Фемистокл - Виктор Поротников

Фемистокл, впервые оказавшийся на заседании синедриона, сразу почувствовал, что тон здесь задают спартанцы. Союзники их соглашаются во всем, а недовольные, которых меньшинство, мрачно помалкивают, ибо при любом голосовании покорное спартанцам большинство неизменно одерживает верх.

В первый день заседания глава спартанского посольства Эвенет, сын Карена, провёл через голосование следующее постановление. Из него следовало, что всякий эллинский город, покорившийся персидскому царю, но не вынужденный к этому необходимостью, в случае победы союзников над варварами должен понести суровую кару: всё его имущество подлежало разграблению. Причём десятая часть должна была поступить в храм Аполлона Дельфийского.

Против эллинов-предателей Эвенет предложил синедриону заключить освящённый жертвоприношением и клятвой союзный договор. Договор этот гласил: пособников персидского царя, вольных и невольных, должно убить или обратить в пожизненное рабство, а их собственность отнять. Всех близких родственников предателей мужского и женского пола также следовало обратить в рабство без права выкупа на волю.

На этом заседание было закончено, поскольку Эвенет настоял на немедленной процедуре жертвоприношения и принесения клятвы. Все члены синедриона отправились к жертвеннику Палемона[80], находившемуся в священной ограде святилища Посейдона. Текст клятвы Эвенет привёз из Спарты и зачитал перед тем, как распустить высокое собрание.

Эвенет первым подошёл к жертвеннику и положил ладонь на окровавленные печень и сердце только что заколотого быка. Произнося по памяти слова клятвы, Эвенет был торжественно спокоен. Его прямая спина, широко развёрнутые плечи, укрытые длинным красным плащом, суровый взгляд, устремлённый прямо перед собой, говорили о том, что смысл данной клятвы воспринимается не просто как руководство к действию, но как некий высший постулат, призванный перед лицом богов отмежевать дурных людей от хороших. Эвенет не просто произносил клятву в присутствии жрецов и членов синедриона, он, можно сказать, трактовал закон существования людей и государств в условиях открытой вражды между эллинами и варварами.

Фемистокл не смог сдержать усмешку и прикрыл рот рукой, делая вид, что поглаживает усы.

«Дай лакедемонянам волю, они всю Элладу заставили бы принести клятву на верность Лакедемону! - думал он. - Неужели в Спарте всерьёз полагают такими вот клятвами и постановлениями запугать эллинские государства, уже давшие персам землю и воду? Неужели спартанцы рассчитывают угрозами привлечь в Коринфский союз тех же долопов и малийцев, у которых нет ни сильного войска, ни флота, или фиванцев, которые всегда действуют по своему усмотрению, так как достаточно сильны, чтобы противостоять даже самим спартанцам? Все эти клятвы полная чушь! В Коринфский союз нужно привлекать не угрозами, а обещанием безопасности в случае персидского вторжения. Только так, а не иначе!»

Фемистокл демонстративно приблизился к самым последним из всех членов синедриона. Он без возражений пропускал вперёд себя представителей пелопоннесских городов, видя, как тем не терпится выказать своё рвение перед председателем синедриона.

Со многими Эвенет был знаком лично: кто-то - друг, кто-то чем-то обязан.

По протоколу первыми должны были приносить клятву представители Спарты, Коринфа и Афин, ибо мощь Коринфской лиги зиждилась прежде всего на военной силе трёх этих государств. Однако Фемистокл махнул рукой на протокол, желая таким образом показать Эвенету, что тот может помыкать своими пелопоннесскими союзниками, но не Афинами.

По лицу последнего было видно, что подобная демонстрация пришлась ему не по душе.

На пиру, организованном властями Коринфа для всех членов синедриона, Фемистокл оказался с Эвенетом за одним столом. Третьим за этим же столом возлежал коринфский аристократ Адимант, сын Окита.

Как выяснилось позднее, Эвенет сам пожелал познакомиться поближе со знаменитым любимцем афинского демоса.

Он первым заговорил с Фемистоклом.

- Мне показалось, сын Неокла, что моё предложение не щадить предателей Эллады не нашло в тебе должного сочувствия? - спросил спартанец, отщипывая ягоды с грозди винограда.

При этом Эвенет пристально разглядывал соседа, словно стараясь постичь его потаённые мысли.

- Тебе не показалось, друг-лаконец, - сказал Фемистокл, ломая румяную лепёшку. - Я действительно не в восторге от подобных клятв и договоров. Как часто мы порой, не настигнув истинных виновных, караем невинных. Мстим не тем, кто заслуживает мести, но несчастным, подвернувшимся под горячую руку.

