Деревенская принцесса - Миран Шильке

— А бабушка где? — пыталась я развести парня на разговор.

— Кур кормит, — сухо ответил Эрик.

В углу кухни стоял букет, принесённый им вчера. Увидев его, мне сразу стало стыдно.

— Эрик, я вчера… — начала было я неуверенно, но так и не договорила.

— Я в курсе, — перебил парень тут же. — Я прихожу вчера с букетом собственноручно собранных цветов, спрашиваю, где Кира… А мне в ответ — да она же с тобой пошла. Разминулись? И, правда! Как же я мог забыть, Кира гуляет со мной. Только вот почему-то я увидел её на прогулке с Истуканом. Какая неожиданность! Спасибо, ты выставила меня полным идиотом.

С каждым словом Эрика мне становилось всё хуже.

И тут я поняла, что запах солярки, который я чувствовала, мне не мерещился, а был на самом деле. Значит, кучерявый и правда находился где-то поблизости в тот момент. Стало так неудобно. Неужели он видел и то, как Истукан меня целует? А вдруг подумал, что это я согласилась?

— Эрик, — обратилась я, хотя не знала, что ответить на его упрёки.

Но парень не смотрел на меня, уткнувшись в тарелку.

— А ещё говорила, что я дороже тебе, — сказал он с горечью в голосе.

— Да, дороже! — вскочила я со стула. — Ты думаешь, я просто так Сердце Любви вырезала? Из развлечения? Руки в кровь разодрала! Вдумайся в два слова — Сердце и Любви. И в них твоё и моё имя. И с тех пор, как я это сделала, не забывала тебя. А когда приехала, думала, что хоть что-то изменится, но тебе всё равно. Столько лет прошло, я думала, что ты поймёшь все, наконец. Осмелеешь! Но зря надеялась. Ты на меня не обращаешь внимания! Я для тебя никто!

От обиды слёзы по щекам покатились. Но от произнесённых слов, стало даже легче — камень с души упал.

— Это неправда, — тоже вскочил парень.

— Так почему ты молчишь? — не успокаивалась я. — Почему не дашь мне понять, что я ошибаюсь?

— Потому что мне сложно! — ударил по столу кулаком Эрик так, что посуда задребезжала. — Ты что думаешь, это так легко взять и свою душу раскрыть?

— Но ведь не кому попало, а мне! Мне! Ведь я этого наоборот жду…

Эрик замолчал, видимо что-то обдумывая. Он был зол и сильно сжал кулаки так, что вены на руках напряглись.

— А зачем ты тогда сказала, что пошла со мной, а на самом деле гуляла с Истуканом? — спустя некоторое время спросил парень.

— Потому что хотела с тобой пойти и сказала то, что в голове было, — объяснила я. — И ничего я с ним не гуляла. Думала ему последний шанс дать, чтобы показал себя с лучшей стороны. Зря только это сделала.

Эрик вышел из-за стола, скрестил руки на груди и стал ходить взад-вперёд. Он был рассержен и ноздри отчётливо шевелились, сужаясь и расширяясь. А по скулам было ясно, что он скрипит зубами.

— Мне нужно побыть одному, — сказал парень и ушёл из кухни во двор.

Я посмотрела ему вслед и расстроенная села обратно на лавку.

Чего теперь ожидать? Дошло, наконец, до Эрика, насколько он важен? Понял ли он, что я жду от него каких-то действий?

В коридоре появилась бабушка и я быстро вытерла рукой щёки, чтобы она ничего не заметила. Но было уже поздно.

— Внученька, что случилось? — обеспокоено спросила она. — Эрик такой горячий выбежал. Вы что, поссорились?

— Да, бабушка, да, — не удержалась и снова заплакала я. — Потому что я его люблю, а он этого не понимает. Я ему уже и так намекала, и так… Всё нипочём. Ты говорила, что ему время нужно, чтобы раскрыться, поступок какой-то сделать. А время идёт, и ничего не происходит. Ну что я, так и буду его вечно ждать, а в итоге останусь одна?

— Ох, Кирочка, — села бабушка рядом, поставила на стол корзину с яйцами и обняла меня. — Всему своё время нужно. Значит рано ещё. Значит, не созрел, не пришёл его час.

— Ну а когда придёт?

— Ну этого уж я не знаю, — призналась бабушка. — Цветок вот когда растёт… Ты же не можешь его подогнать, чтобы он на следующий день вырос и распустился. Проходит много дней и ночей, прежде чем всё случится. Так и здесь. Может, он ещё не готов раскрыться. Может, сомневается. Ты же девочка умная, ну что ты себя мучаешь? В делах сердечных не всё так просто, как может показаться. Иногда нужно терпение, выдержка.

— А если он так и не раскроется? — спросила я. — Что мне делать?

