Черные бароны или мы служили при Чепичке - Милослав Швандрлик

—То, что вы говорите, — сказал он, — мне не нравится! Театр — это одно, а воинская дисциплина — другое. Я не могу допустить чего? Я не могу допустить, чтобы солдаты шлялись по городу, пьянствовали и волочились за девками! Молчите, Фишер, я знаю, что у вас на уме! Говорите о культуре, а думаете о девках!

— Я не думаю, товарищ лейтенант! — храбро полемизировал Фишер.

— Так! — завращал глазами Гамачек, — Вы думаете, я в армии вторую неделю? Что я не знаю солдат? Что я не знаю, о чем они думают, когда выберутся из казармы? Я могу себе представить, что бы началось, если бы я на ваше предложение повёлся! Я, Фишер, знаю, что говорю!

— Я бы посмотрел на вопрос политически, — сказал лейтенант Троник, — и не был бы однозначно против, если бы товарищи вели себя, как подобает комсомольцам, и установили бы дружеские отношения по мере возможности с комсомолками. В последнее время, к сожалению, слишком широкую огласку получили случаи Шикля и Налезенца, что снизило авторитет нашей роты в глазах гражданской общественности. Если бы нам удалось провести ряд культурных акций…

Дебаты длились полтора часа. Потом Гамачек смягчился и сказал:

— Товарищи! Я вам оказываю великое доверие, которое вы обязаны что? Которое вы обязаны оправдать! Никаких драк в кабаках я не потерплю! От меня ничего не скрыть, я вот, к примеру, получил информацию, что грузчики под видом сверхурочной работы распивают пиво в пивной»У круглой бабы»! Я им эти безобразия что? Я им эти безобразия прикрою! А вам прикрою театр, если обнаружится какой‑нибудь обман! Я вам разрешаю культурно провести время, но запрещаю топтать доброе имя нашей армии. Если будете вести себя прилично, можете рассчитывать на мою поддержку. Если не оправдаете моего доверия, пойдёте куда? Пойдёте на губу! Товарищи, можете идти!

Таким образом, главное препятствие было преодолено, и Фишер немедленно взялся за организацию театрального кружка.

Едва разнеслась новость, что в Яновицах организуют театр, в роте объявилось множество желающих поучаствовать. На роли претендовали кулак Вата, амнестированный диктор»Свободной Европы»Никль, бывший участник Иностранного легиона Галеш и целый ряд выдающихся преступных элементов, включая рядового Чутку, который после побега из исправительной колонии пытался изнасиловать пенсионерку.

Лейтенант Троник, впрочем, большую часть адептов актёрского мастерства ликвидировал одним росчерком пера.«Яновицкой общественности», — сказал он Кефалину, — «не нужно, чтобы ей несли просвещение кулаки и диверсанты! Также недопустимы товарищи, которые имеют за собой ряд имущественных преступлений! Не исключено, что культурную деятельность они используют для прикрытия какого‑нибудь грабежа, чем создадут новые неприятности для части. Это мы должны предупредить! Далее необходимо тщательно обдумать, стоит ли позволить подобную деятельность женатым товарищам! Если бы возникли чувственные отношения между таким товарищем и комсомолкой, это могло бы привести к беременности и разрушению семьи. Мы этого допустить не можем! Те, кто будут допущены к театральной деятельности, должны быть образцовыми представителями нашей народно–демократической армии! Необходимо чувство меры, сознательность и образцовое поведение! Вот так надо к этому подходить!»

Через сети замполитовых требований прошли Кефалин, Покорный, Черник, Сайдль, Витек, и, разумеется, младший сержант Фишер.

— А как же Ясанек, товарищи! — спохватился лейтенант, — Он комсомолец, мыслит политически, и как редактор, близок к искусству. Не стоило бы его включить?

Все остолбенели, поскольку вся рота знала, что где прошёл Ясанек, там семь лет трава не ростёт. К счастью, Чернику в голову вовремя пришла спасительная мысль.

— Ясанек хоть и комсомолец, — произнёс он предостерегающе, — но с другой стороны — эротоман! Вспомните, товарищ лейтенант, про то позорище с Андулой! Мы не можем так рисковать!

Лейтенант, хотя и неохотно, признал его правоту.

— Эти низменные инстинкты, — вздохнул он горестно, — нам принесли уже порядком неприятностей! Очень грустно, что им подвержены и комсомольцы, которые против них теоретически вооружены! Нам предстоит ещё много битв с буржуазными пережитками, товарищи!

Потом состоялся бой за название пьесы. Лейтенант, как драматург, придерживался мнения, что надо ставить произведение советское, или, по крайней мере, про строителей. Кефалин с Черником настаивали на классике.