- Я тебя не понимаю, - озадаченно проговорил Эвенет. - Разве изменники не заслуживают суровой кары?

- Я тебе отвечу, друг мой, - жуя лепёшку, продолжил Фемистокл. - Мы создали военный союз государств для войны с персами, куда вошли два десятка городов из Пелопоннеса и Срединной Эллады. А теперь подумай и скажи мне, почему ни один из городов в Северной Греции к нам не присоединился? Неужели на севере Эллады живут одни изменники?

Эвенет переглянулся с Адимантом. Тот воспринял взгляд спартанца, как призыв о помощи, поэтому тоже вступил в разговор.

- Племена Фессалии более озабочены собственной безопасностью, нежели свободой Эллады, - заговорил Адимант, подкладывая себе под локоть мягкую подушку. - Фессалийцы понимают, что войско Коринфского союза вряд ли пойдёт на север Греции, чтобы сражаться за них против полчищ персидского царя, если война с варварами всё-таки начнётся. Сами же фессалийцы против персов выстоять не смогут. Вот почему тамошние правители дают персам землю и воду, загодя желая расположить Ксеркса.

- Верно подмечено, Адимант! - Фемистокл поднял чашу с вином. - Твоё здоровье!

Сделав несколько глотков, он опять обратился к Эвенету:

- Ответь мне, Эвенет, вправе ли мы считать фессалийцев предателями, если собственных сил, чтобы остановить персов, у них нет, а помощи им ждать неоткуда? Погибнуть с честью фессалийцы и их соседи не считают нужным, ведь у них нет лаконского воспитания. К тому же им дороги, как и всем людям, жены и дети, которые неминуемо окажутся в рабстве у варваров после доблестной гибели мужчин в битве. Имеет ли смысл вообще употреблять слово «измена» там, где скорее годится слово «неизбежность»?

- Ты это утверждаешь или спрашиваешь?

- Спрашиваю.

- Какие могут быть сомнения и отговорки, когда не какому-то отдельному эллинскому городу грозит опасность от персидского царя, но всей Элладе. - Эвенет, позабыл про еду и питье. - Вот о чём идёт речь! Коринфский союз был создан год назад. Самые дальновидные люди в Спарте, Коринфе и Афинах ещё тогда призывали все эллинские племена, и фессалийцев в том числе, объединиться в симмахию[81]. Если вся Эллада соберёт воедино свои войска и флот, то никакой Ксеркс нас не сможет одолеть!

Переполняемый грозным пылом, Эвенет стукнул по столу кулаком, так что задребезжала серебряная посуда.

Фемистокл и Адимант быстро отстранились, дабы брызги красного виноградного вина из опрокинувшейся чаши не попали на их нарядные гиматии.

- Прошёл целый год, даже больше, - продолжил пылкий Эвенет. - И что мы видим?

- Что мы видим? - как эхо повторил Фемистокл.

- А то, что угроза персидского нашествия оправдалась. Но даже ввиду этой угрозы эллинские государства так и не смогли объединиться, - с гневом и горечью произнёс Эвенет. - Ну ладно, аргосцы питают к Лакедемону неистребимую вражду, а фиванцы не желают примирения с Афинами. Но что помешало фессалийцам, магнетам, перребам и фтиотийским ахейцам вступить в Коринфский союз?

- Правители и знать этих племён не верят в победу над Ксерксом, - ответил Адимант, хотя вопрос предназначался не ему.

- Значит, мы должны причислить их к изменникам. Так, что ли? - задумчиво промолвил Фемистокл.

- А что остаётся делать? - пожал плечами Адимант. - Кто не с нами, тот против нас!

- Иной раз нежелание сражаться тянет на измену, а тем более намерение отсидеться в стороне, - угрюмо сказал Эвенет.

- Ну а если вдруг какой-то из фессалийских городов пожелает вступить в Коринфскую лигу и граждане этого города будут полны решимости сражаться с персами, что скажут на это в Спарте? - Фемистокл пытливо взглянул на Эвенета. - Поможет ли войско Коринфского союза этому далёкому от Пелопоннеса городу, если ему будет угрожать враг?

- По-моему, это бессмысленно, - опять подал голос Адимант. - Наше войско на фессалийских равнинах окажется в западне! Бесчисленные полчища варваров просто раздавят нас! Самое надёжное - это встретить персов здесь, на Истме.

- То есть как на Истме? - изумлённо переспросил Фемистокл.