И.Н.Ф.Е.Р.Н.О. Ад начинается на Земле (СИ) - ДЕНИСЕНКО КИРИЛЛ

– Господи, как холодно. – Артур переместился на край койки и сел. – Кто открыл окно…

Он поднялся и обратил внимание на опрокинутый стул.

«Здесь кто-то был. Но почему стул? Ножка сломана. Нечто приблизилось ко мне, и что-то заставило это отпрянуть от меня, от сего стул был, скорее всего, столкнут спиной – оттого что нечто попятилось и упало, обломив головой ножку стула, а затем, спохватившись, что раздался шум, покинуло комнату, выпрыгнув через окно. Но так никто и не заходил, иначе, иначе…»

– Хм. Не нравится мне это. Нечистое происходит. У меня предчувствие затхлости…

Детектив осторожно приоткрыл дверь и выглянул: освещенные пустые коридоры. Он шел босиком, не покидало чувство тревоги. Ныло сердце. Кружилась голова.

Вдалеке послышалось механическое жужжание. Артур остановился, постоял. Стихло. Ноги зазябли. Вспомнился детдом. Там царил сущий ад, властвовало подлинное воплощение коррумпированности и лжи. Теперь и не верится, как он не оказался среди числа продававшихся педофилам и прочим извращенцам воспитателями и начальством детей. Свернув направо, от испуга и неожиданности застыл – перед ним был в инвалидном кресле тот мальчик, смотревший снизу вверх косоватыми, несимметрично расположенными глазищами на склоненной к плечу голове. Страх окутал душу. Тело зазнобило. У уголков губ ребенка появилась с не парализованной стороны легкая улыбка. Пальцы нависшей над управлением деформированной ладони надавили, и коляска проехала мимо отпрянувшего Артура и скрылась за поворотом.

Долго стоял, тяжело дыша.

…Детектив, облачившись в свою одежду, удалялся, подняв воротник. Щуря глаза от усиливающегося промозглого ветра.

Благо сигареты были на месте. Прикрывая ладонью огонь, он закурил. Пройдя достаточно долго и выкурив четыре сигареты подряд, он заметил бар. Зашел. Стоял грохот дикой музыки и гул пьяных голосов. Освещение оставляло желать лучшего.

Бар «Райские утехи» был погружен в сумрак, скрывавший отвратительные рожи пьянчуг, уличных бандитов и напомаженных, пронизанных вонью дешевой выпивки, курева и пота шлюх.

У барменской стойки Артур взял бутылку виски, немедленно приложившись к горловине. Пил он эту обжигающую горечь невероятно быстро, огромными глотками, как будто воду. Изголодавшийся желудок запротестовал. Оторвавшись от бутылки, Артур сморщился.

– Что за дрянь?

Бармен нетрадиционной ориентации оскалился в отвратительной улыбке.

– Детектив, не думала, что вы ходите по таким местам, – раздался мягкий и чарующий голос справа.

Артур Кинг повернул голову: прекрасная женщина со смуглым оттенком кожи, белоснежными зубами, естественными ярко-алыми губами, длинными, до пояса, черными вьющимися волосами. В кожаной куртке поверх черной майки, заправленной в синие измятые джинсы с грубым коричневым ремнем. Страстно взирала на него.

Сцена на кладбище всплыла в памяти отчетливой картинкой. Надменное полнолуние… Ненормальные готы… Схваченные дети и… чертова ведьма, скорее, девственница, уготовленная сатане. Сидевшая теперь вплотную. Развернувшись к нему. Пожирая похотливыми и одновременно обаятельными глазами.

– Детектив… Я приходила к вам.

Ее черная фигура, прокравшись по коридору в палату, склонилась над спящим Артуром и страстно припала в поцелуе горячими губами, а затем, положа ладонь на небритое лицо, долго всматривалась, пока во сне детектив не произнес имя женщины. Она отпрянула. Споткнулась об стул. И, скорчив лицо в злости, бездумно спрыгнула через окно. Спаслась, упав на балкончик, прилегавший к третьему этажу.

– Я хочу вас, – продолжала она. – Я истекаю от возбуждения.

С этими словами схватила его ладонь и просунула себе в джинсы. Артур ощутил горячую плоть и влагу. Поднял взгляд. Он отнял руку, взял бутылку и вышел, оставив позади ошеломленные, а затем гневные глаза.

