Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш (сборник) - Жорж Сименон

Будучи еще молодым, я обшарил от подвала до чердака одну подозрительную гостиницу, заходил в каждую комнатушку и заставал там спящих людей, представавших предо мной во всей своей беззащитности; я рассматривал с лупой их документы и мог сказать почти каждому, что ждет его в будущем.

Во-первых, многие лица уже были мне знакомы. Париж – не такой большой город, и в определенных местах часто встречаешь одних и тех же людей.

Во-вторых, некоторые истории повторяются вплоть до мелочей, одни и те же причины приводят к одним и тем же результатам.

Бедняга, прибывший из Центральной Европы, в течение месяцев или даже лет откладывал деньги, чтобы купить в подпольной конторе своей страны фальшивый паспорт. Он беспрепятственно пересек границу и полагал, что все невзгоды остались позади, но через шесть месяцев или максимум через год он неизбежно попадет в руки полиции.

Более того, мы можем мысленно проследить его путь от границы, просчитать, в каком квартале, в каком ресторане, в какой гостинице этот путь закончится.

Мы знаем, что он попытается раздобыть фальшивое или настоящее удостоверение для работы, и все, что мы должны будем сделать, – это отправиться к очередям, которые каждый день выстраиваются перед многочисленными заводами квартала Жавель.

И с чего нам злиться, в чем упрекать его, если он окажется там, где неминуемо должен был оказаться?

То же самое касается и молоденькой служанки, которая впервые пришла потанцевать под аккордеон. Что мы можем ей посоветовать? Вернуться к своим хозяевам и отныне всячески избегать кавалеров, поражающих внешним лоском?

Это ни к чему не приведет. Она вновь вернется. Мы снова встретим ее на другой танцплощадке, а затем однажды вечером – перед дверью гостиницы близ Центрального рынка или площади Бастилии.

В среднем десять тысяч девушек каждый год проходят этим путем, десять тысяч девушек, покинувших родную деревню и приехавших в Париж, где они устраиваются работать служанками, и им требуется всего несколько месяцев или даже несколько недель, чтобы освоиться в городе.

А чем отличается судьба восемнадцатилетних или двадцатилетних юношей, которые в какой-то момент начинают одеваться особым образом, вести определенный образ жизни и проводить вечера у стоек баров?

Вскоре они станут щеголять новыми костюмами, носками и галстуками из искусственного шелка.

И все они закончат в отделении полиции и будут стыдливо отводить глаза после попытки ограбления или вооруженного нападения, если только не пополнят собой ряды угонщиков машин.

Некоторые приметы никогда не лгут, и в конечном счете именно эти приметы, мельчайшие нюансы поведения мы изучаем, когда проходим службу во всех подразделениях, когда измеряем шагами километры тротуаров, когда карабкаемся с одного этажа на другой, когда проникаем в самые жалкие лачуги и бродим среди толпы.

И поэтому прозвище «кованые ботинки» нисколько не задевает нас; напротив, мы им гордимся.

Мало кто из служащих набережной Орфевр к сорока годам не знает в лицо, к примеру, всех карманников города. Мы даже знаем, где их можно найти в такой-то день, по случаю такой-то церемонии или такого-то торжества.

Также мы знаем, например, что в скором времени наверняка произойдет ограбление ювелирного магазина, а все потому, что специалист по подобным кражам, редко попадавшийся с поличным, испытывает недостаток в деньгах. Он покинул отель на бульваре Осман и перебрался в более скромный отель на площади Республики. Уже две недели он не платил по счетам. Женщина, с которой он живет, устраивает ему сцены и давно не приобретала новых шляпок.

Конечно, мы не можем ходить за ним по пятам – чтобы установить слежку за каждым подозреваемым, не хватит всех полицейских Парижа. Но мы держим руку на пульсе. Агенты, дежурящие на улицах, предупреждены и особенно внимательно следят за ювелирными магазинами.

Известно, как работает грабитель. Известно, что он никогда не изменит своим привычкам.

Разумеется, нам не всегда сопутствует успех. Это было бы слишком замечательно. Порой злоумышленника берут прямо на месте преступления. Порой – после приватной беседы с его подружкой, которой внятно объясняют, что ее будущее будет более безоблачным, если она вовремя проинформирует нас о замыслах грабителя.

