, заключил друг.

— Рановато в этот раз, — проворчал Герцог, но ему ужасно хотелось сменить тему, так что он охотно поднялся и подошёл к большому тяжёлому сундуку в углу. Обычно тот стоял без надобности, а иногда, застеленный рогожей, а поверх — шерстяным одеялом, служил ему лавкой, где он мог передохнуть между делом. Но последние два месяца по обыкновению туда он складывал свои безделицы, которыми занимался в часы, когда ни спать, ни думать не хотелось. В основном в рассветные.

— Пришлёшь кого-то или сам понесёшь? — спросил он у Руперта, когда откинул крышку.

Руперт тоже поднялся и с мальчишеским любопытством заглянул внутрь, а потом протянул руку и достал один из свёртков.

— Всё то же? — улыбнулся он, развернув плотную вощёную бумагу. — Ну-ка, дай заведу…

И, прикусив кончик языка, Руперт поставил игрушку на стол и завёл механизм. Это была гарпия, она ходила и взмахивала крыльями, а ещё склоняла голову то на одну, то на другую сторону. На её хрупком лице застыли слезы, а на голове красовался расписной головной убор.