И.Н.Ф.Е.Р.Н.О. Ад начинается на Земле (СИ) - ДЕНИСЕНКО КИРИЛЛ

– Скотт! – из аэрокорабля прокричала Су Язе Янг, склонившаяся над «пропастью»; она поднялась, закрыла люк и, маневрируя, развернулась. Дисплей радара выявил на черном красный объект. – Чертовщина какая-то! – объект двигался, быстро приближаясь к красной точке – Скотту Ринтеру. – Держись. Что же ты увидел…

Истребители, пронзая воздух, оставляли вихри дыма; огромный вертолет десанта особого назначения наплыл тенью на Скотта Ринтера.

– Серж! Ставр! Поехали, – командир в серой экипировке стряхнул пепел с сигары.

– 3! 2! 1! – прыжок, они зависли над Скоттом Ринтером. – Сеть!

Из двух ружей вырвались разворачивающиеся комки полуметаллических сетей. Скотт, как оса в западне, камнем начал падать.

– Упаковали летуна, – довольно хмыкнул командир.

Инфернально Скотт Ринтер был слаб, а физически утомлен. Сеть сдавливала, разряды тока пронзали тело. Образ Амика – мифического царя бебриков в Вифинии, сына Посейдона, вызывавшего всех чужеземцев, прибывавших в его страну, помериться силой в кулачном бою, где он и убивал их; был убит в схватке с одержавшим над ним победу Полидевком – воскрес в памяти вместе с печальным привкусом разлившейся горечи.

Бойцы особого назначения, выпрыгнув на сеть с пленником, зацепили ее крюком, прикрепленным к малому пистолету. Ставр развернулся и выстрелил в дно вертолета магнитной пластиной – «кокон» повис.

Скотт Ринтер, подтянув руку к лицу, просунул два пальца через ячейку сети и захватил челюсть повисшего рядом десантника, большим пальцем пропоров подбородок. Разряды побежали по металлическим элементам сети, вызвав крик и пленника, и Сержа. 3ашищенное костюмом тело забилось в конвульсиях через лицо проходящим током. Зрачки разорвались, а неполадки костюма замкнули нанобатареи сети, разорванной Скоттом, взметнув ринувшегося на запалившего из полуавтоматического пистолета десантника, активировавшего реактивное крепление.

– Черт тебя дери, – процедил командир и, перекинув во рту сигару с одной на другую сторону, схватив ружье с сетью, выпрыгнул с ругательствами. От ветра заложило уши.

Кольт блеснул в руке Скотта Ринтера, тяжелые пули полетели в грудную клетку десантника, захрипевшего, но убереженного наноэкипировкой.

Аэрокорабль, не будучи оснащенным орудиями, беспомощно завис, Су Янг чертыхалась, ощущая горечь от невозможности что-либо предпринять.

Командир отряда, выпуская клубки дыма, с улыбкой, обезобразившей его лицо, выпустил сеть, от которой «цель» увернулась и схватила его за плечо, на что он отреагировал отчаянными ударами по лицу.

– Получай, тварь! Мало? Отведай еще, выродок! – из проломленной переносицы брызнула кровь. – Больно, да? Тварь, за Сержа ответишь! Не для того он прошел фронт, чтобы погибнуть от такой мерзости, как ты! На! На! Тварь! – он бил с остервенением, а из глаз лились слезы, пропитывая рыжие усы. – Он был лучшим. Он должен был жить! Получай! Тварь!

Их взгляды встретились, – горько воззревший Скотт Ринтер проник в глубины его души; вся жизнь открытой книгой предстала, отражая тошнотворными красками боль смерти и ликование победы, обагренной кровью, излучающей дурной запах сгнивающей плоти, исполненной звуков хруста костей и канувшими в Лету взываниями пощады, запнувшимися на полуслове и сокрушившимися о стены жестокосердия. Крылья – черные и мрачные – и солнце, окаймлявшее нимбом голову Скотта Ринтера и лицо – зажившее, впитавшее кровь, явили осознание мистического величия сего существа, внемлющего чуждой ему боли, сострадающего и одновременно разжавшего руку и застывшего в поднебесье, только взглядом провожая падение того, кто проклинал, а теперь умиленно смотрел.

– Н-Е-Т! – воскликнул Ставр.

Из «вертушки» выпрыгнули четверо десантников; трое, активировав реактивные ранцы, стреляли в Скотта Ринтера, четвертый достиг командира и закрепил перед собой; тот очнулся, как от гипноза, и выругался.