В газетах очень много пишут о сведении счетов между бандитами, о том, что на Монмартре или в районе улицы Фонтен ночью звучали револьверные выстрелы. Подобные публикации всегда будоражат воображение публики.

Но именно такие преступления доставляют меньше всего хлопот работникам набережной Орфевр.

Мы знаем почти все о враждующих бандах, нам известно, в каких областях пересекаются их интересы и какие споры между ними возникают. Мы также знаем, кто кого ненавидит и кто на кого затаил обиду.

Одно преступление влечет за собой другое – это как рикошет. В баре на улице Дуэ пристрелили Лучиано? Рано или поздно корсиканцы отомстят. И почти наверняка один из них подкинет нам необходимую информацию.

– Кажется, что-то замышляется против Дэдэ Пошляка. Он это знает и появляется лишь в сопровождении двух громил.

Когда Дэдэ все-таки прикончат, можно почти не сомневаться, что у нас в конторе прозвучит анонимный звонок и нас посвятят во все детали этой истории.

– Одним меньше!

Конечно, мы арестуем виновных, но это не имеет особого значения, потому что эти люди дерутся между собой по причинам, известным лишь им одним, следуя некоему кодексу, который они неукоснительно блюдут.

Именно это имел в виду Сименон, когда во время нашей первой встречи категорически заявил:

– Профессиональные преступники меня не интересуют.

Писатель не знал только одного, но понял это в дальнейшем: мы крайне редко имеем дело с непрофессиональными преступлениями.

Я не говорю об убийствах из ревности, которые по большей части не содержат в себе никакой тайны и являются логическим завершением острейшего кризиса, возникшего в отношениях двух или нескольких людей.

Я также не говорю о поножовщине, которую по субботам или воскресеньям затевают пьяницы в пригородных трущобах Парижа.

Кроме этих происшествий, наиболее распространенными преступлениями считаются убийства двух типов: убийство неизвестной одинокой старушки, совершенное одним или несколькими хулиганами, и убийство проститутки на пустыре.

В первом случае виновнику редко удается ускользнуть от нас. Почти всегда это молодой человек – один из тех, кого я описывал ранее, – который уже несколько месяцев не ходит на завод и желает прослыть «опасным головорезом».

Он уже наметил для себя какой-нибудь табачный киоск, галантерейную лавку или маленький магазинчик на пустынной улице.

Иногда юнец покупает револьвер. Но чаще он довольствуется молотком или разводным ключом.

Почти всегда злоумышленник знаком с будущей жертвой, а в одном случае из десяти несчастная старушка относилась к нему, как к родному сыну.

Он не собирался ее убивать. Он нацепил на лицо платок, чтобы не быть узнанным.

Платок соскользнул, а может, старая женщина принялась кричать.

Он выстрелил. Он ударил. Если уж парень выстрелил, то разрядил всю обойму – первейший признак паники. Если ударил, то нанес десять, двадцать ударов – и не потому что был кровожадным злодеем, как могут подумать многие, а потому что просто обезумел от ужаса.

Наверное, это удивит вас, но когда такой преступник, пытающийся храбриться, предстает перед нами, обычно мы коротко бросаем:

– Идиот!

В редких случаях им удается сохранить голову на плечах. И даже если одному из них улыбнется удача и его судьбой заинтересуется видный адвокат, он все равно получит не менее двадцати лет тюрьмы.

Что касается убийц проституток, то на них мы выходим только чудом. Обычно с такими преступлениями связаны самые долгие, самые безнадежные и самые омерзительные расследования, какие только можно представить.

Все начинается с мешка, который речник совершенно случайно выудил багром из Сены. В мешке почти всегда обнаруживается изуродованное тело. У него может отсутствовать голова, или рука, или ноги.

Проходят недели, прежде чем нам удается идентифицировать погибшую. Обычно речь идет о проститутке не первой молодости, из тех, кто не водит клиентов в гостиницу или в свою комнату, а довольствуется подворотней или темным сквером.

Ее давно не видели на привычном месте, которое с наступлением ночи окутывается тайной и где скользят молчаливые тени.

Те девицы, которые знали убитую проститутку, не желают с нами разговаривать. Когда их допрашивают, они отделываются туманными ответами.

В конечном итоге после упорных поисков нам удается вычислить кое-кого из ее постоянных клиентов. Чаще всего ими оказываются одинокие мужчины, почти отшельники, люди без возраста, оставляющие о себе лишь смутные воспоминания.