Соединенные Штаты в период Реконструкции и Позолоченного века, 1865-1896 гг - Unknown Author
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рыцари не смогли заручиться такой же поддержкой общества, как в 1885 году. От того, как общество, местное правительство и власти штата выступили на стороне компании или на стороне рабочих, часто зависела судьба забастовки. В забастовках 1885 года власти штатов в основном сохраняли нейтралитет, а когда местные власти вмешивались, они часто выступали на стороне забастовщиков. В любой крупной забастовке критические решения принимались рано. Позволит ли местная полиция работодателям вооружить "скабрезников" - термин, образованный от старого английского слова "шлюха" и применявшийся к забастовщикам, - или привлечь вооруженную охрану, обычно нанятую детективным агентством Пинкертона, для защиты своей собственности и нанятых ими рабочих? Или же они разоружат пинкертонов и отщепенцев и назначат бастующих рабочих для поддержания порядка? Решение зависело от того, занимают ли рабочие и сочувствующие им лица местные органы власти. Ненависть к "монополии" пересекала классовые границы и часто ставила местных чиновников на сторону местных жителей. Аналогичные соображения действовали и на уровне штатов.41
В 1886 году бизнесмены Среднего Запада обычно выступали против рабочих, но не из симпатии к корпорациям. В Цинциннати, например, бизнесмены выступали против профсоюзов, даже отрицая существование классов. Они апеллировали к переосмысленному республиканизму, который подчеркивал гражданственность, общественное благосостояние и хорошее правительство таким образом, что эти вещи были идентичны их интересам. Рыцарям нужно было противостоять таким формулировкам, но, не доверяя прессе, они не предоставили общественности свою версию истории, что позволило Гулду выстроить повествование о забастовке. Агрессивность профсоюза и неспособность дать убедительное объяснение забастовке не превратили бизнесменов из маленьких городков в сторонников Гулда, но сделали их менее склонными поддерживать забастовщиков, тем более что забастовка отрезала их от торговли. Они воспринимали и рыцарей, и железную дорогу как мощные внешние организации, нарушающие местную жизнь.42
Суды переломили ход забастовки на Юго-Западе. В Техасе суд, контролирующий управление компанией Texas and Pacific, признал забастовку незаконной и разрешил использовать федеральных маршалов для ее подавления. Еще более неожиданно в середине марта федеральные суды штата Миссури вынесли запрет на участие в забастовке, предписав им покинуть железнодорожные территории. Это вывело конфликт на улицы. Гулд и его железные дороги смогли собрать деньги, оружие и адвокатов, а рыцари - нет.43
Сочетание вооруженных людей, служащих на железных дорогах, и разъяренных забастовщиков и их сторонников, которые были полны решимости продолжать забастовку и остановить поезда, оказалось смертельно опасным. Многие забастовщики отстаивали право людей на труд и полагались на убеждение, чтобы остановить их, но другие считали, что только общинное насилие может противостоять насилию железных дорог, их помощников и стрелков. Забастовщики полагались на силу численности, чтобы запугать бастующих, но, столкнувшись с запретами и присутствием вооруженной охраны, некоторые перешли к поджогам, выводу из строя поездов и забиванию камнями экипажей. К концу марта 1886 года бои разгорелись в Форт-Уорте, Сент-Луисе и Ист-Сент-Луисе, штат Иллинойс. Противники изображали забастовщиков как опасные толпы; забастовщики указывали на вооруженных стрелков, которые стреляли в толпы, содержащие женщин и детей. В любом случае забастовщикам противостояла вооруженная сила штата, поскольку к полиции и уполномоченным стрелкам присоединились ополченцы. К апрелю, если не произойдет чуда, забастовка была обречена. Суды взяли верх над государственной политикой.44
II
Великая забастовка на Юго-Западе стала крупнейшей в стране, но центром Великого переворота стал Чикаго. Трудовые волнения там включали в себя все элементы, волновавшие рабочих в середине 1880-х годов: приток новых членов в профсоюз "Рыцари" (который, как никакой другой профсоюз, олицетворял благородную, хотя иногда и губительную позицию, что ущерб одному - это ущерб всем), борьбу за контроль над работой, опасности и увольнения, связанные с распространением механизации, и возобновление борьбы за восьмичасовой день. Все это приобрело политический характер.
Политика Чикаго приняла критический оборот как раз в тот момент, когда Великое потрясение набирало обороты. В 1885 году способность мэра Картера Харрисона завоевать голоса рабочего класса и сохранить социальный мир рухнула. Свою роль в этом сыграли Фрэнсис Уиллард и ВКТУ. Активизировавшаяся кампания за умеренность стала сигналом к возвращению евангелического среднего класса в чикагскую политику. И хотя WCTU и его союзникам не удалось добиться принятия в городе желаемого закона о воздержании, они добились от штата законопроекта о лицензировании, который закрыл многие небольшие салуны города, повысил цены на алкоголь и дал Чикаго новые налоговые поступления. Противодействие Харрисона ограничениям на продажу спиртного и другим законам, регулирующим личные расходы по моральным соображениям, а также его обходительность и обаяние обеспечили ему голоса немцев и ирландских католиков. Законопроект о лицензировании вырвал у него из рук сумилитарное законодательство и лишил его точки опоры, на которой держалась его коалиция. Это не могло произойти в худшее время. Обвинения в мошенничестве против Демократической машины стоили ему голосов немецких либералов и сделали его уязвимым для давления со стороны элитной Лиги граждан. Бизнесмены успешно настаивали на том, чтобы город использовал новые доходы от продажи спиртного для найма большего числа полицейских. В 1880-х годах число полицейских на душу населения в Чикаго увеличилось с одного на 1033 жителя до одного на 549. Город стал примером общенациональной тенденции.45
Полиция, состоящая в основном из ирландских католиков и представителей рабочего класса, по природе своей не была на стороне работодателей, но Харрисон, желая противостоять возрождающейся Лиге граждан, поставил во главе полиции людей, симпатизирующих бизнесу. Главным среди них был капитан Джон Бонфилд, ирландец, но республиканец, способный, но жестокий. Бонфилд прославился, жестоко разогнав забастовку трамвайщиков, которая парализовала город в 1885 году. Компания, которую ненавидели как клиенты, так и работники, спровоцировала забастовку, уволив людей за принадлежность к профсоюзу. Толпы людей сначала блокировали пути, останавливая поезда, в которых ехали рабочие, и время от времени забрасывая их и полицию камнями. 3 июля Бонфилд развязал руки полиции, чтобы очистить улицы. Он подал пример, проломив череп семидесятилетнему мужчине. Под дубинками оказались девочка-подросток, торговцы овощами и газетами, копатели канав, чинившие газопровод, а также забастовщики. Полицейские били дубинками всех, кто медленно двигался, включая детей, и нападали на тех, кто называл их крысами. Они арестовали еще сотни человек. Харрисон защитил Бонфилда, согласившись с его утверждением, что дубинки сегодня предотвращают стрельбу завтра. Это ознаменовало поворот от полицейских сил, которые часто неохотно вмешивались в столкновения между забастовщиками и рабочими. Поддержка Харрисоном Бонфилда ослабила, но не положила конец его союзу с