— Тогда только отпустить. Оставить в своём сердце всё самое светлое и хорошее о нём, и отпустить. Не нужно с собой горечь носить на душе, иначе она постоянно тебя отравлять будет. В сердце надо хранить только хорошее. Ты же дала ему понять, что любишь его?

— Ну конечно. Ещё тогда, когда Сердце Любви вырезала.

— Ну так тем более. Пусть подумает теперь. Решит для себя всё.

— Спасибо, бабушка, — успокоилась я. — Только не уверена я, что что-то изменится.

— Ничего, внученька, всё будет хорошо.

Я посмотрела в угол кухни, где стоял букет… Если бы я тогда осталась дома, всё могло бы быть по-другому. Возможно, и признался бы мне Эрик во всём и всё разрешилось самой собой. Но теперь причитать было поздно.

Такие красивые цветы и так много не мог собрать человек, для которого я была безразлична. Одна только эта мысль стала для меня светлым лучиком надежды на то, что всё ещё может закончиться хорошо. Хотя верилось с трудом.

Глава 19

Череда разоблачений

Эрик не возвращался.

Я как на иголках ждала его весь день, но он так и не появился. В обед он тоже не пришёл, хотя должен был… И тогда я вообще погрустнела.

Чтобы хоть как-то скоротать время, решила прогуляться.

Взяв в коридоре пустую корзину, я направилась по прогалине в сторону поля, чтобы собрать подсолнухи. Раньше я всегда так делала в детстве, и теперь мне захотелось это повторить.

Идя вдоль прогалины, я услышала голоса и, разобрав, кому они принадлежат, притаилась среди деревьев, не шевелясь.

Это были Истукан и Жанна. Она показывала что-то Кикиморову, а тот прислонил к дереву свой велосипед и разглядывал предложенную вещь. Что это было конкретно, мне понять не удавалось — мешала листва. Но убирать её я не осмеливалась – ещё зашуршит, хрустнет что-то… Потом и проблем не оберёшься, оскорблений уж точно.

— Нравится? — спросила девица.

В волосах у неё теперь вместо заколки в виде подсолнуха красовалась другая… с маком. Да уж, фантазии не занимать! Одно лучше другого.

— Конечно, нравится, — довольно ответил Истукан и повязал на шею шарф.

Это был тот самый шарф из лёгкой ткани, вручную расшитый, из ателье Тимофеевны. Он был очень красивый, с этим даже и спорить не приходилось — мягкий и воздушный с изображением старинных автомобилей.

— Сама вышивала, старалась, — нагло врала Жанна.

Я так и рот раскрыла от этих слов… Так значит, грош цена всем талантам деревенских прелестниц? А, может быть, и все их сладкие презенты тоже дело рук профессиональных пекарей или умелиц-бабушек? И корзины?

— Ну что ты молчишь? — надула показательно губы девица, выпрашивая комплименты. — Я так старалась, а ты.

— Мне всё очень нравится, — заискивал Истукан, грубо схватил свою поклонницу и впился ей в губы.

Меня чуть не стошнило. Это же надо было оказаться свидетельницей такой пошлой сцены.

Девушка замахала руками и забила по плечу Истукана.

— Прекрати, — сказала она вырвавшись. — Целуешь, кого попало… и меня тоже? А я не такая, как все, я особенная.

Кикиморов был явно расстроен прервавшимся поцелуем.

— Ты о чём вообще? — спросил он.

— А о том! — скрестила руки Жанна и отвернулась в мою сторону.

Я шмыгнула за дерево… Ещё не хватало, чтобы меня сейчас застукали.

— Я всё видела, — продолжила девица. — Вчера целовал эту Киру Брик у поля.

Я головой покачала… Эрик видел, Жанна видела — там что, в зарослях полдеревни собралось? Вот уж никаких скрытых камер не надо, и так все всё увидят и распустят слухи по ближайшим окрестностям.

— Ну что ты, — залепетал Истукан. — Кира Брик это так… Ничего серьёзного. Тоже мне звезда. Возомнила себя великой актрисой и пытается ещё как-то выпендриться с претензией на талант.

— Правда? — обрадовалась Жанна россказням.

— Ну конечно правда. Ты для меня лучше всех. Лучше десятка Кир Брик. И красавица, и умница…

Я выглянула из-за дерева.

Жанна кокетливо отводила глаза и больше сопротивляться не стала, когда Кикиморов вновь стал её целовать.

— Ну ладно, пойдём уже, — через долгое время послышался голос девицы. — А то девочки пойдут меня искать, или кто-то наткнётся случайно. И так про меня слухи ходят, что я доступная.

— Злые языки, всё сплетни! — заявил Истукан театрально. — Ты только моя.

Кикиморов зарычал, ущипнул Жанну, та игриво засмеялась и они о чём-то болтая, направились в сторону деревни.

Я шла вдоль поля с собранными в корзину подсолнухами. Всегда их любила… Вот только теперь они у меня ассоциировались с дурацкой заколкой Жанны и былого восхищения я уже особенно не испытывала.