Заря. Красная, обволакивающая сероватую синеву медным светом, расползающимся по небу, искрилась лучами, окаймлявшими небоскребы корпораций и государственные, трещавшие от громоздкости строения, и человека, покорителя мира, искусного истребителя, вооруженного белилами прогресса, злосчастного прогресса, так преобразившего первозданную планету. Человека, которого клеймить постыдно. Ибо человек продукт мира и эволюционирующая махина из набора белков, индивид и субъект, разрушительная деятельность которого соперничает со стихиями, изначально вершащими чудные замыслы преображения земли, как то: извергавшиеся вулканы, смерчи, потопления, молниевые пожарища. Как много, как неисчислимо соратников, показывающих силу, с которой сравняться желает сей малейший. Низведя нечто в ничто разрушительным человеческим потенциалом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Детектив, стоя на тротуаре около пересекающего реку моста, долго смотрел на зарево. И золотистая рябь стремительного течения колола глаза. Глоток за глотком виски, резкий вздох и… идти. Сигарета, движение пальцев, вспыхнувший огонь, дым изо рта.

– Интересно, умирая… буду смеяться? – грустная улыбка, выпущенные клубы дыма. – Жизнь, как сигарета: живешь, вдыхаешь, надеешься на значительность, на удачу, а в ответ на боль и старания только едкий дым разочарования, ранящий душу и рассеивающийся, равно прошлому. Вот и символика. Афоризм. Хм. Только не смешно, – вспомнилось, как однажды составлял психологический портрет одного человека, говорившего, вольготно развалившись на стуле: «Человека предназначение – бороться с Богом». – Забавно. Жизнь не гребаный ринг и сильнейший шмали не будет размалевывать морду. Сильный подождет пока она сама, о тупость поскользнувшись, убьется о стену злости… Рано или поздно жаждущий крови напьется. Возносящий меч уткнется в теплую плоть. И… оледенение, сковывая душу, развевая туман, явит, что своею кровью насыщен. Своею плотью поплатился. И кровь, что желал, хлещет ручьем и тепло оставляет бренное тело… Тяжело. – Артур потер лицо и, припав к горлышку, допил остаток виски. Тело размякло, перед глаза все плыло, выпивка затуманила разум и поток мысли частично застывал мимолетно в мозгу, частично материализовался в речи. – О-яма… Бехериты… Говорил же… А что, верю ли я себе? Живу, живу, как отблеск прошлого, которого нет. И… не верю в которое. Как я себе гнусен! Именно в моменты отчаяния, борьбы, живой я, настоящий! Кто ж тебя запер… Клетка разума. Сорок три года и… Вера угасла! Конец близок.

Артур остановился, вытянул пистолет, приложился к бутылке, обнаружив, что выпито все, с негодованием уставился на неё, а затем отбросил в сторону.

Взвел курок. Уткнул ствол в висок. Вздохнул и произнес:

– Мама, прости…

Слова застряли в горле. Сперло дыхание. Артур, судорожно смотря перед собой, отнял дуло от головы и, вытянув руку, бросил взгляд на пистолет. Холодно блеснул бесчувственный металл. Он смотрел, и ему становилось страшно. Испуг, ужас обуяли, выступил пот, а пистолет лежал на ладони, беспристрастный к окружающему.

– Господи, что я творю! Боже милостивый, что со мною!

Глава 6

Ловля мух

Скалы. 3ловонные болота, остров смерти, сокрытый в туманах, в забвение канувший, проклятый, вызволенный из недр Ада. Извечная обитель потомственных чернокнижников. Иных мир. И Скотт Ринтер, едино он, руководимый Судьбоносным роком, обреченный от рождения Оком Зверя владеть, прибыл, вступил на иссушенную землю пресечь Зло, вызволив гнев; и погибнуть, отрекшись от предназначения.

– Летучая мышь запечатлела на камеру остров. Иные жаждали заполучить меня. Гораздо сложнее будет все, чем я подразумевал. Долгие годы я тщился обнаружить проклятую обитель; и только сейчас животное, погибая, приводит меня сюда. Остров ожидал, надеялся, терпел и дождался, ноги мои вступили… Су Азе Янг, нас погребут, заживо съедят; мы не идем навстречу смерти, мы уязвлены от рождения смертью. Страх, как сталь, бурлит по жилам, но силой доблестного стремления выкуем его в грандиозное орудие победы. Да-а, да! – он часто задышал, развел руки и поднял голову к заволоченному туманом небу, громко прокричав:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})