Тайна - Зухра Сидикова

Конец мая. Солнце. Очень много солнца и оно всюду: в кронах старых кленов, что растут у самых окон школы, на стенах - солнечными яркими бликами, милыми пятнышками веснушек на загорелых лицах девчонок. Скоро экзамены, а пока - несколько свободных дней, и они наслаждаются этим непередаваемым ощущением свободы, этой еще по-детски беспричинной радостью, которая охватывает внезапно оттого, что впереди – новое, неизведанное.

Они на заднем дворе школы - сидят на сваленных бревнах. Сидят парочками, обнявшись, - Макс с Полиной и Колька с Ниночкой. Длинноногий Володька, вытянув шею как аист, вышагивает перед ними, басит:

- И что, вы точно решили?

- Да что ты заладил?! - хохочет Нина. – Точно решили: едем! Я с Колькой и Макс. Жалко вот - Полина не может.

- Да, - грустно говорит Полина, - не могу. У меня мама что-то разболелась. Как же я одну ее оставлю?

- А, представь, как было бы хорошо! – мечтательно шепчет на ухо Полине Максим и щекочет ей шею, отчего она поеживается и улыбается. – Жили бы вместе в палатке…

- Не уезжай, – шепчет она в ответ, – пожалуйста, я ведь не смогу без тебя, прошу…

- Вот, придурки, – говорит Володька, с завистью глядя на их ласки, – вас там комары сожрут! А как же институт, Макс? Разве тебя отец отпустит?

- Отпустит, - отвечает Максим. - А в институт я и потом успею поступить.

- Точно, - поддерживает друга Колька, – в институт можно и потом поступить, а пока денег накопить и славы!

Ребята хохочут.

- Славы… - передразнивает Володька. - Славы с грязью пополам! Не понимаю, Макс! Ладно, Колька со своей Джульеттой, – Нина обиженно фыркает, - а ты-то чего? Не понимаю, зачем тебе эта геологическая экспедиция? Это ведь так далеко – Сибирь! Там ведь холодно! Б-р-р-р!

- Где тебе понять? – говорит Колька. - Макс у нас сознательный! А ты, Лемехов, приспособленец!

- Ну, ты, Ромео сопливый! - Володька подскакивает к Кольке, и они как два молодых петушка стоят, нахохлившись, готовые тут же вступить в драку.

Девчонки оттаскивают их друг друга.

- А что, - продолжает Колька, - слабо тебе с нами?!

- А зачем ему? – пожимает плечами Нина. – Его папа в институт торговый протащит, зачем ему с нами грязь месить? Он здесь будет в море купаться.

- А вот и не слабо! - вдруг говорит Володька. - Я тоже поеду!

- Зачем тебе это? – говорит Макс, он недолюбливает Володьку, и ему не нравится эта идея. - У тебя здесь все налажено. Тебя родичи не отпустят.

- Поеду! – решительно повторяет Володька. - Вот теперь назло вам поеду!

Глава девятая

Оцепление у гостиницы еще не сняли. Максим долго стоял под окнами, курил, смотрел вверх, стараясь угадать - за каким из этих освещенных квадратов Виктор Борисович нашел свою смерть.

- А, ты тоже здесь! - услышал он вдруг за спиной и от неожиданности вздрогнул.

- Ты что крадешься как черт?! – Максим раздраженно бросил сигарету и тут же закурил новую.

Володька засмеялся:

- А ты что такой пугливый? Совесть нечиста?

Макс посмотрел зло и хмуро:

- Ты заходил в гостиницу?

- Нет. Зачем? Лишние проблемы.

- Они ведь все равно узнают, к кому он приезжал.

- А может и не узнают. Он тоже особо это не афишировал. Не в его было интересах. Я вот все думаю: кто это его? И за что? Жизнь у Борисыча последнее время круто вверх пошла, разбогател на полезных ископаемых, которые мы ведь тогда тоже с тобой выковыривали, пока в дерьмо не вляпались, - Володька усмехнулся. - Не сбежали бы тогда, глядишь тоже миллионщиками стали. Хотя за эти миллионы его, наверное, и подстрелили бедолагу.

- Ну ладно, хватит болтать. Пока будем молчать, а дальше видно будет, – прервал его Максим. - Я поехал.

- Слушай, Макс, - Володька удерживает его за рукав, - я без машины. Алене свою отдал, у нее машина в ремонте. Подвези меня домой. Тебе все равно по пути.

Очень не хотелось, но никак не находилось предлога, чтобы отказать.

По дороге молчали. Курили.

И вдруг Володька спросил без всяких предисловий:

- Ты когда-нибудь вспоминаешь то, что случилось тогда?

Макс остановился на светофоре, молча наблюдал, как переключается светофор – красный, желтый, зеленый. Осторожно тронулся, зашелестели шины по мокрому асфальту:

- Не хочу вспоминать.

У подъезда Володька вдруг остановился, кинулся наперерез отъезжающей машине, Градов едва успел затормозить.

- Ты что с ума сошел?

