Звездный дождь - Елена Белова

Вздрогнув, открывает глаза Син. Как раз вовремя – от огня начинает тлеть кончик его одеяла.

Спускает с постели босые ноги Латка.

Всем им теперь надо понять, что и как делать дальше.

Аранция. Крепость Лицита. Прибежище Ордена Опоры.

– Тир.

Тишина. Темнота за колючими прутьями.

– Тир, эй!

– Пошел вон, орденская крыса, – голос лиддийца еле слышен. Хриплый голос, сорванный. Этого он не лечил…

– Прости, я не хотел. Я тебе помогал, не им.

Цепь еле слышно брякает о камень.

– Убирайся. Завтра и поможешь, – зло цедит темнота. – А сейчас пошел вон.

– Я помогу тебе сбежать, – выдыхает Клод. – Завтра.

За шипастой решеткой прорезается белое пятно – лицо. Запавшие глаза смотрят недоверчиво:

– Повтори.

– Мы сбежим завтра, – хотел бы Клод чувствовать сам ту уверенность, с которой говорил. – Пока на тебе нет ошейника. Ты продержишься день?

Пауза. Лиддиец хочет верить, хочет. Но боится.

– Почему не сегодня? – наконец спрашивает он…

– Мне надо подготовиться. Ты продержишься день? Вот, возьми… в этой бутылочке зелье, которое боль снимает. Глотни утром…

Лиддия. Избушка близ селища Пригорки.

Разобраны смешанные семена, постиран передник, зашита оторванная пуговица… Все дела кончились, а рассвета нет и нет.

Заснуть после страшного сна Латка так и не смогла. Сидела на скамье, глядя на огонек лучины, хваталась за работу, прилечь пыталась. Подходила к окошку, силясь рассмотреть крохотный дворик у лесной хатки. Ей то казалось, что это просто сон, наваждение, то мучило ощущение, что все правда. То мерещился шум за окном – едут, ищут, хотят ошейник нацепить.

Шум…

И правда шум, Судьбина! Сильный ветер, разом утихший, треск и шорох. Что это?

Латка метнулась к двери, потом к лестнице на чердак… Спохватилась, задула лучину, поднялась "на гарище", как звали чердачную комнатку. Выглянула в окошко – и села на ломкие стебли прошлогоднего гороха.

Рассвет уже занимался, над лесом вызолотились первые вершинки и посветлело небо. Свет был, хоть и слабый, и в этом свете…

Судьбиня, да что ж это?

Двор заполнило золотое чешуйчатое тело. Крылья, голова на длинной шее. Дракон?!

Латка зажмурилась и потрясла головой. Нет-нет, упаси, Судьбиня. Драконы – живая смерть, страх огневой, сгинь-пропади… ведь огородик только посадила, цветки вот-вот ростки выбросят…

Мысль об огороде заставила приоткрыть глаза…и потом и вовсе широко раскрыть – двор был пустой. Никаких драконов.

Примерещилось, что ли? Латка на всякий случай сотворила охранительный знак: щепоти пальцев поочередно быстро коснулись лба (чтоб напасть не тронула ум), груди (сохранить здоровье) и живота (чтоб скверна Злиша не задела будущих детей). Нет их пока, но когда-то ж будут?

Попросив благословения богов, девушка уже смелей выглянула в окошко. Никого. Туман слабый по дворику стелется, кутает редкий тын в серую ряднину. И никого. Ни дракона, ни кота, что братик вчера опять притащил. Опять удрал коток? Дымчатый Пушок хозяйку любил, мышей исправно таскал… только чуть что, в селище удирал. Там кошки…

Нет, во дворе правда никого. Примерещилось…

Латка глотнула водицы – уже степлившейся за ночь, но еще вкусной – умылась над кадкой, накинула на рубаху рабочее платье и повязала косынку. Когда на душе смутно, а мысли не дают покоя, то лучше занять руки работой. За делом и мысли другие притекут.

Она толкнула легкую дверь (к зиме надо будет обшить войлоком)… но та почему-то открылась лишь на две ладошки, а дальше застряла. Будто подпер кто с той стороны. Удивленная девушка выглянула за створку… Пусто. Ступила на утоптанный дворик (песком надо бы посыпать), огляделась… и обмерла. Пушок нашелся. Словно скатанное из тумана тельце кота было совсем недалеко, у плетня. Только он почему-то пятился от хозяйки. Выгибал спину, шипел… и пятился, пятился… будто чудище увидал.

Девушка стиснула в ладони кончик косы.

– Дымок, – позвала она отчего-то шепотом. – Дымочка…

Но кот отозвался диким, дурным мявом и одним духом взлетел на дерево. Через секунду он, будто белка, перелетел на второе, потом третье, и все это – не переставая орать.

Не на хозяйку. Куда-то в сторону. Словно видел что-то над ее головой. Или правда видел?

Похолодев, Лата подняла голову.

И увидела глаза.

Темно-золотые, будто златни старые, потемневшие. Такие у котов иногда бывают, у черных – вот такие желтые с чернющими щелками… Только вот каждая щелка-зрачок была размером чуть побольше кота.

Латка не закричала только потому, что голос пропал. От дикости и непонятности – как так, глаза есть, а остальное?

Глаза мигнули. Пропали и появились.

– Не бойся, деяница.

Голос вернулся.

– А? – пискнула Латка.

– Не бойся. Я не злой.

– Да? – плохо соображая, девушка отступила к двери, но та уже успела закрыться. Не успеть. И это, с глазами… оно большое. Очень большое. В домике не спрячешься. А куда? в подпол? Но у нее тут нет подпола. Мысли метались, будто вспугнутые мыши…

– Я не повредил твой дом. И твои цветы… Я прилетел помочь, деяница.

– Кто?

Вряд ли Латка сейчас смогла бы точно сказать, что именно спрашивает: кто такая эта деяница, которой ее обозвали золотые глаза, или кто такие они сами? Но ранний и незваный гость понял ее по-своему. Воздух помутнел. Сначала. Потом в нем затанцевали серебристо-синие искорки, и вылепились в зубчатую горку с орех высотой. "Горка" шевельнула крыльями, убрала свой хвост от латкиных лапотков и склонила к девушке переливчато поблескивающую шею.

– Вот.

Второго явления дракона на своем дворике "деяница" не выдержала. И прислонившись к стене, сползла в беспамятство.

На что похоже беспамятство, в которое, чуть что, падала по обычаю знати старостина жена Петрыся, Латка раньше не знала. Оказывается, как сон, только тяжелый. Просыпаешься и знаешь – что-то плохое случилось, что-то ждет нехорошее…

Что именно, она вспомнила не сразу. Только когда глаза открыла и увидела "нехорошее" рядышком. Дракон не исчез, не растворился. Он все еще был тут. И – Латка на всякий случай потрогала маковку – может, напекло или ударилась… очень уж непонятное ей виделось.

Летучая смерть дразнила кота.

Пушок уже не сидел на дереве – дымчато-серый хвост сердито бил по огуречным грядкам, а сам коток припал к земле и сверкал глазами, нацелившись на растрепанную камышину, которая торчала из драконьей лапы. Пушок был уже не котенком, а солидным мышеловом, но устоять не мог. Вжавшись в песок, кот весь напружился, прижал уши, и вдруг молнией метнулся вперед, целясь в незнакомую добычу. Та подло ускользнула, и обозленный Пушок обиженно заорал, не замечая, что приблизился к дракону уже почти вплотную. Метелка снова легла на землю…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});