Незнакомец на пляже - Арлин Хейл

— Пойдем к той дюне.

— Туда далеко идти.

— Ты занята?

— Нет.

— Что ж, тогда…

Они пошли вместе. Слоун был молчалив. Держался отчужденно. Линн вздохнула. Именно в тот момент, когда ей стало казаться, что они нашли общий язык, упрямец повел себя совершенно неожиданно.

— Слоун…

— Да?

— Что-нибудь не так?

— Нет.

— Но ты стал таким молчаливым. Сегодня я думала… то есть, ну, мы очень хорошо поладили, правда?

Он остановился:

— Да, правда.

— Разве так не может быть всегда? Мы оба здесь. И можем повернуть все к лучшему. Друзья?

Он посмотрел на протянутую руку. Потом засмеялся и кивнул:

— Друзья. — Он взял ее за руку и не отпускал, пока Линн не высвободилась сама.

Они пошли дальше. Как добрые приятели. Космо бегал кругами, счастливо лаял. Ему хотелось играть. Линн бросила палку в волны прибоя, и песик радостно бросился за ней.

Они дошли до дюны и остановились, любуясь идеально гладкой песчаной поверхностью.

— Оставим отпечатки своих ног? — шутливо предложил Слоун.

— Почему бы и нет?

Они пошли по песку, смеясь и дурачась. Уже стемнело. Пора было возвращаться.

Когда Слоун обнял ее за плечи одной рукой, Линн не стала возражать. Почему-то это казалось правильным и естественным. Она начала напевать какой-то мотив, а он все курил свою трубку. Так они дошли до ступенек, ведущих наверх, в ее внутренний дворик. Остановились, чтобы еще раз взглянуть на океан.

— Хочешь выпить кофе? Или что-нибудь съесть? Я могу приготовить, — предложила Линн.

— Ты умеешь готовить ненамного лучше меня.

Девушка рассмеялась:

— Верно! Но мы можем поехать в Делс-Пойнт.

— И там нас все увидят.

— А, значит, тебя все-таки заботит репутация!

— Я бы не хотел, чтобы в университете узнали, что я живу на пляже с женщиной, на которой не женат!

Ее щеки горели.

— Но… это же не правда!

— Ты и я это знаем, но другие…

— Да, я понимаю. Так что лучше нам поесть здесь.

— Да.

— Вместе или отдельно?

— Раз уж мы начали отдельно друг от друга, думаю, пусть так и остается.

— Да. Я согласна. — У нее вдруг ком встал в горле. — Слоун…

— Гм-м?..

— Кто такая Мириам?

Его рука вздрогнула.

— Я не могла не увидеть имя на конверте. Это та самая?

— Мириам — никто, — чопорно отозвался он.

— Я не верю. Это та самая девушка? Из-за которой ты стал таким ожесточенным, сердитым, таким…

— Ты задаешь слишком много вопросов.

— А ты не даешь никаких ответов.

Слоун повернулся к ней. Всходила луна, и Линн могла в ее неярком свете легко разглядеть его лицо, тени под глазами.

— Она богатая. Хорошенькая. Веселая. Совсем непохожая на меня. Я влюбился по уши. Но я любил ее, а она любила меня. Или я так думал. Потом она передумала. Оказывается, я был чем-то вроде игрушки. Она развлекалась за мой счет. — В его голосе прозвучали горькие нотки.

— Мне очень жать, — просто сказала Линн.

— С какой стати? Это игра, в которую играют богатые девушки, не так ли?

Она обиделась и рассердилась:

— Это несправедливо!

— Может быть, несправедливо. Но это сделало меня осторожным.

— Разочаровался в любви? Из-за одного неудачного романа?

— Мне нравятся хорошенькие девушки, — признался Слоун. — Но теперь только для забавы. Больше ничего серьезного. Я больше не хочу страдать.

— Но как насчет письма? Может быть, Мириам передумала.

— Я не собираюсь его читать!

— Это смешно.

— Однажды меня одурачили. Достаточно!

— О! Вот что тебя так сильно волнует?

Он вновь гневно посмотрел на нее.

— Ведь ты каким-то образом мысленно сравниваешь меня с ней, правда? — торопливо продолжала Линн. — Поэтому ты так зло разговаривал со мной на пристани, поэтому вел себя со мной так грубо, когда приехал сюда…

— Наверное, да, — признался он.

— И когда ты поцеловал меня…

Она почувствовала, что задыхается, ожидая ответа.

Он поднял руку и ласково коснулся темного локона ее волос. Убрал его со лба девушки. Она почувствовала его пальцы на своих щеках. Прикосновения были теплыми и нежными.

— Ты очень красивая, Линн, — прошептал Слоун. — И когда я поцеловал тебя…

Она почувствовала, что пульс заколотился где-то в горле, а ритм его на запястьях убыстрился. Она пожалела, что Слоун так близко. Пожалела, что океан создает такой красивый фон. И осознала, что не может сделать ни шагу. Если он собирается поцеловать, пусть целует ее поскорее. Странно, но ей этого очень хотелось.

Потом его рука безвольно опустилась.

— Спокойной ночи, — пробормотал он.

Слоун широкими шагами направился к домику для гостей. А Линн осталась одна с колотящимся сердцем и щемящим чувством одиночества.

Глава 11

Линн провела беспокойную ночь, думая о Слоуне, о Рексе, о письме матери. Может, все-таки поехать домой? Может быть, если она поедет туда на несколько дней…

Утром она чувствовала себя усталой и измотанной. Слоун пришел и сел за стол во внутреннем дворике. Позировать. Он молчал и выглядел отчужденным. Линн знала, что он думает о Мириам. Интересно, что было в том письме, если оно привело его в такое состояние?

— Слоун…

— Гм-м…

— Что-то с тобой произошло? Из-за письма?

Он поднял голову, и его серые глаза затуманились.

— Я не хочу об этом говорить.

— Не хочешь себе помочь?

Он нахмурился:

— А тебе-то что?

Девушка вздрогнула. Ее щеки зарделись, словно она получила пощечину. А еще вчера вечером ей так хотелось, чтобы он ее поцеловал!..

— Я думала, мы друзья…

— Я не стою твоей заботы.

— О, не знаю. — Она пожала плечами. — Несмотря на все твои выходки и плохой характер, в глубине души ты не такой уж плохой парень, Слоун.

— Огромное спасибо, — сухо поблагодарил он.

Линн засмеялась. Наконец на его лице появилась улыбка, и он расслабился. Оживился, перевернул страницу блокнота и взялся за карандаш.

Они работали два часа. Он все еще что-то записывал в блокноте, когда она пошла в дом и сварила кофе. Слоун поднял на нее взгляд, когда Линн принесла поднос во внутренний дворик.

— Приятно пахнет.

— Я учусь.

Она налила ему кофе. Слоун взял чашку.

— Что ты собираешься делать с готовыми работами? — спросил он, взмахом руки обводя картины, загромождающие внутренний дворик.

— Я бы хотела устроить выставку. Или отдать несколько картин какому-нибудь торговцу. Если бы мне удалось продать хотя бы одну картину, думаю, никто никогда не смог бы отговорить меня от занятий живописью.