- Подожди, Макс. Я что хочу сказать… Он был у меня сегодня.

Пришлось выходить.

- Кто? О чем ты?

Спички отсырели, и он никак не мог закурить.

- Есть зажигалка? – усталость вдруг навалилась, согнула плечи.

- Есть, - Володька поднес зажигалку к его лицу, и Максим заметил, как дрожат у приятеля руки.

- Виктор Борисович приходил. Я уже собирался на этот бал, черт бы его, Алене звонил – договаривался о встрече. Он сказал: «Хорошо, если торопишься, поговорим потом, приходите все трое завтра утром». И папку мне оставил.

- Какую папку?

- Обычную папку. Для бумаг. В красном кожаном переплете. Говорит: «Оставлю у тебя. Боюсь в номере держать, завтра принесешь».

- Ты смотрел - что в ней?

- Нет, не успел. Опаздывал уже. А что потом произошло, ты и сам знаешь. Давай поднимемся ко мне, вместе посмотрим.

- Хорошо, давай поднимемся.

Уже никогда не будет так, как прежде.

Лифт скрипел и покачивался. Стояли рядом. Друг на друга не смотрели. Володька долго не мог открыть дверь в квартиру, чертыхался. В прихожей было темно, включенный свет ослепил на мгновенье.

- Подожди, Макс, - Владимир вдруг повернулся к Максиму и начал теснить его к выходу, – извини, я дурак, я ведь эту папку в своей машине оставил. Я с собой ее брал, хотел сразу посмотреть. Как же я забыл? Правду говорю, чего так смотришь? Ладно, ладно, давай иди, до завтра, я завтра сам тебе позвоню!

Дверь перед лицом Максима захлопнулась.

Лифт не отзывался, словно навечно провалившись в пустоту шахты, пришлось спускаться пешком.

Ему очень хотелось лечь и проспать много-много часов без снов и мыслей. Он торопился к машине, но уже по дороге домой решил, что не поедет на городскую квартиру, и свернул на шоссе, ведущее к загородному поселку. Ему хотелось побыть одному в тишине и покое.

Как только дверь за Максимом закрылась, Владимир скинул пальто и ботинки и почему-то на цыпочках прошел в спальню.

- Ты что с ума сошла? – спросил шепотом, словно кто-то еще мог услышать. - А если бы он тебя здесь увидел?

*  *  *

Максим не сразу вошел в дом. Походил по двору. Луна тускло отражалась в лужах, капало с крыши. Где-то вдали лаяла собака.

В доме было тихо, только половицы скрипели под ногами. Он прошелся по комнатам, не включая света, - с улицы в окна падал свет от дворового фонаря. Постоял перед холодным, зияюще черным камином. Почему-то захотелось затопить его, сходил за дровами, долго возился, дрова чуть отсырели, не хотели гореть. Наконец огонь занялся, затрещал весело, заискрился, загудел тихую песню.

Он долго сидел на полу, скрестив ноги, не отводил взгляда от занимающегося пламени, чувствуя, как теплом опаляет лицо.

Вспоминаешь ли ты когда-нибудь?

Сырые дрова не хотели загораться, суетившийся вокруг костра Колька ругался, Нина хохотала над ним.

- Хватит смеяться, – Колька бросает в девушку шишкой, - помогла бы лучше.

Нина чистит картошку, и не придумывает ничего лучше, как бросить картофелиной в Кольку. Картофелина попадает Кольке в лоб, он хватается за голову и, потешно рыча, двигается на Нину.

Она хохочет во все горло:

- Ой, не могу! Прямо мишка косолапый по лесу идет, шишка отскочила прямо мишке в лоб!

Колька дико рычит и набрасывается на Нину:

- Я сейчас тебя съем!

Нина взвизгивает, они смеются и целуются.

Из палатки выходит лохматый заспанный Володька, садится прямо на землю, обувает сапоги:

- Как же вы мне надоели, голубки! С самого утра покоя от вас нет! Когда завтрак будет готов, Джульетта? Да вы, черти, еще огонь не развели?!

Колька снова кидается к дровам, пытается их разжечь, Нина старательно начинает чистить картошку.

Когда Максим возвращается с небольшого лесного ручья, протекавшего неподалеку от их лагеря, с полотенцем на плече, свежий, бодрый, в прекрасном настроении, он застает мирную картину: уютно потрескивает костер, в котелке бурлит картошка, Колька с Ниной, обнявшись, о чем-то шепчутся, Володька зашивает порванный носок.

- Ну, прямо семейная идиллия! – смеется Максим.

Ему нравится в тайге. Здесь среди огромных сосен он чувствует себя свободным и счастливым. Геологи, у которых дома остались дети, снисходительно относятся к ребятам, опекают их, ограждают от тяжелой работы. Колька с Ниной и Володя большей частью остаются на хозяйстве. Володька хочет домой, уговаривает ребят вернуться, но Кольке с Ниной здесь хорошо - они могут целоваться целыми днями напролет. Максим все время занят, он работает наравне со взрослыми, ему некогда выслушивать жалобы.