— Армия должна быть связана с современностью, — твердил Троник, размахивая руками, — и должна выработать по отношению к ней правильную позицию! Людям необходимо утвердиться в социалистических убеждениях, которые постоянно подрываются идеологическими диверсиями с Запада! Помочь колеблющимся и укрепить веру во всех остальных — вот в чём наша обязанность!

— Советские и современные постановки подразумевают современную сцену, — объяснял Кефалин, — с соответствующей сценической техникой. В них обычно много действующих лиц, так что нам придётся принимать в труппу новых членов, против которых есть кадровые возражения. Если бы нам пришлось играть спектакль, в котором восемнадцать или двадцать действий, шестьдесят действующих лиц, а на сцене»Аврора»или броненосец»Потёмкин», то я, хоть убей, не знаю, как его поставить!

После изматывающей, но плодотворной дискуссии всё же победила классика, и вскоре была выбрана комедия Мольера»Жорж Данден или Одураченный супруг».

Теперь дело было за тем, чтобы договориться с какими‑нибудь симпатичными девушками и подобрать помещение для репетиций. В Яновицах театра уже давно не было, точнее говоря, он исчез с распадом общества»Сокол». Последние следы вели к пани учительнице на пенсии. Фишер и Кефалин отправились к ней, и пожилая пани приняла их очень благожелательно. Однако, к их культурным устремлениям отнеслась даже с большим скепсисом, чем лейтенант Гамачек.

— Ах, молодёжь, молодёжь, — щебетала она, покачивая головой, — ведь мы же в маленьком городке! Тут все друг друга знают, и девушки должны заботиться о своём добром имени! Я знаю, вам нелегко, вы ведь эти политически неблагонадёжные! У вас служит мой племянник, его отец держал большую красильню в Оломоуце. Поверьте мне, молодые люди, мне вас очень жаль, но я вам ничего посоветовать не могу. Разве что вы бы потом на этих девушках женились!

Такое решение Кефалина не устраивало. Кроме того, не приходилось надеяться, что на нечто подобное согласился бы Покорный. Променять Хеленку из Гостивар на суетные утехи — с его принципиальностью на это нечего было и рассчитывать.

— А каких‑нибудь легкомысленных девиц здесь нет? — спросил Фишер, — Мы, в принципе, не настаиваем на добром имени и моральном облике!

Пани учительница нахмурилась. Такие слова ей были не по душе.

— Яновицы — приличный город, — сказала она уже не так приветливо, — и именно потому, что здесь никогда не было военного гарнизона. Возможно, мы тут старомодны, но это так. Каждый старается свою дочь прилично воспитать и уберечь от дурной славы. Девицы, о которых вы говорите, у нас бы не ужились.

— Театральное представление — это не обязательно развлечение сомнительного свойства, — прервал её Кефалин, — оно может быть и значительным общественно–культурным событием.

— Какое ещё культурно–общественное событие, — махнула рукой пани учительница, — вы солдаты, а это говорит само за себя! Разве вы можете обеспечить какой‑нибудь общественный уровень? Мальчики, мальчики! По–хорошему вам советую, бросьте это дело! Вы напрасно теряете время! Если бы какая‑нибудь девчушка и согласилась, и захотела бы с вами выступать на публике, её родители в любом случае ей этого не позволят!

Не оставалось ничего, кроме как уйти несолоно хлебавши, по крайней мере, на этот раз. Впрочем, Кефалин и Фишер сразу поняли, что пани учительница немного переоценила свой ненаглядный городок. Местные девушки не только не разбегались перед солдатами, но и охотно останавливались переброситься словечком. Слово за слово, и Кефалин мог вопреки пессимистическим пророчествам ангажировать в»Одураченного супруга»трёх красавиц, заинтересовавшихся культурой.

— Я очень удивлена, — сказала чуть позже пани учительница, — и всё ещё не могу поверить! Ведь речь идёт о девушках из приличных семей! Всего четыре–пять лет назад это вызвало бы всеобщее порицание! Ну, теперь чего только не делается!

Она отошла к секретеру за ключиком от зала.

— Желаю вам, — улыбнулась она примирительно, — чтобы представление вам удалось. Но эти девушки — у меня просто не идёт из головы!

В субботу и в воскресенье солдаты, которые высоко перевыполняли план, содержали личные вещи в порядке и не возбуждали антипатии начальства, получали увольнительные. В Яновицах или в Стражове танцев по большей части не было, поэтом уездили в Клатовы, хотя это было строжайше запрещено.