Небо оросилось кровью – Скотт Ринтер, схватив десантника, ткнул его голову в один из громадных пропеллеров. Наконец залпы сетей, ложащихся слоями, обездвижили его; тело было закинуто в вертолет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Су Азе Янг, пересилив себя, задействовав полную мощь двигателя, растворилась вдали.

– Хорошо сработано, – процедил командир Крейц. – Летун, ты в отключке? Любишь кровь, да? Ничего, как доставим по месту, так исполосуют тебя. Все в порядке? Не думал, что как муха угодишь к нам? Да? Милый ты наш «Другой», – он повернулся. – Взять выше!

Глава 7

Роскошь и перегар

Департамент. 6.15 утра. Телефоны разрываются; разгоряченные трубки кладутся вспотевшими руками и, не успев опуститься, поднимаются, несясь ввысь, – к разгоряченным, вспотевшим лицам. Из-за хромированной двери прозрачного кабинета директора отдела расследования психологического поведения человека вырывается натужный и хриплый крик. Детектив открыл дверь и оперся пошатывающимся телом о косяк. Директор из черного стал лиловатого оттенка и прокричал в трубку, оттянутую от уха:

– Да это я хер положу на вашу контору! Поняли? Мой поувесистей вашего будет! – с грохотом бросил телефонную трубку и, повернувшись к Артуру, спокойным голосом произнес: – Ну шлюшки голимые, так ведь же, – выругался директор. – Правильно я понимаю, детектив?

– Моей маме было бы неприятно узнать, что я ругаюсь по матушке…

– Да. Мамы. К мамам надо прислушиваться, – он извлек клетчатый платочек, свернутый в треугольник, и вытер взмокший лоб. – Но как меня задалбали эти головоломы! Так еще нашей юстицией зады свои крошечные подтирают. А это мы! – он снова закричал, указывая пальцем на себя, а затем на свой кабинет. – Это мы с фекалиями общества боремся! Я прав? Прав же я, детектив?!

– Гребаный мир несправедлив, – скучающе произнес Артур.

– А кто о сраной справедливости говорит? Нам не нужна справедливость. Тут мы геморрой наживаем, добиваясь порядка в обществе! А порядок никогда не был справедливым, и помри мы все – не станет справедливей ни на йоту! Правильно говорю, детектив? – молчание в ответ. – Правильно! Кстати, как вы, детектив? Чем вас накачали?

– Выписался.

– Хм. Понимаю. Чертовски вас понимаю!

Директор обогнул заваленный кипами папок с делами стол, переключил у окна выпуклую кнопку. Стекло залило ртутным блеском. Извлек из пиджака серебристую фляжку, разлив в металлические колпачки прозрачную жидкость.

– Со вчерашнего вечера ни крошки в рот не брал и всю ночь тут просидел за… К чертям их всех! Держи! Ффух! Ох! Ну и дрянь. Но мозги с желудком на пару прочищает на славу.

– Что это за жидкость?

– Водка! С черного рынка якудз. Гребаные узкоглазые и эту хрень раздобыли и припрятали из анналов прошлого.

– Да, – морщась. – А тепло изнутри начинает растекаться. Еще по одной?

– В шесть утра и не евши? Черт с тобой! Ладно, еще по одной.

– Голубые… – выпивая залпом.

– А?

– Голубые. У якудз, в отличие от наших, голубые, подобно небу. Такое в упадке истории и апогей кризиса рисовалось в уме людей. Изголодавшихся людей. Яркие краски. С их дурацкими перегорающими лампочками в красных обрамлениях, бумажных фонариках, переполненные съестным и необходимым в быту. Голубые. Крошечные и одновременно необъятные. Красота. А также ужас.

– Детектив, можно вас попросить об одном одолжении?

– Да?

Директор отдела со спокойного тона перешел на резкий крик.

– Так нализавшись, не припирайся сюда! Ладно… Что у тебя? Чем старика потешишь?

– Код. Желтый уровень неактуален.

– Голубчик, вам что, крас-с-ный допуск открыть? Фигушки! У меня оранжевый дозволен только!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Мясник, – коротко сказал Артур.

– Хм. – Директор кашлянул и пригубил из забулькавшей фляги. – Лопни мой анус, но некомпетентно требовать…

– Нет?

– Детектив, вы же знаете, должны знать: в нашем департаменте красный уровень только у… – он указал пальцем вверх.

– Ясно, – Артур распахнул дверь и вышел. – Как всегда. Прогресс обеспечивают радикальные меры. Трусы. Конечно, легко говорить: сажай, мы тебе руки развязали, полнота действий… Дерьмо! Мясника такими способами не возьмешь. Годы потребуются и не возымеют смыла, понапрасну сгинув.