Газета День Литературы # 148 (2008 12) - Газета День Литературы

Давно он лапой оскребает двери:

он чует шкуру, призывает мать...

И верил в это Нилыч и не верил,

и каялся в содеянном опять...

***

В бледных туманах неясность травы.

Пятна цветов расплываются в хмарь.

Тёмный стожок или тень головы?

Дуб у воды или омута царь?

Льнёт мой подол – он росою намок.

Всю окружил белоокий туман,

так заманил, затянул, заволок –

снегом растаяла, словно обман…

Вышла из белого лет через сто.

Отрок увидел, пошёл на восток.

Всем рассказал: "Там, где в ирисах луг,

молнией белой расколотый ствол,

мне водяница пригрезилась вдруг,

шла от воды, отжимая подол…"

***

Благостной осени сонные листья

светятся золотом даже во мгле.

Пишут паденьями плавно на высях,

стих-завещание зимней земле.

Эти полёты, вуали, метанья

видятся мне по речным берегам.

Волн чернооких легки изгибанья,

лодки-ресницы качаются там.

Камень прибрежный оплакан дождями,

странный и древний, как наша земля.

Сяду на лодку, мелькнёт кружевами

тёмно-багряная юбка моя.

Буду я плыть сквозь печаль и туманы,

воду взрезать одиноким веслом.

Юбка багряна, рябины багряны,

время сгорает осенним костром.

***

Еду лесом, конь буланый

так и пляшет подо мной.

Ткут осенние туманы

белый полог над травой.

Здесь доверчивые нравы,

здесь и я так хороша –

встречный путник – самый бравый! –

вскрикнул, словно от ножа.

Что же мне? Ресницы-копья

опустила и молчу.

Круто дёрнула поводья

и в глухой туман скачу…

Конь буланый очень жарок,

вихри юбок на ветрах,

мой венец из ягод ярок –

всё исчезло в сосняках!

Бедный путник, не забудешь

звонкий окрик и сквозняк!

Бедный путник, затоскуешь,

зря пошёл через сосняк…

***

Кто эти тёмные, злобные, ржущие?

Это охотники ищут невинных...

Небо закрыто наглухо тучами,

лают собаки на улицах синих.

Лают собаки, никто и не видел их!

Каждый мобильник сходит с ума.

Вас сквозь бинокли когда-нибудь видели?

Не из партера, а там, где Луна

трижды закрыта туманными глюками.

Крик воронья, гипнотический вальс...

Крестик нательный мой!

С болью и муками

тихо молюсь за Россию, за вас.

Наталья Егорова ”НА КРАЮ МИРОВОГО ПОРЯДКА...”

***

С волчьей ягоды, с чертополоха

Для вощаных светящихся сот

Я любовь собирала по крохам,

Как пчела терпеливая – мёд.

И в великом земном разнотравье

Запах солнца захватывал дух.

Длилась песня, соловья и славья,

Лился хмель золотых медовух.

Вы – спешили, работали, ели,

Выше Господа ставя дела.

Шли к какой-то неведомой цели.

Я – любила, летела, жила.

Ты бери, мой богатый, да нищий,

Мёд, что ульи собрали мои.

Всяк обрящет, кто верит и ищет.

Вьется Паркою – пчелка Любви.

Не печалься, что много растрачу,

С златокрылою споря судьбой.

Выпью сусла за хмель и удачу

Каждым взятком делиться с тобой.

И взлетая над райскою кущей,

На двоих разломлю каравай.

Никогда не скудеет дающий.

Солнце светит и жжёт – через край!

***

Никто не косит чёрные бурьяны.

По всей округе – тленье и распад.

Глядят сквозь ночь в тягучие туманы

Глаза пустых, забытых Богом хат.

И собранный по чьей-то вышней воле

В честь жизни той, что пела и цвела,

Стоит музей в безлюдном диком поле

На улице умершего села.

О жизни той, что пела и светила,

Ржаной косой пленив пределы стран,

Горят горшицам сонные светила,

Рубахам красным пляшет сарафан.

А у светца, где в пёстром полушалке

Крестьянка-мать детей учила жить,

Соломенное чучело на прялке

Сучит судьбы таинственную нить.

Растут в бурьяне племена другие.

И на могилах родины моей

У древних хат легко зовут Россией

От чужаков родившихся детей.

А ты всё ищешь правды и исхода,

Пока, дыша в затылок тяжело,

Других миров ненужная свобода

Летит с дождём в разбитое стекло.

И не смирившись с пагубой и тленом,

Музейный зритель родины своей,

В умершей хате споришь со вселенной,

Но лучшей жизни – не находишь в ней.

***

Родителям

Кто посмеет меня обогнать-перегнать?

Я бодаюсь с великой горой!

Ах вы, санки-салазки, разбойная стать,

Острый полоз, снежок под рукой!

Мама в шубке-боярышне тропкой бежит

К папе в школу – на первый урок.

А у чёрных бараков солдат-инвалид

Сел с гармошкой на снежный порог.

Над холмами горят снегири-купола.

Льнёт к заснеженной крепости лес.

А в церквах разорённых – щебёнка и мгла,

И на фресках – глаза в пол-небес.

Бьются в заверти снежной другие миры.

Я от жути кричу: "Ух ты, ух!"

Я лечу над Россией с высокой горы –

Захватило от вечности дух!

Вслед мальчишки на гильзах немецких свистят,

Как в военных снегах соловьи.

А родители в парке у школы стоят

И кричат мне, кричат о любви!

И слагаем мы были Победы святой

Над заснеженной древней горой,

Даже в мыслях не зная отчизны другой

И не веря беде роковой.

Я в крови сохраню ту любовь и мечту,

И на смертных очнувшись санех.

…А родители ловят меня на лету –

И толкают в смеющийся снег!..

***

В черничниках – личинки и жуки.

Замшелых сосен треск вдоль косогоров.

– Ау! – кричат за рощей грибники.

В лесах красным-красно от мухоморов.

Беспечный дачник пнёт ногой – не жаль!

Да и куда их – алых и бесстыжих?

Ау, ау, опять моя печаль

Стоит с лукошком в соснах медно-рыжих.

Мне кажется, что жизнь не удалась,

Но я не знаю, как мне обозначить,